Все, начиная с премьер-министра Израиля, осудили Гольдштейна без оговорок. Гольдштейн и другие члены его группы считали, что израильское правительство подобно нацистской партии. Движение, в котором он состоял, было быстро причислено израильским правительством к террористическим группам. Но в тот день в Хевроне я попросил показать мне его могилу. Я слышал, что некоторые представители еврейской общины в этом районе считают Гольдштейна героем, и я попросил найти дорогу к его могиле, чтобы узнать, является ли она местом почитания или нет. Найти ее оказалось довольно сложно, а на холмах, когда мы спрашивали дорогу, было трудно найти кого-либо, кто знал бы об этом месте. В конце концов мы нашли его на явно малопосещаемом участке. Ивритоязычный друг с отвращением смеялся, переводя эпитафию на могиле, из которой следовало, что Гольдштейн был хладнокровно убит. "Как будто если ты убиваешь людей из пулемета, а потом тебя убивают, то ты невиновен", - сказал мой переводчик, покачав головой.
Сохранились ли остатки отвратительной идеологии Голдштейна? Безусловно. Но является ли она центральной частью израильской или еврейской политической жизни? Нет. В Тель-Авиве нет улиц, названных в его честь, в Хайфе нет площадей, названных в его память. Если все религии и идеологии могут порождать экстремистов и фанатиков, а они могут, то не только то, что они делают, но и то, как их помнят и почитают, раскрывает глубокую правду об обществе.
* * *
Тем не менее, "обе стороны-изм" сохраняется в большинстве международных реакций на конфликт, даже среди тех институтов, которые призваны защищать от такого абсурда.
Через восемь месяцев после начала войны, в мае 2024 года, Международный уголовный суд предпринял экстраординарное вмешательство. В беспрецедентном публичном выступлении, за спиной которого стояли два торжественных бюрократа, главный прокурор Карим Хан из Великобритании объявил, что МУС рассматривает возможность выдачи ордеров на арест по обвинению в военных преступлениях ряда лиц. Среди них были премьер-министр Биньямин Нетаньяху и министр обороны Йоав Галлант. Как бы невзначай, Хан также сообщил, что суд рассмотрит возможность выдачи ордеров на арест Яхьи Синвара, Мохаммеда аль-Масри и Исмаила Хании. Это был идеальный пример смешения жертвы и агрессора, пожарного и огня.
Конечно, не было никаких шансов, что ХАМАС или любое правительство, которое защищает ХАМАС, выдаст кого-либо из лидеров этой группировки для такого разбирательства. Но прокурор МУС знал это. То, что мир не сразу понял, было огромным превышением норм международного права. Ни Америка, ни Израиль не являются членами МУС. Хотя суд уже угрожал подобными мерами Владимиру Путину в связи с войной в Украине, угроза Нетаньяху и Галланту стала первым случаем, когда МУС осмелился угрожать избранным лидерам демократического государства. Более того, на момент объявления Хан не провел никакого расследования и не собрал никаких доказательств. Тем не менее он позволил себе выдвинуть эти обвинения и впервые вмешаться в работу демократического правительства, причем не из-за того, что сделали соответствующие министры, а из-за того, что, по мнению Хана, они могли сделать.
В ответ двенадцать американских сенаторов, включая Тома Коттона, направили в МУС письмо, в котором заявили, что рассматривают выдачу ордера на арест израильского руководства "не только как угрозу суверенитету Израиля, но и суверенитету Соединенных Штатов". Далее в письме говорилось: "Соединенные Штаты не потерпят политизированных нападок МУС на наших союзников. Нацельтесь на Израиль, и мы нацелимся на вас". Ссылаясь на принятый правительством США Гаагский закон о вторжении, сенаторы заявили, что подобные нападки на американских союзников могут привести к тому, что США введут санкции и запретят въезд в США должностным лицам, сотрудникам, сотрудникам МУС и членам их семей.89 Любой, кто сомневался в том, что МУС и его помощники исходят из этого, мог бы обратить внимание на то, что бывший главный прокурор суда Луис Морено Окампо уже похвалил ордера МУС против израильских чиновников и назвал руководство ХАМАС, организовавшее резню 7 октября, "жертвами "90.
