— Что же, покажем эти картинки всем участковым уполномоченным, — предложил начальник отдела внутренних дел Запорожского горисполкома, разглядывая фотографию. — Поможем, конечно, вам во всем. Тянуть не будем. Что касается кражи паспортов, то есть у меня одна мыслишка...

Было время, когда имя Васька-лещ было известно на все Запорожье. Да что там Запорожье. Знали его и в Кривом Роге, и в Николаеве, и в Никополе. Правда, слава у Васьки-леща была узко специальная. О нем слышали только работники милиции, ворье и шпана городских рынков. Васька-лещ считался если не самым удачливым, то во всяком случае весьма искусным вором-карманником.

— Три судимости в неполные тридцать лет, пожалуй, многовато, — убеждали его работники милиции, воспитатели исправительно-трудовых колоний.

И Васька-лещ, наконец, понял, что только заработанный рубль идет впрок и слаще он ста уворованных.

— Все, братва, завязал, — сказал он старым дружкам, заглянувшим в первый же вечер на огонек после освобождения из исправительно-трудовой колонии. — А будете лезть — вот! — И он слегка стукнул по столу кулаком с добрую пудовую гирю.

На другой день в проходную одного из заводов Запорожья вошел Василий Никандрович Кирилов. Васьки-леща не стало...

Много времени прошло с тех пор. Улыбнулась жизнь Василию Никандровичу. Улыбнулась ясными глазами девчонки из соседнего цеха. Теперь Василий Никандрович женатый человек, уважаемый на заводе и дома. Но по какому такому случаю оказался Василий Никандрович нежданно-негаданно в горотделе милиции на скамеечке перед кабинетом следователя?

Вот эта-то мысль и мучила его самого. День выдался неудачный. Днем, после смены, в трамвае у него вытащили двадцать рублей. И сумма вроде не так уж велика, а до слез обидно. Работал на совесть, а твои кровные рубли какому-то подонку на водку пойдут. Попадись он ему, Василий Никандрович его в порошок бы стер. И Кирилов в задумчивости бухнул себя по колену.

Приехал домой — новая неприятность. Дожидается его участковый инспектор и вежливо приглашает прогуляться в горотдел. Зачем? Не говорит. Надо, мол, и все. Вспомнил Кирилов тревогой загоревшиеся глаза жены и даже зубами скрипнул.

Неужто за старое? Нет, не может быть такого. Чист он перед законом. И все же в глубине души, где-то на самом дне, притаилось тревожное чувство. Страх не страх, а ожидание чего-то. Вздрогнул Василий Никандрович, когда открылась дверь и выглянувший в коридор молодой человек в штатском костюме сказал:

— Товарищ Кирилов, прошу.

Айрапетов сел за стол. Начинать разговор было трудно. Вот сидит перед ним человек, порвавший со своим позорным прошлым. Неожиданный вызов в милицию, несомненно, встревожил его, может быть, оскорбил. Не в первый раз приходилось капитану встречаться с людьми, в прошлом судимыми, а сейчас безупречными. А между тем разговор необходим.

— Вы, конечно, товарищ Кирилов, не знаете, да и не можете знать, по какому поводу мы вас пригласили,— начал Айрапетов.

— Вот что, гражданин следователь, — сбившись выпалил Кирилов.

— Товарищ следователь. Товарищ... Понимаете, Василий Никандрович?

Кирилов сразу как-то смешался. Потом уже менее воинственно продолжал:

— Ладно, товарищ следователь... Если вы думаете, что я там чего, это бросьте. Завязал я. В общем, чего там темнить, говорите сразу, в открытую.

— А я и не собираюсь ничего от вас скрывать. Я сотрудник уголовного розыска Министерства внутренних дел СССР.

— Ого, — пронеслось в голове Кирилова, — такой по пустякам вызывать не будет.

— Пригласил я вас, чтобы попросить помочь нам в одном деле. На заводе вас охарактеризовали как принципиального, безусловно честного человека. В общем, думаю, мы поймем друг друга.

Кирилов облегченно вздохнул, лихорадочный румянец, горевший на щеках, прошел. Такого оборота дела Василий Никандрович не ожидал. Он улыбнулся и с симпатией взглянул на сотрудника угрозыска.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Айрапетов, — только не торопитесь с ответом на мой вопрос. Если нужно подумать, — пожалуйста, день, два. Сколько угодно. В общем, не приходилось ли вам слышать, чтобы кто-нибудь когда-нибудь продавал украденные паспорта?

