- Ну что, где она? Она у него, да? Этот урод её забрал из школы?!

В коридоре меня встретил обеспокоенный Ден.

- Да, она у него…

Прислонившись к стене, обессиленно скатилась по ней вниз. Сижу на полу и смотрю в одну точку. Ужасное состояние немощности. Вроде бы имеешь какую-то власть, хоть и небольшую, но сделать ничего не можешь законным путем.

- Твою мать! Ника, почему ты ее не забрала?!

- Он меня к ней даже не пустил. Запер ее на втором этаже скорее всего, у него шумоизоляция, я уверена что она даже не слышала что происходило внизу, да и я ее не слышала совсем...

Ден резко схватился руками за волосы на затылке, нервно их взъерошивая.

- Он не имеет на нее никакого права. Столько лет он про нее не вспоминал, а сейчас захотел поиграть в любящего папочку? Ты была в полиции?

- Была, конечно была Ден...

- Я так понимаю, раз он родной отец, то делать они ничего не собираются?

И тут я дала волю эмоциям, увидев мое жуткое состояние, обеспокоенный брат быстрым и резким движением оказывается возле меня, прижимая в свои крепкие и такие родные объятия. Я же, ухватившись своими тонкими и дрожащими от страха пальцами за его плечи, в порыве отчаяния стала ими медленно сдавливать кожаную куртку Дена, сейчас, мое сердце разрывалось на маленькие, мелкие кусочки от раздирающейся боли внутри. Подняла на Дена свои глаза, которые уже были заплаканными и опухшими, с мокрыми ресницами, на которых дрожали капли слёз.

- Ден, я так устала...

- Я знаю Ник, знаю, прости меня...

Сейчас моя боль душила меня изнутри, мне было так обидно на душе, мой ребенок в чужой квартире, там, с абсолютно по сути чужим человеком, как она? Что она делает? Все эти годы, он о ней совершено не вспоминал, а тут решил из себя строить примерного папочку. Тонула в страшных мыслях, но из этих дурных раздумий меня вырвал звонок мобильного телефона.

- «Слушаю...»

- «Добрый день. Вы, Вероника Ольшанская?»

Послышался женский, незнакомый голос.

- «Да, я Вероника Ольшанская, с кем я разговариваю?»

- «Вас беспокоят из больницы. Скажите пожалуйста, Елизавета Ольшанская, ваша дочь?»

Ощущаю тревогу, чувствую как моё уже во всю сердце набирает болезненные обороты. Не дыша, смотрю на брата и слушаю каждое слово женщины.

- «Вы меня слышите?»

- «Да. Что с ней? Что с моим ребенком?»

- «Приезжайте в 17 городскую больницу, мне очень жаль, ваш ребенок сейчас находится в реанимации...»

Услышав эту чудовищную новость, я взяла свои ключи от машины и рванула в больницу. Я не помню как я до нее доехала, но больше ждать я не могла ни секунды, рассекая и обгоняя проезжих машин на трассе, я наверное нарушила всевозможные правила дорожного движения. Я не понимала что с ней, дикий страх за ее жизнь овладел мной полностью, обволакивая каждую клеточку моей души. Забежав в больницу, в воздухе отчетливо парили запахи от медикаментов, в которых чувствовались насыщенные нотки стерильных бинтов, хлорки, омерзительно эхтиоловой мази и еще чего-то непонятного, но знакомого еще из детства, не разбирая дороги, я бежала в попытках найти врача который мне звонил, спустя время я нашла его...

- Где она?! Где моя дочь?! Что с ней? Что с моей девочкой?!

Мельтешила я в жутком приступе паники. Мне еще никогда не было так невыносимо страшно за собственного ребёнка.

- Женщина успокойтесь пожалуйста. Вы мама Елизаветы Ольшанской?

- Да... Да... Я ее мама. Почему она здесь?!

Мои поникшие глаза предательски стали стеклянными, а мои дрожащие ладони тут же мерзко покрылись холодной влажностью.

- Ваша дочь сейчас находится в реанимации. У нее была сильная интоксикация, страшно говорить, но мы еле-еле откачали девочку, мне очень жаль, на данный момент ее состояние стабильно тяжелое, вас к ней пока мы не пустим, но вы можете…

Не дала ей договорить, нагло перебила доктора на полуслове.

- Послушайте, а мужчина? С моей дочерью был мужчина?

