- Звучит знакомо, - пробормотал я.

Даррен неловко поежился.

- Значит, у всех ребят из молодежной группы был мой электронный адрес и сотовый телефон. Они знали, что могут связаться со мной днем или ночью, если им что-нибудь понадобится. Иногда они звонили. Расстроенные из-за чего-то, о чем они не могли поговорить со своими родителями, или просто из-за тяжелого дня. - Он встретился со мной взглядом. - Ты знаешь, каково это - быть подростком.

Я кивнул.

- Ни за что не вернулся бы в те дни.

- Слышал, слышал. - Он сглотнул. - И вот, однажды ночью, звонит этот парень. Чед. Ему не было и семнадцати, и он был одним из четверых.

- Один из тех парней-геев?

- Да. И он был в ужасном состоянии. Напился до бесчувствия, плакал, говорил, что хочет покончить с собой.

- Боже мой...

Даррен облизал губы, и его взгляд затуманился.

- Я подобрал его в закусочной, где любят тусоваться все дети. Он отказывался садиться в машину, пока я не пообещал, что не отвезу его к родителям, поэтому я отвез его к себе, чтобы он мог протрезветь.

Я поморщился.

- Почему я уже вижу, к чему это приведет?

- Потому что эта история всегда заканчивается одинаково, - с горечью сказал он. - Когда я, наконец, убедил его позволить отвезти его домой, его родители взбесились и... - Он сделал жест, как бы говоря: «Сам понимаешь».

- Господи.

- И этот бедный ребенок. Он был так раздавлен, и в таком плохом положении, и... - Даррен присвистнул и покачал головой. - Чувак, он по-прежнему не позволял никому запугивать себя и выдвигать обвинения. Я до смерти боялся за него все это время. - Он помолчал, прочищая горло. - Каждый раз, когда у меня звонил телефон, я был уверен, что кто-нибудь скажет мне, что он поранился. Он просто… ему это было не нужно, понимаешь?

У меня по коже побежали мурашки от неприятного ощущения дежавю. Я чертовски хорошо знал, что чувствовал этот парень, и у меня не было такого человека, как Даррен, на которого я мог бы положиться. Я и представить себе не мог, каково это - иметь такую поддержку, чтобы потом ее выдернули у меня из-под ног.

- Так что же произошло? – спросил я.

- Полиция провела расследование. Мы с парнем оба прошли проверку на детекторе лжи, и в итоге все обвинения были сняты. - Даррен потер лоб, скривившись, как будто от всего этого хода мыслей у него разболелась голова. Возможно, так оно и было. - Но прихожане все равно были недовольны. И старейшины, дьяконэсса, пастор... - Он покачал головой и откинулся на спинку стула, сосредоточившись на чем-то в другом конце комнаты. - Они провели собрание по этому поводу. На самом деле, из-за меня.

- Звучит не очень хорошо.

- На самом деле, нет. - Губы Даррена сжались в тонкую линию, и он на мгновение замолчал. - Когда все было сказано и сделано, они пришли к соглашению, что для всех участников будет лучше, если я покину приход.

- Ты шутишь.

- Хотел бы я. Я имею в виду, я сойду в могилу и все равно не пойму этого. Что я должен был сделать, понимаешь? - Он провел рукой по волосам. - Просто оставить его в той забегаловке? Пьяного? Сказать ему, что ему нужно поговорить с кем-то другим, потому что люди могут неправильно понять? Такого хрупкого, как он... - Голос Даррена дрогнул, и он быстро прочистил горло. - Все это было так хреново.

У меня екнуло сердце. Не могу сказать, что поразило меня больше: то, что он выругался, или то, как сильно дрожал его голос, когда он это сделал.

Или блеск в его глазах, когда он повернулся ко мне.

- Я ни черта не сделал ни одному из этих детей, - прошептал он. - Но меня выгнали, потому что люди вбили себе в голову, что я могу это сделать. Потому что я гей, и поэтому... - Он махнул рукой, а затем вытер глаза. - Черт возьми, прости.

Из моих легких вырвался весь воздух.

- И я сделал то же самое, да?

Даррен ничего не сказал. Он не пошевелился. Даже не взглянул на меня.