Кирилов задумался. Потом неуверенно начал:

— Что-то такого не припомню... Хотя подождите. Это я когда еще в колонии последний раз сидел. Ну да, правильно.

— Подождите, подождите, не волнуйтесь. Давайте по порядку.

— Я и говорю. Пришел незадолго до моего освобождения бывший мой приятель, Колька Еремеев, наш, запорожский. Нам как раз лекцию про шпионов читали. Интересно. И было там место, что эти контрики иной раз нашего брата уголовника используют. Документики покупают, военные билеты, прочие справочки. Лежим мы, стало быть, с Колькой после отбоя, а он мне и говорит: «Знаешь, Васька, а ведь я тоже один раз паспорт одному продал. Я тогда кошелек в Кривом Роге у одного субчика в закусочной вытащил. Неужели это я контрику помогал?»

— Одну минуточку, Василий Никандрович, — перебил Айрапетов. — Вы же говорите, что Еремеев в Запорожье жил.

— Правильно. Но ведь и сам я тогда что делал? У себя в городе ничего не брал. Ехал в тот же Кривой Рог, к примеру, там и «работал». Меня-то там не знали.

— Понятно. Ну, а дальше?

— Хотели мы сразу же к начальству пойти, рассказать. А потом разговорились и выяснили: паспорта покупал Ванька-рыжий. Тоже наш, запорожский.

— А вы хорошо знали этого Ваньку-рыжего?

— Какое там! Видел два раза.

Внешне Айрапетов остался таким же, как и в начале допроса, — сдержанным, безусловно корректным, доброжелательным. Движения его даже будто замедлились. Но внутри все сжалось, напряглась каждая мышца. Хотелось крикнуть: ну быстрей же, быстрей! Говори!

Айрапетов достал из кармана пачку папирос. Протянул Кирилову:

— Курите, московские.

— Спасибо. — Кирилов размял тугую папироску. Осторожно прикурил.

— И могли бы узнать его? — напрягся Айрапетов.

— А почему же нет?

Айрапетов затянулся несколько раз сладковатым дымком. Медленно достал из портфеля несколько фотографий, разложил на столе.

Кирилов осмотрел каждую фотографию, потом уверенно взял одну:

— Он и есть, Ванька-рыжий.

— А где он живет, его настоящее имя?

— Вот уж чего не знаю, того, извините, не знаю. Говорят, что живет здесь, в Запорожье.

Итак, к доброму десятку имен и фамилий гражданина «X» добавилась кличка «Ванька-рыжий». Как будто бы и немного? Нет, очень даже много. Вот тот бесспорный факт, доказательство, подкрепляющее всю цепь сложных умозаключений. Значит, розыск идет по правильному пути. Искать нужно здесь, в Запорожье.

— Большое вам спасибо, Василий Никандрович. Вы очень помогли следствию.

— Да чего уж там, — смущенно мял Василий Никандрович в руках кепку. — Я всегда пожалуйста. От этой гнили рабочему человеку сплошные неприятности.

Встреча с участковыми инспекторами поначалу ощутимого результата не дала. После вступительного слова начальника горотдела, в котором тот подробно обрисовал всю сложность и важность предстоящего дела, Айрапетов роздал привезенные с собой фотокарточки. На легкий успех капитан не надеялся. Он знал, что предстоит долгая кропотливая работа. И все же теплилась надежда, а вдруг кто-то из этих сидящих в зале поднимется и скажет:

— Да это же он, гражданин такой-то. Он на моем участке живет.

Никто не встал.

Приходилось браться за дело по-иному.

Айрапетов действовал по общему для любого розыска правилу: очертить круг, в который войдут те, кто, возможно, имел отношение к преступлению, а потом сужать его, исключая одного за другим всех случайных людей. Итак, кто же должен войти в этот круг? Разыскивается мужчина старше сорока лет, возможно, ранее судимый, скорее всего неработающий. Имеется его фотография.

Задача трудная, но разрешимая. Хотя, конечно, могло случиться и так, что гражданин «X», он же Ванька-рыжий не живет в Запорожье, а бывает здесь часто, но лишь наездами. Интуиция подсказывала: такое маловероятно. И все же нужно учесть подобную возможность.