Цезарь и Финист... В детской песенке поется: «Один серый, другой белый, два веселых гуся». Один черный, другой белый — два веселых рэкетира. Одному Богу ведомо, чего на самом деле стоила эта парочка тогда еще совсем мальчишек. Артуру ужасно нравились эти ребята, прекрасно дополнявшие друг друга до идеала: один яркий, импульсивный, порывистый, второй — устойчивый и рассудительный.
До чего додумались — написать идеологическую платформу! Идеология, верно подобранные слова, доходчивое объяснение — оружие страшной силы, потому что спокой-ные слова, особенно изложенные на бумаге, оказывают на сознание человека большее влияние, чем вид дула, направленного в лоб. Именно это оружие используют политики со времен античности, и именно тогда, когда это оружие
Появлялось у мафии, она получала возможность захватить государственную власть. Чем обычно пользовалась, только называлась она тогда уже не мафия, а партия... Артур помнил, как эти мальчики сидели у журнального столика — плечо к плечу, голова к голове, — на столе были разбросаны листы бумаги, на которых они ставили торопливые пометки... Пожалуй, от своих предшественников на этом пути они отличались тем, что постарались избавить свой труд от политической окраски и программы действий на будущее. Артур тогда внезапно понял, что если эта пара не погибнет в ближайшие пять лет, то через десять Цезарь поставит ногу на шею миру, а Финист доходчиво объяснит, почему это произошло.
Над ними смеялись — открыто, с издевкой, — когда они начали подготовку своей команды по усложненной программе. А Маронко восхищался: «Артур, это замечательные ребята! Я могу сейчас все бросить, махнуть с ними в Штаты, и ручаюсь — через два месяца нам принадлежал бы материк. Я уверен в них больше, чем в себе». И предложил Артуру довершить их образование — устроить нечто вроде высшей офицерской школы для части команды Цезаря.
Лучших учеников у Артура не было никогда. Они с явным удовольствием слушали его, но кто знает, какое удовольствие получал от этих уроков сам Артур?! Он быстро попал в число своих, стал желанным гостем. Стоило ему показаться в поле зрения буйной бригады Цезаря — если они чувствовали, что он в данный момент не занят, — как его облепляли грубоватые бывшие десантники, требовали немедленного ответа на бесчисленное множество вопросов, тащили его с собой в гости иди на рыбалку, в спортзал или в ресторан — смотря по тому, куда собирались сами. Они делади большие успехи, и Артур по праву гордился ими.
И третьей сильной привязанностью Артура была девушка. Раиса. Точнее, совсем еще девочка, восемнадцати лет не исполнилось. Он познакомился с ней, когда она еще училась в школе. У него тогда какой-то шутник угнал машину, и Артур ездил на автобусе. Возвращаясь поздно вечером домой, стал свидетелем не самой привлекательной
Сцены: в ломину пьяный молодой парень приставал к девушке. В салоне автобуса их было трое — считая Артура.
Вообще-то он никогда не вмешивался в публичные выяснения отношений: милые бранятся — только тешатся. Однако, прислушавшись, он понял, что ни о каких милых не может быть и речи: они незнакомы. Тогда он подошел к водителю, попросил остановить автобус и открыть двери, а затем ухватил парня за шиворот и просто вышвырнул его. А девушку потом пошел провожать до дома, благо жили они по соседству. По юроге выяснил, что она берет уроки французского языка, поэтому поздно возвращается. Невольно Артур вспомнил, что сам знал этот язык едва ли не лучше французов...
Сначала он учил ее и се старшего брата языку, потом они начали встречаться и просто так. Рая нравилась ему до головокружения, но он никогда даже речи об этом не заводил — уж больно молода она была. Да и имел ли право киллер связывать чью-то жизнь со своей? И с ее братом, который готов был любому голову за сестру оторвать, у него сложились прекрасные отношения. Володя, кстати, догадывался, что Артур занимается далеко не честным промыслом, но ему не было до этого дела.
