День удался на славу. С утра Сережа быстренько сбегал к своему старому знакомому, известному на весь район поставщику травки и, для надежных клиентов, более тяжелой дури, принес две дозы себе и коробок марихуаны для Наташи. Пока он готовил «вмазку», она быстро набила косячок и с наслаждением принялась глотать сладкий дым, от которого сразу становилось легко, словно за спиной вырастали два больших белых крыла. Чтобы не видеть, как Сережа перетягивает себе руку резиновым жгутом и целится в вену иглой шприца, Наташа ушла в ванную – освежиться после жаркой во всех отношениях ночи.

Потом они позавтракали, захватили пляжные принадлежности и поехали на озеро, выполняя намеченный вчера план. А в городе днем все равно делать нечего, разве что тупо пялиться в телик и подыхать от жары. А так каких-то полчаса езды на автобусе, потом десять минут ходьбы по тенистому леску – и вот она, ласковая голубая благодать. Правда, казалось, что весь город вывалил свои бледные дряблые тела на прибрежный песок. А вода просто кишела купальщиками. Но Сережа сказал, что знает хорошее местечко, где никого нет, и они гордо прошли мимо общего пляжа, где не то что полотенце расстелить – ногу поставить было некуда.

До «хорошего местечка» в обход по озеру пришлось идти добрых полчаса, продираясь время от времени через густой кустарник. Сереже хоть бы что, после «вмазки» он был в таком кайфовом настроении, что никакие трудности не могли его омрачить. А Наташе пришлось несладко. Пока дошли, она все ноги исхлестала о траву и ветки, а майка промокла насквозь. Но, когда все-таки пришли, оказалось, что мучилась не зря. Изумрудная полянка, плавно спускавшаяся к озеру, была плотно прикрыта от посторонних глаз кустами, вокруг ни одной живой души, и в кронах деревьев весело щебечут птицы. Райское местечко. Сережа тут же скинул с себя всю одежду и нагишом бросился в воду, предлагая Наташе последовать его примеру, что она с удовольствием и исполнила, благо фигура у нее была в полном порядке. Целый час они резвились в озерной зеленоватой воде, сверху молочно теплой, а снизу, у дна, холодной, ключевой. Сережа даже сплавал далеко в камыши – Наташа не отважилась последовать за ним, боясь змеящихся по голому телу стеблей, – и притащил ей целую охапку белых кувшинок. Она соорудила из них им обоим венки, а себе еще и роскошные бусы. Смотрелось, между прочим, очень красиво: нежно-белые лепестки между двух розовых кораллов. Сереже так понравилось, что он тут же, потемнев глазами, потянулся к ней горячим телом… Потом они снова купались, ели бутерброды и фрукты, дремали под солнцем, болтали, купались, курили травку – словом, удовольствий было выше крыши.

Когда солнце стало закатываться за деревья противоположного берега, вдруг до того расхотелось возвращаться в пыльный скучный город, что хоть плачь. Сережа предложил остаться ночевать. А почему нет? Ночи сейчас теплые, и костерок можно развести. К тому же Наташа набрала с собой столько съестных припасов, что их хватит на неделю, не то что на два дня. Дозу себе на утро и шприц он захватил, так что в городе совсем делать нечего. Так и решили. Весь вечер плескались в теплой воде, добирая до конца дневные удовольствия. Потом Сережа наломал в кустах хвороста, и они разожгли небольшой уютный костерок…

Сумерки сгустились внезапно, за кольцом света от костра – ни зги не видать. Хворост вскоре закончился, и огонек печально затух, рдея в темноте малиновыми угольками. Искать топливо в этой мгле было бесполезно, а на ощупь не больно-то много найдешь. От озера потянуло острым холодком, и Наташа накинула на плечи полотенце. Вдобавок воздух наполнился комариным зудением – а это был уже настоящий кошмар для голых рук и ног. Чудный день исчез без следа, обратившись в ужасную бесконечную ночь. Все автобусы давно ушли, а пешком до города далеко, хорошо, если к утру доберешься. Оставалось сидеть на этой жуткой черной поляне и ждать восхода. Тоска неописуемая. Тут уж накуривайся травкой хоть до тошноты, веселей не станет.

