Осмотреть подвал нужно было непременно. Они уже было собрались приступить к осмотру, но тут случилось неожиданное. Вдруг сзади, со стороны входа в помещение, послышались шаги. Шли двое, причем явно чужие. Свои предупредили бы.

Смершевцы мгновенно изготовились к бою. Стрелять наобум они не стали, но готовы были выстрелить в любой момент.

– Землячки! – послышался мужской голос. – Не стреляйте, землячки! Мы без оружия!

Слова были произнесены на чистом русском языке, без всякого акцента. Говорил явно русский. Да, но откуда он тут взялся? Кто он такой?

– Пока не стреляем! – крикнул Васильев из-за укрытия. – Но имейте в виду: вы на мушке!

– Да-да, мы понимаем, – ответил тот же самый голос.

– Сколько вас? – спросил Васильев.

– Двое.

– Где второй?

– Рядом со мной. Мы вместе…

– Оба выходите на открытое пространство с поднятыми руками! – приказал Васильев. – И без фокусов!

– Хорошо… Не стреляйте, землячки! Мы к вам. Мы вас ждали…

Почти сразу же после этих слов в дверном проеме возникли двое мужчин с поднятыми руками.

– Один – ложись на землю с вытянутыми вперед руками! – дал команду Васильев. – Другой – пять шагов вперед! Рук не опускать!

Один из мужчин сразу же распластался на земле лицом вниз, а другой сделал пять робких шагов вперед. Как только он сделал пятый шаг, цепкая рука Никиты Кожемякина схватила его за ворот и буквально втащила в укрытие. Неизвестный мужчина не успел даже охнуть. В тот же миг Кожемякин и Толстиков в четыре руки обыскали незнакомца, обшарив его с ног до головы.

– Чист, – сказал Кожемякин.

– Ты! – крикнул Васильев второму мужчине. – Вставай! Но без резких движений! Рук не опускать! Пять шагов вперед!

Со вторым незнакомцем были проделаны точно такие же манипуляции, как и с первым. И у него тоже не оказалось при себе никакого оружия.

– Вы кто? – спросил Васильев у обоих незнакомцев сразу.

– Травники, – ответил один из незнакомцев. – По-немецки – хивис.

– Кто? – не понял Васильев. Со словом «травники», впрочем, было более-менее понятно – так назывался город, в котором располагался лагерь. Но кто такие «хивис»?

– В этом лагере находился учебный центр… – сказал один из незнакомцев.

– Знаем! – перебил его Васильев. – И что?

– А в центре – курсанты, – пояснил незнакомец. – Их называли травники или хивис.

– Теперь понятно, – сказал Васильев. – Так вы из них? Из этих самых хивис?

– Из них, – подтвердил незнакомец.

– Русские, что ли? – поинтересовался Грицай.

– Русские…

– Вот оно как! – хмыкнул Грицай. – И каким же таким путем вы сюда попали?

– Обыкновенным, – ответил на этот раз второй незнакомец. – Воевали, попали в плен. Оказались в лагере. В Майданеке – слышали о таком?

– Допустим, слышали. – Грицай скривился в усмешке. – И что с того?

– А то, что в том лагере, в Майданеке, выжить было невозможно, – сказал незнакомец. – Он так и назывался – лагерь смерти.

– Ну-ну… – неопределенно произнес Грицай. – А вы, значит, хотели выжить.

– А ты не скалься! – с неожиданной злостью произнес незнакомец. – Ты бы вначале побывал в том Майданеке, а уже затем скалился бы!

– Вот чего не было в моей биографии, так это концлагеря, – сказал Грицай. – Не довелось мне там побывать. Это потому, что я не сдавался в плен. Не поднимал ручки кверху!

– Так и мы и не сдавались, – мрачно произнес один из незнакомцев. – У нас кончились патроны, мы отбивались штыками и камнями. Но камнями разве много навоюешь? Тебе, зубоскал, когда-нибудь приходилось с каменюкой идти на немецкий танк? Вижу, не приходилось. А тогда не скалься. Потому что не поймешь ты нас. Чтобы понять, надо побывать в нашей шкуре. Вначале – с голыми руками против танков, а затем – в Майданеке.

– Семен, уймись, – сказал Васильев. – Не время ругаться. А в этом лагере как вы оказались? – Вопрос адресовался двум травникам.

