Если честно, я глупый чудик и есть — несмотря на её проступки, и на грани предательства, живу с ней и стараюсь сохранить нашу семью. Что делать, приходится — и ради детей, и много чего. А вот другие мужчины уже давно бы с ней разошлись!

— Нет, Инга, ты там как раз и оказалась приятным исключением. Потому-то и полюбил тебя, и живу с тобой. Но ведь всего того, что было, не отменить. И презирала меня, и с Пашей, уже замужняя, чуть не отступилась, и много чего другого нехорошего у нас было.

Тут Инга задышала откровенно взволнованно и прерывисто. Когда сильно сердилась, всегда так дышала и себя выдавала. Но всего того, что было меж нами, я в любом случае не забуду и забыть не собираюсь. Правда, тут она, похоже, поняла, что перешла опасную черту и тут же попыталась всё переиграть назад:

— Э, Слава, тем не менее, я же стала твоей женой! Значит, всё же так не считала. И глупостей немало наделала, но тебе всё же ни с кем не изменила. А теперь я тебя люблю.

Да, Инга неисправима. Только вот насчёт её любви ко мне у меня сейчас, как и ранее, имелись нехилые сомнения. У нас с ней за эти два года в нашей странной семейной жизни никогда не было ровных периодов. Всё время какие-то качели — то вверх, то вниз…

— Нет, Инга, похоже, что по-прежнему не любишь. Когда меня чуть не убили, ты просто сильно испугалась, почувствовала жалость ко мне и выдала это за любовь. А я был рад обманываться. Но, хоть и случайно получилось, на твоём дне рождения я увидел, что ты мне, как и много раз ранее, всё наврала. Твой взгляд, Инга, всё выдал. На любимого мужа так не смотрят. Прежнее пренебрежение случайно вырвалось, не смогла скрыть. Конечно, ты уже привыкла ко мне и, скорее всего, начала ценить, но до любви ещё явно далеко.

Инга задышала резко прерывисто, но пока промолчала. Явно разволновалась и не знала, что мне ответить? Тут не так-то просто собраться. Если бы желала порвать со мной, то могла прямо сейчас резко взорваться. Но она явно не желала рубить с плеча.

Но и у меня сердце готово было выскочить из груди. Да, точно сглупил. Ведь мог и сдержаться. Но явно устал всё держать в себе и сейчас непроизвольно вырвалось. Ладно, авось помиримся… Если же нет, то, значит, не судьба… Не сложилось у нас… Брать свои слова обратно не буду. Что думал, уже сказал и, если честно, не жалею. Не хочу жить в неопределённости и делать вид, что у нас всё прекрасно. Как у одной ветренной маркизы. Хотя, не страшно. И так не в первый раз, и прожить и без неё можно. Может, даже и лучше, чем с ней? Хотя, не хочется. М-да, я сам себя загнал в ловушку, своими же руками разрушаю свою семейную жизнь, уже как бы и устоявшуюся. Ещё и своим любимым детям готов сделать плохо.

Но мне требовалось внести и ясность насчёт Анфисы:

— И сейчас, Инга, вспоминать об Анфисе и откровенно обозвать меня чудиком тоже было глупо. И снова себя выдала. А Анфиса как раз при расставании сказала мне, что я глупый и бедный чудик, неприспособленный к жизни. И, как мне помнится, тут же начала искать парней побогаче, и обязательно из Ленинграда, конечно, с пропиской… Но ей не повезло, и пришлось остановиться на этом Валерике. Хоть я сам с ним не сталкивался, так и лезть ко мне ему было опасно, но мне рассказывали, что он и тогда неровно дышал к Анфисе. Как и я к тебе, когда ты водилась со своим Пашей. И был сильно рад, что мы с тобой всё же поженились. Но никак не ожидал, что ты готова была связаться с ним и позже. Вы со своей страстной любовью немало нервов мне потрепали. Паша явился в Калинин убить меня, просто, дурак, переоценил себя. Нам с тобой, Инга, чудом удалось сохранить нашу семью. А я вот таких поводов не давал. Знал бы, к тебе и близко бы не подошёл. Но сейчас уже поздно.