А Сереже было хоть бы хны. Он только посмеивался и звонко шлепал на себе комаров. Видя Наташины мучения, отломил ей несколько пушистых веточек и велел обмахиваться. Но сколько ни маши, комаров меньше не становилось. Ноги, которых было особенно жаль, они просто поедом ели. Наташа уж и укутала их в Сережино полотенце, да где там уберечься. Проклятый гнус жег со всех сторон. В конце концов Наташа не выдержала и вскочила, яростно отмахиваясь двумя полотенцами.

– Пойдем отсюда куда-нибудь! – закричала она, и ее голос далеким пугающим эхом разнесся по озеру.

– А куда мы пойдем? – равнодушно спросил Сережа, осторожно, не отрывая губ, докуривая в кулаке последний косячок.

– Да хоть куда! Я не могу тут сидеть как комариный донор, они меня к утру совсем сожрут…

– Да? А меня вот почти не трогают…

«Ты их просто не чувствуешь, наркоман чертов, – со злостью подумала Наташа, сдерживаясь из последних сил. – Надо быть такой дурой, чтобы остаться тут на ночь. Завтра, если доживу, я буду просто страшилищем. Придется две недели дома сидеть, пока все волдыри сойдут. Вот тебе и отдохнула денек на природе. Ленка обхохочется, когда узнает…»

Вышла луна, залила озеро и кусты беловатым, жутким светом. Заорали лягушки, где-то сильно плеснуло, недобро шумели вокруг деревья. Так и казалось, что из воды и кустов сейчас полезет всякая нечисть. Наташа зябко передернула плечами, с ненавистью глянула на блаженствующего приятеля, который, лежа на траве, наслаждался каждой затяжкой.

– Ты, если хочешь, оставайся, а я пойду. Все равно куда, лишь бы подальше от воды, где нет комаров. Посижу на остановке, может, кто-нибудь будет ехать в город, подберет…

– Ната-аш, – протянул Сережа, – ну че ты шумишь… Хочешь добить?

Он протянул ей окурок, придурковато улыбаясь. Его бледное лицо вдруг показалось ей оскаленным черепом. Наташа стиснула зубы:

– Нет, хватит на сегодня этого дерьма. Все, я ухожу.

– Да подожди. – Сережа легко поднялся, крепко обнял ее за плечо.

Сразу стало спокойнее, и она невольно прижалась к нему.

– Ну, чего ты, девочка моя? Плохо тебе здесь? Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. – Он нежно погладил ей волосы, поцеловал в висок. – Тут неподалеку дачный поселок, попросимся на ночлег. Или найдем пустой дом и поспим до утра. А утром все будет хорошо, поверь мне…

Так бы слушала и слушала. Все-таки Сережа человек надежный. Если бы не занимался этой ерундой с героином, ему бы цены не было. Но пристрастили дружки-подонки… Однако Наташа непоколебимо верила, что сумеет его от этой напасти отвадить. Пока, чтобы он ей доверял, и сама травку покуривала, зная, что в любой момент может легко это дурацкое занятие бросить. Только бы он остался с ней и надел заветное колечко. А там она за него поборется, будьте уверены. Тем более что он не так уж сильно втянут, раньше по две недели обходился – и все нормально. Последнее время, правда, стал колоться чаще, и доза увеличилась. Но Наташа не пугалась трудностей. Что-что, а характер у нее был твердый, это знали все.

– Ну, собирайся, и пошли, – скомандовал Сережа. – Сейчас устроимся в лучшем виде. А утром снова сюда, да? Лучшего места не найти.

«Утром на автобус и домой, – молча возразила Наташа, забирая сумку и полотенца. – Там сразу в ванну, а потом кремом, кремом… В другой раз такой дурой не буду. Хоть бы палатка какая была…»

Сережа тем временем схватил ее руку и потащил девушку за собой, с шумом сокрушая кусты. Ничего не видя, кое-как прикрывая глаза от хлещущих веток, Наташа брела за ним через кустарник, то и дело опасаясь свалиться в какую-нибудь яму или напороться животом на острый сук. Однако все обошлось. Без потерь продравшись сквозь кусты, они вышли на проселочную дорогу, мягкую от пыли. Увидев блеснувший впереди огонек электричества, Наташа мгновенно ободрилась. Значит, дачный поселок не обман, и жизнь продолжается. Она отцепилась от Сережиной руки, вручила ему увесистую сумку и пошла по соседней колее, радуясь возможности идти по открытому пространству.