– Вот так и оказались, – ответил один из них. – Можно сказать, что добровольно.

– Ну а я о чем толкую! – вставил свое слово Грицай. – Все здесь ясно-понятно!

– Не пори горячку, Семен! – одернул Грицая Васильев. – Понятно, непонятно… Если бы все с налету было понятно – как бы нам легко жилось и воевалось!.. Ну так как вы очутились в этом лагере? Что значит – добровольно?

– Так ведь у нас и выбора никакого не было! – сказал один из хивис. – Или подохнуть в Майданеке, или попытаться вырваться на свободу. Из Майданека не вырвешься. А отсюда можно было попытаться. Мы думали так: согласимся на предательство, то есть сделаем вид, что мы согласились. Нас здесь чему-то выучат, дадут нам в руки оружие и отправят воевать против партизан. Ну или еще лучше, если забросят в советский тыл. И только нас и видели. Тотчас же сдадимся советским властям или организуем самостоятельный партизанский отряд и станем воевать дальше.

– Воевать-то можно везде, – добавил второй хивис. – Хоть вместе с Красной армией, хоть здесь. Враг везде один и тот же. В общем, сбежим отсюда, а уж дальше будет видно.

– И что же вы не сбежали? – все никак не мог успокоиться Грицай.

– Не сбежали, потому что не успели, – пояснил один из травников. – Мы ведь здесь не так и давно. Не успели окончить курсы. Потому что пришла Красная армия. Ну все и разбежались кто куда. А мы вдвоем остались. Верней сказать, все было не совсем так. Всех курсантов ночью погрузили в вагоны и отправили… Я не знаю, куда именно их отправили. Должно быть, куда-то подальше на запад. Ну и, понятное дело, все немцы-преподаватели и солдаты-охранники тоже укатили в том же самом направлении.

– А вы что же? – спросил Васильев.

– А мы, как видите, остались. Договорились заранее, что не поедем со всеми на запад ни в коем случае. Схоронимся в каком-нибудь подвале и дождемся прихода Красной армии. В суматохе, может, и не заметят. А не заметят, так и не станут искать. Вот, схоронились… – сказал один из травников.

– Мы знали, что рано или поздно вы сюда придете, – добавил второй травник. – Лагерь-то особенный. Значит, появитесь. Ну и, когда вы появитесь, мы выйдем вам навстречу.

– Ну-ну… – хмыкнул Семен Грицай. – Пошептаться бы надо, командир. Есть у меня кое-какие соображения…

Оставив Егора Толстикова присматривать за двумя незнакомцами, остальные трое смершевцев отошли в сторону.

– Не верю я этим типам, – нервно произнес Семен Грицай. – Сомнительные они! Подсадные! Враги!

– Не горячись, – поморщился Никита Кожемякин. – Так уж и враги! Может, просто они попали в трудное положение. С камнями против танков и впрямь много не навоюешь. Неизвестно еще, как бы мы с тобой повели себя на их месте.

– Ну я-то в плен не сдался бы! – резко ответил Грицай. – Лучше бы погиб под гусеницами танка!

– И много с того было бы толку? – вздохнул Никита Кожемякин. – Какое уж тут геройство – погибнуть глупым образом?

– Конечно! А вот добровольно сдаться в плен – это уж геройство так геройство! – ядовито парировал Грицай. – Прямо хоть орденами их награждай за такое дело!

– Зачем же орденами? – рассудительно произнес Кожемякин. – Не надо награждать их орденами… А вот выслушать их до конца следует.

– А то мы не выслушали! – Грицай упрямо мотнул головой.

– Так ведь не выслушали, – сказал Кожемякин. – В том-то и дело. А может, они расскажут нам что-то интересное о лагере. О тех, кто не ушел со всеми на запад, а затаился где-то поблизости. Или ты позабыл, о чем толковал подполковник из разведки? И для чего мы приперлись в этот лагерь?

– Ну да, они расскажут! – сказал презрительно Грицай. – Наврут небось с три короба! Для того они и подосланы, чтобы ввести нас в заблуждение!

– И что же ты предлагаешь? – вступил в разговор Васильев.

В ответ Грицай раздраженно пожал плечами и не сказал ничего.

– Вот видишь, ты не знаешь, – сказал Васильев. – Я вот что думаю. Никита прав – нам надо во всех подробностях расспросить их о лагере. Может, и вправду скажут что-то стоящее. А там поглядим.