- Да, ее отец, он сидит и ждёт возле реанимации.

Узнав где находится реанимационная палата, больше ничего не спрашивая у доктора, я направилась туда. Добежав до палаты, я увидела эту сволочь, да и не одну, в его компании уже стоял знакомый мне мент, который так меня пытался удостоверить что если ребенок со своим отцом, то он в безопасности и ему ничего не угрожает. Подойдя к Стасу, я со всего размаха влепляю ему звучную и болезненную пощечину.

- Что ты сволочь сделал с моим ребенком?! Почему она сейчас лежит в реанимации?! Как ты вообще до этого все довел?

- Сядь и успокойся, ненормальная!

Схватил он меня за предплечье, причиняя невыносимую боль, но я ее даже не чувствую особо, прожигаю бывшего своим опасным блеском озверелых глаз.

- Ты! Ты скотина, сказал что с ней все будет в порядке, что с ней все будет хорошо! Это твое хорошо? Мой ребенок оказался на грани жизни и смерти! Я тебя засужу! Я тебя просто уничтожу!

Не сдерживая себя я уже кричала чуть ли не на всю больницу, мне хотелось выть от той боли что творилась у меня внутри. Девочка... Моя маленькая, беззащитная девочка... Сейчас лежит одна... В этой чертовой палате, я чувствую... Чувствую как ей страшно. Но также, я не забыла и про этого мента, вырвавшись из цепкой хватки Стаса, я решительно повернувшись к Юсупову лицом, стояла и сверлила его своим полным злобы и отчаяния взглядом.

- Вот эта ваша безопасность?! Я же просила вас о помощи! Практически умоляла… Я же предупреждала вас… Это вы во всем виноваты! Что вы вообще делаете здесь?!

Также кричала на него, заливаясь горькими слезам. Смотрю на него пустым взором и не вижу в темных глазах даже в такой ситуации сочувствия.

- Так положено по протоколу. Врачи обязаны сообщать нам в таких ситуациях.

Сурово чеканит.

- Убирайтесь вон. Я не хочу чтобы это дело вел моральный урод, который непонятно из-за какой обиды действует так непрофессионально. Только из-за вашего безрассудного, халатного отношения, мой ребенок оказался сейчас здесь. Поэтому, уходите! Уходите, слышите?!

Стремясь немного успокоить меня, Юсупов осторожно задержал мою руку за локоть. Я опустила глаза на его ладонь, а потом медленно перевела взгляд на ледяные омуты, и в этот момент… Вот оно. Он осознает свою вину, и в его глазах промелькнул слабый блеск сожаления.

- Поговорим, когда ты перестанешь истерить, Вероника.

Произнес он это таким ледяным тоном, что мне стало немного не по себе. Впервые он назвал меня по имени. Моё имя прозвучало от него так пугающе и холодно. И в тоже время, мягко… На удивление.

- Ты не расслышал меня?!! Убирайся вон отсюда! Проваливай! Ненавижу!

Сама не заметила как перешла на «ты». Мы смотрели друг другу в глаза ещё несколько секунд, после чего Максим отпустил мой локоть, поднял свою папку с документами, которая лежала на стуле, и удалился…

Минуты тянулись за минутами, часы за часами, дни за днями, так и прошла эта ужасная неделя, а мой ребенок все так же лежал без сознания. Почти все время я находилась в больнице рядом с ней. Мне не хотелось, не сна, не отдыха, не еды. Я лишь сидела и молила о чуде. Этого следователя мне так и не поменяли, я не знаю почему, причину мне никто не озвучивал. Но мой бывший муж решил что именно этот мужчина во всем разберется, но лично мне его видеть совсем уж не хотелось. Постоянно со мной рядом находился Денис, эта ситуация с Лизой его немного изменила, он стал более сдержанным и серьезным. Ведь он прекрасно понимал, что именно в этот момент он единственная наша опора и поддержка.

- Ну что, Ник? Все так же, без изменений?

- К сожалению, Ден, я устала... Устала ждать непонятно чего, устала ждать когда случится чудо, почему она не приходит в себя?

Поднимаю влажные глаза на брата.

- Я не знаю, систер...

Он сел напротив меня на корточки, обхватил теплыми и сильными ладонями мои холодные руки, немного сжал их, таким образом, успокаивая и поддерживая меня.