С колотящимся сердцем я встал и подошел к дивану рядом с ним. Когда я коснулся его руки, он не отшатнулся, поэтому я обнял его за плечи другой рукой.

- Прости меня, Даррен, - прошептал я.

Вздохнув, он прислонился ко мне, и я обнял его.

После долгого молчания я спросил:

- Почему Чед был расстроен в тот вечер?

- Что? - Взгляд Даррена прояснился, но он в замешательстве наморщил лоб.

- Парень, которому ты помогал той ночью. - Я прохрипел. - Что… что произошло?

Даррен снова опустил взгляд на свои руки.

- По правде говоря, я так и не смог выяснить, что именно вывело его из себя в ту ночь. На него так много всего давило. Какое-то время он был в сильном стрессе. Я беспокоился за него, и мы несколько раз говорили об этом. Я знаю, что он только что расстался с кем-то. Он чувствовал себя изгоем. Его родители оказывали на него давление в учебе и духовно. По сей день я не знаю, что стало последней каплей, - вздохнул Даррен. - Я думаю, все сводилось к тому, что он был подростком-геем с ультраконсервативными родителями на Среднем Западе.

- Бедный ребенок, - сказал я.

- Да, я не шучу. И все это из-за того, что я тебе только что рассказал, вот почему у моего брата было такое отношение ко всему в тот день, когда мы пришли осматривать квартиру. Он еще больше зол из-за того, что со мной случилось, чем я сам, и боится, что это случится и здесь.

- Ты думаешь, так и будет?

- Я не знаю. - Даррен рассеянно убрал со лба несколько непослушных прядей волос. - Прихожане очень непредубежденны, и, вероятно, больше половины из них сами геи. К тому же брат пастора был геем. Но... пасторы меняются, общины меняются. На самом деле возможно все.

- Тогда, надеюсь, все останется как есть.

- Надеюсь. - Он с трудом сглотнул. - Кстати, о той первой ночи... - Он замолчал, и я ничего не сказал, так как он, очевидно, с трудом подбирал слова. И наконец: - Обычно я так не поступаю. На самом деле, я никогда так не делал. Не тогда, когда только познакомился с парнем. Но в тебе с самого начала было что-то такое, что я не мог игнорировать. И это было нечто большее, чем просто влечение. В некотором смысле, осознание того, что ты атеист, делало тебя... в большей степени безопасным.

- В большей степени безопасносным?

Он кивнул, избегая моего взгляда.

- Я был почти уверен, что ты гей, и, судя по наклейке на бампере, ты атеист. Это означало, что мне не нужно было быть настороже, опасаясь, что ты оттолкнешь меня из-за того, что я гей. Ты не произвел на меня впечатления человека, который пригласил бы меня на барбекю по соседству, а потом незаметно попытался бы держать меня подальше от всех детей.

У меня отвисла челюсть.

- Люди так делали?

- Все время. - Он потер затылок и вздохнул. - И после того, как я так долго чувствовал себя изгоем, что мне пришлось уехать из штата, я даже не могу передать, какое это было облегчение - выпить пару кружек пива с кем-то, кто просто принимал меня таким, какой я есть. И, наверное, я увлекся этим, тобой, больше, чем обычно. - Он встретился со мной взглядом. - Потому что впервые за долгое время я почувствовал себя... в безопасности. Ты был безопасным.

Больше всего меня поразило именно это.

- Боже мой, мне так жаль.

- Ты не мог знать, с чем я столкнулся, - тихо сказал он.

- Но, очевидно, мы оба знаем, каково это - быть сожженным за то, кто мы есть. Возможно, у нас больше точек соприкосновения, чем я думал.

- Возможно. - Даррен выдержал мой взгляд. - Мои убеждения не изменятся. И я не хочу, чтобы менялись твои. Ты для меня не проект, Сет. Я не смотрел на тебя с самого начала и не думал: «Этот парень великолепен, за исключением одной или двух мелочей, которые я исправлю позже». - Он сделал паузу. - Но если мы собираемся продвигаться вперед, то это должно быть сделано в обоих направлениях.

Я вложил свою руку в его.

- Я бы тоже не стал пытаться изменить тебя. Я не хочу, чтобы что-то в тебе менялось. Честно, я не хочу. Я просто...

- Испугался?