До бесконечности так продолжаться не могло. Рая часто бывала у него дома и уходила всегда с неохотой. А в один прекрасный вечер она залпом высказала все: и то, что любит его, и то, что ей безразличен его бизнес — она любит его, а не его профессию, и то, что никуда не уйдет... Поздно ночью, обняв доверчиво пциникшую к нему спящую девушку, Артур думал: а почему бы ему не жениться? Ведь никому в Организации бизнес не мешал иметь семью; тот же Маронко не женился лишь потому, что пары себе не нашел. Это было за месяц до ареста Аспиранта...
Он сам сказал ей, что в их распоряжении осталось всего несколько дней. И, возможно, они никогда больше не встретятся. Раиса разрыдалась, но упреками не изводила — знала, что дело он ставит превыше всего остального. Он так и не предложил ей зарегистрировать брак: и поздно было, и теперь ей мог повредить этот штамп. Она попыталась отравиться снотворным, но ее успели доставить в реанимацию. Больше всего Артур жалел, что не имеет права съездить к ней в больницу — по «сценарию» он был равнодушен к
Ней. Туда поехали ее брат Володя и Сашка Цезарь; тогда же она предложила свою посильную помощь.
Артур хохотал до слез, услышав «сценарий», составленный Маронко при активном участии Сашки. Лучше ничего придумать было нельзя. И вот — тюрьма. День за днем он играл свою роль, а там, на воле, которую он никогда не увидит, люди делали все, чтобы вытащить его.
По идее, самым разумным было бы забыть про его, Артура, существование. Тем более, его в Организации боялись и ненавидели. Так нет — рискуя быть раскрытыми, они рьяно принялись спасать его — это уже согласившись на его жертву. Слово «аварийщик» было забыто, в тюрьму он приехал под прозвищем Джордано. Он превратился в героя, и каждый стремился внести свою лепту в дело запутывания следствия.
Следователь за голову хватался: один за другим свидетели отказывались от своих показаний, зато появлялись совсем другие, которые говорили не то, что хотелось услышать следователю. Вскоре тот внезапно перестал нервничать и суетиться, вопросы задавал формальные — Артур догадался, что кто-то длиннорукий нашел' к нему подход. Подобрали отличного адвоката, который заодно держал его в курсе последних новостей, передавая коротенькие подбадривающие записки.
Среди беляевцев, отделенных от мира решетками, одного человека уже недосчитывались: покончил с собой парень, застреливший мента; перед смертью он написал чистосердечное признание, в котором брат на себя основную тяжесть разборки в «Мифе». Шли переговоры об освобождении до суда под залог еще четырех человек.
Настала очередь и Раисы внести свой вклад; номер, который она выкинула, для следователя оказался неожиданным. Она заявила, что вся история с изнасилованием — сплошное вранье. Не было никаких развлекающихся «быков», а Артура она любила. Даже скрывала от него свой возраст, чтобы он не прогнат ее из-за того, что она несо-вершеннолетняя. Справки — поддельные, и вообще — во всем виноваты ее родители. Поссорившись с родными, она месяц жила у Артура, он обещал жениться на ней. Но полагал, что для соблюдения принятых в обществе приличий им до свадьбы лучше пожить раздельно, и убедил ее искать примирения с родителями. Раиса вернулась домой, а там се встретили скандалом: где шлялась столько времени? Перепутавшись, под нажимом не только матери и ото а, но и старшего брата она наговорила всякой ерунды. Брат поклялся сквитаться с насильником, а Раиса, испугавшись еще больше, что Артура могут посадить за изнасилование, отравилась. Немного оправившись, она из больницы позвонила Артуру и предупредила его о происках своего брата. Он посмеялся, заверив ее, что не причинит вреда Володе. Собственно говоря, когда Володю привели к Артуру, последний просто не успел устранить последствия недоразумения. Ни о каком «приговоре» речи быть не могло. Артур собирался отпустить парня, когда в квартиру ворвалась милиция.
И чем старательнее следствие распутываю этот клубок, тем охотнее он запутывался. Ясно было одно: нот он, лидер знаменитой беляевской группировки, можно пальцем его потрогать, а укусить не получается... Уходил, уходил из рук, уплывал безнаказанным. И в конце концов случилось именно то, чего Артур, как всякий уважающий себя пессимист, ждал. Поменялся следователь, круто изменивший тактику. Но это было бы полбеды — улик против Артура по-прежнему не собиралось. По крайней мере, таких, чтобы «пришить» расстрельную статью.