В ответ на это письмо двенадцати сенаторов Хан пригрозил им в свою очередь, заявив в своем ответе: "Когда отдельные лица угрожают местью Суду или сотрудникам Суда... [такие угрозы, даже если они не принимаются во внимание, могут также представлять собой преступление против отправления правосудия в соответствии со ст. 70 Римского статута".91 Таким образом, Карим Хан, похоже, действовал, полагая, что он может не только указывать демократической стране, кто должен, а кто не должен возглавлять ее, но и что любой избранный чиновник из другой демократической страны, критикующий его, сам может быть обвинен в военных преступлениях, хотя США также не подписали Римский статут, давно считая, что американские чиновники и солдаты не должны быть судимы или преследованы политизированным иностранным судом. Но когда еще один международный орган делает вид, что существует паритет между ХАМАС и Израилем, Нетаньяху и Синваром, это еще один признак того, что мир перевернулся с ног на голову.
* * *
В течение нескольких месяцев после 7 октября мне удалось поговорить почти с каждым членом израильского правительства и военного кабинета, а также с лидерами всех основных оппозиционных партий. Каждый раз я задавал им вопрос, который чаще всего слышал от выживших после массовых убийств: Что произошло?
Сразу после 7 октября в Израиле царило редкое единство. Это напомнило мне о том, что произошло в Америке после 11 сентября. До 11 сентября 2001 года все разговоры велись о том, что Джордж Буш - "нелегитимный президент". Люди, голосовавшие за демократа Эла Гора в 2000 году, утверждали, что выборы были украдены у них. Пересчет голосов во Флориде, подвешенные чады, , а затем и судебное решение о прекращении пересчета голосов нагнетали обстановку в американской политической системе. Затем на Америку было совершено нападение, три тысячи человек были убиты за одно утро, и нация объединилась. Буш, который казался одной из самых противоречивых фигур в новейшей американской истории, внезапно стал центром сплочения. В течение нескольких месяцев после 11 сентября его рейтинг одобрения постоянно находился на уровне 80-90 процентов, что, конечно, не продлилось долго.
После 7 октября в Израиле произошло нечто подобное. За год до терактов израильское общество было расколото больше, чем когда-либо за последнее время. Правительство пыталось провести ряд судебных реформ. Часть страны их одобряла, но значительная часть - нет. Неделю за неделей те, кто выступал против них, выходили на улицы Тель-Авива и других городов. Они устраивали почти ежедневные демонстрации и перекрывали автомагистрали; полиции Израиля приходилось работать сверхурочно. Один израильский друг заметил мне после 7-го числа, лишь полушутя: "ХАМАС поступил глупо. Если бы они оставили это еще на год, мы, израильтяне, перебили бы всех друг друга".
В зависимости от того, с кем вы разговаривали в месяцы после 7-го числа, вы могли получить разную интерпретацию того, что означали эти демонстрации перед войной. Те, кто был слева и в целом выступал против судебных реформ, жаловались, что одной из причин, по которой ХАМАС смог атаковать, было то, что судебные реформы правительства заметно разделили Израиль, и террористы заметили это и воспользовались моментом для удара. Правые, особенно сторонники судебной реформы и сторонники Нетаньяху, указывали на то, что левые протестующие в течение последнего года изнуряли полицейские силы страны, заставляя их постоянно работать на израильских протестах. Они также указывали на тот факт, что большое количество анти-Нетаниягу настроенных деятелей в ЦАХАЛе и других подразделениях силовых структур весь прошлый год угрожали не явиться на службу в резерв, даже если их призовут.
В марте и в июне 2023 года сотни резервистов ВВС Израиля заявили, что не явятся на службу в резерв, если израильское правительство не откажется от планов судебной реформы. В июле триста израильтян, служащих в кибернетическом и других технических подразделениях ЦАХАЛа, подписали совместное письмо, в котором заявили, что откажутся явиться на службу в резерве, даже если их призовут. В общей сложности тысячи военнослужащих израильской армии публично отказались явиться на службу в резерв. В том же месяце пресс-секретарь ЦАХАЛа контр-адмирал Даниэль Хагари заверил международную прессу: "На данный момент ЦАХАЛ компетентен", что не особенно обнадеживает. Однако он признал, что отказ от службы может повлиять на способность страны ответить на военное нападение92.
