Из «Наградного листа» Рюмика М. Е. (орден «Красная Звезда», 23.10.1943).
«С первых дней Отечественной войны находится на фронте. С августа 1942 по февраль 1943 года обеспечивал боевую работу лётных частей по защите г. Сталинграда. Одним из первых в составе автобатальона переправился на правый берег реки Волга. В трудных условиях организовал чёткую доставку боеприпасов и ГСМ для БАО на расстоянии 150—200 км. Из Чёрного Яра доставил 9479 тонн на оперативные аэродромы: «Светлый Яр», «Б-Чапурники», «Трудолюбие», «Жутово», «Абганерово», «Котельниково» — боеприпасов и ГСМ.
Наградной лист Рюмика М. Е. <http://podvignaroda.mil.ru>
В период летнего наступления Красной Армии и, особенно, в момент разгрома таганрогской группировки противника умело мобилизовал подчинённых на бесперебойную доставку боеприпасов и ГСМ, находясь в отрыве от баз снабжения.
Батальоном на аэродромы Б-Крапинская, Марьевка, Зайцево, Обрыв, Таганрог доставлено только с 20 июля по 10 сентября 5290 тонн боеприпасов и горюче-смазочных материалов, сделав при этом 293600 тонно-километров.
Автотранспорт содержится в хорошем техническом состоянии, из 84 автомашин в наличие, только 2 автомашины на 10.9.1943 неисправны — находятся в ремонте».
Отрывок из статьи в газете
В 2003 году в газете «Пенсионер и общество» №7 [34] была опубликована статья «Сталинградский котел. Медаль за мученичество». Автор статьи, Константин Гончаров, — это внук Фирсова М. Н., сослуживца отца.
«Битва за Сталинград и на подступах к нему продолжалась 200 дней и ночей. По своим масштабам это была бойня, не знавшая себе равных в истории человечества…
…И мой дед участвовал в героической обороне Сталинграда. Медаль «За оборону Сталинграда» была вручена (правда, гораздо позже) старшему технику, лейтенанту Фирсову Михаилу Никитовичу 21 ноября 1943 года. Удостоверение к медали (К №06051) подписал командир 132-ОАТБ, капитан Рюмин18».
Личный состав (1942 год, Сталинградский фронт)
8-ВА
Командующий 8-ВА — генерал-полковник Хрюкин.
32-РАБ
Начальник 32-РАБ — полковник Перцуленко, полковник Клебанов.
Начальник штаба 32-РАБ — подполковник Быков, подполковник Рыжов.
Начальник политотдела 32-РАБ — подполковник Череднин.
Начальник АТС 32-РАБ — инженер-капитан (майор) Ткаченко.
Начальник ГСМ 32-РАБ — майор Белоцерковец, ст. лейтенант Шницер.
Начальник б/п 32-РАБ — капитан Чернер.
Начальник санитарной службы 32-РАБ — подполковник м/с Еромин.
Начальник автослужбы 32-РАБ — подполковник Ярмолаев.
Начальник ОК 32-РАБ — майор Абрамов П. А.
Начальник ОВС 32-РАБ — майор и/с Стороженко.
Начальник ОПС 32-РАБ — майор и/с Дубовик.
132-ОАТБ
Командир 132-ОАТБ — ст. лейтенант Рюмик М. Е.
Глава 10
Февраль 1943 года: немцы на чердаке
Но только моя голова показалась в чердачном люке, как один из гитлеровцев вплотную приложил к моему лбу холодный ствол маузера
После Сталинградской битвы появилась необходимость перегруппировки войск. 10 февраля 1943 года начальник 32-РАБ приказал мне вывести в тыл часть, которой я командовал, для переформирования. Место было указано хутор Холодный, 8 км южнее города Зимовники Ростовской области. В район дислокации часть прибыла 12 февраля 1943 года.
Рюмик М. Е. (07.03.1943 года)
15 февраля мне, как командиру части, первому были вручены погоны согласно установленным воинским званиям. Погоны вручал в торжественной обстановке лично командующий 8-ВА генерал-лейтенант Хрюкин в штабе армии. Это была большая радость в моей жизни, так как в день рождения мне было присвоено очередное воинское звание «капитан», и в тот же день мне была вручена медаль «За оборону Сталинграда».