Инга и на этот раз промолчала. Судя по её неровному дыханию, она уже вся кипела. Но всё равно сдержалась и явно ждала, когда я выдохнусь. Да, память Вячеслава уже выдала мне все его мучения, и нехилые. И как только он, бедный, выдержал? Я бы просто плюнул и отошёл в сторону. Хотя, нет, сейчас и сам как раз на его месте и тоже нехило страдаю, и никак не могу решиться бросить Ингу. Да, точно бедный «алень», ладно, надеюсь, что не с «рогами». Пусть она мне, всё же, реально и не успела изменить, но вот мысленно наверняка многократно? Но тут я ей в голову не смогу залезть. А мне пока свои мысли высказать требуется. А потом она пусть хоть что делает!

— Мне говорили, что она его не любит и терпит его ухаживания лишь из-за положения его отца. Он у него являлся в Пскове каким-то мелким начальником. И слышал, что Валерик и сам парень шустрый и хваткий. Так что, они вполне подходят друг другу. Ну, пусть, хоть и уверен, что Анфиса тоже не любит своего Валерика, будут счастливы. Но сейчас она мне совершенно неинтересна.

И тут Инга, похоже, решила выговориться?

— А мы с тобой, Слава, получается, не подходим? У нас уже и сын с дочкой имеются. Да, всё получилось случайно, но всё равно же родили. А теперь куда их деть? Я, Слава, когда всё же решила выйти за тебя замуж, не интересовалась положением твоей семьи и твоими богатствами. Их у тебя и не имелось. И то, что ты начал сочинять музыку, ещё ни о чём не говорило. Мог и далее остаться всё тем же бедным гитаристом. Но я всё равно к тебе пришла! И сама! А могла сделать аборт и выйти за одного старого толстячка!

Тут Инга нервно засмеялась. Ну, да, ей явно тяжело и стыдно вспоминать эти мутные дни. Насчёт аборта она зря сказала. Если бы сделала, могла и бесплодной остаться. Срок мог и не позволить. Вот оттого и явилась ко мне, что даже этот гнилой толстячок вряд ли взял бы её замуж с пузом от парня-чудика. Он до неё и своих ушлых любовниц любил лишь брюхатить, но жениться не желал. А теперь их и своих детей вообще на произвол судьбы оставил. Кто теперь их обеспечит? Из тюрьмы это не сделать, так ещё и после конфискации имущества. Ладно, меня всё это не касается.

— Ладно, Инга, хоть мы с тобой и сошлись случайно, но я рад, что ты всё же выбрала меня. И я счастлив, что у меня есть Никита и Наташа. И ты! А этот подлый вор-толстячок и Паша пусть посидят в тюрьме. Они тебя точно недостойны. Жаль, что пока меня так и не полюбила. Но, Инга, можешь радоваться — я всё же остался прежним чудиком, иначе давно бы ушёл от тебя. Несмотря даже на детей.

Да, я решил как бы резать правду-матку в глаза, хотя бы слегка выговориться. На самом деле устал всё держать в себе.

— Слава, ты ошибаешься! Я тебя всегда уважала, иначе мы с тобой столько бы вместе не прожили!

Жаль, но мне не столько её уважение, а любовь нужна. И два года — это совсем мизер! Николай со своей Кариной, тоже такой же ветреной, почти тридцать лет прожил! А она и после них решилась на измену, хоть и неудачно. Поэтому я решил продолжить. Пусть знает, что у меня терпение на пределе!

— Ты, Инга, так думаешь? Мы с тобой, если честно, более-менее терпимо жили лишь в первые два с лишним месяца и последние пять. И то из них больше месяца я пролежал в больнице. В остальное время уважением с твоей стороны и не пахло. И, учти, про Пашу, хоть и вспомнил, но я сразу же прервался. Просто случайно вырвалось.

Конечно, я сейчас наговорил лишнего, но нисколько об этом не жалел. Да, опять как бы оскорбил её. С другой стороны, хоть мы с Ингой худо-бедно и дотянули до двух лет, но, на самом деле, зачем мне такая ветреная и нелюбящая меня жена? И терпеть её выходки мне порой так не хочется! Силком, конечно, не полюбит, но пусть знает, что и далее трепать мне нервы не стоит.

Тут Инга вдруг сильно удивила меня:

— Да, Слава, я сильно виновата перед тобой и едва не наделала ошибок, но ведь всё же сумела сдержаться. Ты мой единственный мужчина, и Никита с Наташей твои дети. Я рада, что мне достался такой хороший муж, как ты. Я, Слава, и сейчас признаю, что сначала всё-таки хотела лишь родить и позже определиться. А потом начала привязываться к тебе. А теперь, хоть ты во мне и сомневаешься, я тебя всё же полюбила, пусть и не так сильно, как Пашу. Поверь, без тебя я свою жизнь уже не представляю.