Возвратился я в свою часть поздно вечером, но офицеры ещё не спали, все находились в штабе с тем, чтобы встретить меня с капитанским званием и медалью.
Когда я зашёл в штаб, все офицеры хором поздравили меня, пожелали дальнейших успехов в жизни и с любопытством стали рассматривать мои погоны.
Начальник хозяйственной части капитан Недашковский подготовил ужин для всего офицерского состава и доложил, что столы уже накрыты. Однако поужинать нам вместе так и не пришлось, поскольку в это время немецкий бомбардировщик Ю-87 пролетел вдоль хутора на бреющем полёте и примерно в 200 метрах от хутора задел плоскостью крыла телеграфный столб, после чего свалился на землю с полной бомбовой нагрузкой.
При падении самолёт взорвался и загорелся. Я приказал начальнику штаба поднять личный состав части по боевой тревоге и организовать оцепление вокруг хутора и места падения самолёта. Сам я с группой офицеров отправился к горящему самолёту. Подойти к нему нам сразу не удалось, так как рвались бомбы и снаряды. Спустя 15—20 минут мы смогли подойти к обломкам самолёта. Признаков людских тел установить не было никакой возможности, ведь взрывами бомб и снарядов вся земля была изрыта в радиусе до 300 метров.
В 70—80 метрах от дома, где размещался наш штаб, были найдены 2 немецких парашюта, которые служили доказательством того, что экипаж оставил самолёт и приземлился где-то недалеко от хутора. Я возвратился в штаб, посоветовался с замполитом и начальником штаба, после чего дал команду организовать прочёсывание внутри хутора и его окраин с целью розыска экипажа самолёта Ю-87. Для этой цели был мобилизован весь личный состав части. Об этом я доложил начальнику 32-РАБ подполковнику тов. Быкову. Он приказал продолжить поиски немцев.
Розыски продолжались трое суток и всё без результата. Командующий 8-ВА приказал всем частям, базирующимся в районе Котельниково и Зимовники, организовать прочесывание местности, но тоже безрезультатно.
В хуторе Холодный проверили все дома, чердаки, сараи, погреба, но немцев по-прежнему нет. Оказывается, они нашли себе более подходящее и безопасное место и спокойно отсиживались на чердаке дома, где размещался… наш штаб. Конечно, в этом доме никакой проверки не было, так как кроме нашего штаба там никто не жил.
Вы спросите меня, как могло случиться, что дом, в котором размещался штаб части и обычно охранялся двумя часовыми, стал убежищем для гитлеровцев? Увы, могло и случилось.
В действительности было так.
Самолёт, которым управляли «чердачные гости», был подбит нашими зенитчиками в 8 км от хутора Холодный, повреждён правый двигатель и бомбосбрасыватель. Лётчик решил на одном двигателе дотянуть до линии фронта, но самолёт дал большой крен и пошёл на снижение.
Лётчик обер-лейтенант Вагнер и штурман обер-лейтенант Гога прыгнули с парашютами на землю. Стрелок-радист, будучи фанатиком, не покинул самолёт и вместе с ним сгорел.
Лётчик и штурман приземлились недалеко от нашего штаба. Они, конечно, не знали, что в этом доме находится командование воинской части. Они шли на свет, так как в это время мирные жители уже спали. Кроме того, селяне строго соблюдали светомаскировку, чего не было в нашем штабе.
Страница из рукописи заметок
Рюмика М. Е.
Когда я пошёл с группой офицеров к горящему самолёту, то штаб оставили на одного часового, который нёс службу у входа.
Когда мы покинули штаб, часовой отошёл от двери метров на 20—25 посмотреть на ракеты, которые рвались и создавали завораживающее зрелище. И тогда к дому подошли немцы. Они быстро взобрались на чердак, используя двери вместо лестницы. Сразу легли спать и проспали до утра мёртвым сном. Они были уверены, что никто не сможет додуматься, что беглецы укрылись на чердаке дома, где размещается военное командование русских.
