Вечером, отужинав, Андрей нашёл Сергея в условленном месте, и тот продолжил свой рассказ с того места, на котором остановился накануне:

— Так вот, охранники сняли Лёху с проводов и бросили лицом на землю. Снег с шипением стал таять под телом моего друга. Затем они схватили меня со Стасом под руки и потащили прямо в кабинет к Вельзевулу. Тот провёл с нами воспитательную беседу, сказав, что такие ублюдки, как мы, теперь должны пахать на него до конца своих дней. Нас заставляли чистить снег, причём если мы его до блеска вычищали к вечеру, то на утро вновь, откуда ни возьмись, возникали сугробы по — пояс.

— А жили вы где зимой? Неужели в ангаре? — Поинтересовался Андрей.

— Вельзевул не настолько тронутый, чтобы оставлять подыхать свою рабочую силу на морозе. Мы жили в подвалах заводских корпусов.

— Как же вам повезло. Сейчас бы туда! Во всяком случае намного лучше, чем в этом дерьме жить. — Сказал Андрей.

— На мой взгляд, в ангаре нам живётся намного лучше, — возразил собеседнику Сергей, — В подвалах разруха страшная: кругом какой — то хлам, грязь, кирпичи, мусор. Спали мы на этих же самых тюфяках, что и здесь. Вместо электричества у нас были старые керосиновые лампы. Повсюду шастали здоровенные жирные крысы.

Видишь там мужика без носа? — Серёга показал Андрею куда нужно смотреть.

— Я его ещё вчера заметил. А что с ним случилось?

— Так вот, нос ему отгрызла крыса. Нам тогда зимой спирт выдавали «для согреву», и мы его каждый день принимали… Внутрь. Можно было пить сколько хочешь, хоть ведро в себя вливай. Этот мужик, значит, нагрузился как следует, то есть до беспамятства, и завалился спать лицом к стене. Просыпается он на утро с похмелья, смотрит: там, где он только что спал — лужа крови. Щупает руками лицо, а носа — то его больше нет. Вот такие у нас происшествия случались.

Андрей ошалело посмотрел на безносого мужика.

— Ночевали мы, значит, в подвалах, — вновь заговорил Сергей, — днём чистили снег, ночью воевали с крысами. Время шло…

— А бежать вы отсюда не пробовали? — перебил говорившего Андрюха.

— Конечно, пробовали. И не один раз. А толку — то что? Кстати, я ведь тебе тогда не рассказал тогда свою историю! Значит так, нас со Стасом заставили перенести тело Лёхи в главный корпус. Мы долго отнекивались, но когда один из охранников применили силу, ударив Стаса тяжёлым сапогом в солнечное сплетение, нам пришлось согласиться. Я взял Лёху за руки, Стас за ноги. До главного корпуса было идти метров двести. Тело нашего товарища было ещё тёплым. Тащить было ужасно тяжело.

Вдруг я почувствовал, как вокруг моей правой руки стали сжиматься чьи — то пальцы. Если бы я повёл себя тогда по — другому, то нашего друга, возможно, удалось бы спасти. Но я был настолько уверен, что Лёша погиб, и что его больше никогда не вернуть, что я его отпустил, и он со вснй дури шмякнулся головой об расчищенный в том месте асфальт. Но не это падение окончательно прикончило его.

Лёха, лёжа на асфальте, стал приходить в себя: конечности его стали судорожно подрагивать, а из груди стал исходить какой — то звук, похожий толи на стон, толи на хрип. Стас бросился на грудь своего ожившего друга, и стал обливаться радостными слезами. Охранники тем временем о чём-то совещались друг с другом.

Затем, тот из них, который был чуть ниже ростом своего напарника, достал из кармана мобильник, и стал кому-то названивать. Я помню этот разговор наизусть:

— Вельзевул! Этот стукнутый током придурок очнулся. Что делать? (пауза) Увечья сильные. Если и выживет, то работать уж точно не сможет. Ваши приказания, шеф? (пауза) Да, он очень сильно контужен. Думаю, что мозги у него поджарились конкретно. (Пауза) Вас понял, шеф. Будет исполнено. — Затем охранник отключил телефон, и обратился к своему сослуживцу, — Приказано мочить.

Далее, тот, который разговаривал по телефону, подошёл к Лёхе, и присел перед ним на корточки:

— Ну что, командир, плохи твои дела? — Лёха на эти слова охранника лишь прохрипел что-то нечленораздельное. Затем убийца встал, взял у напарника лом, и со всего маху шарахнул свою жертву по груди. Послышался хруст ломаемой кости.

Стаса вырвало прямо себе на дублёнку. У Лёши изо рта хлынул целый поток крови.

Его хрипы превратились в какое — то бульканье. Видя, что несчастный всё ещё жив, мучитель нанёс ему повторный удар. Вместо того, что бы сразу испустить дух, обречённый, захлёбываясь собственной кровью, попытался перевернуться на бок, вместо чего пустил струю в свои собственные штаны, кроме того, в воздухе ощущался явный запах кала. Тогда второй охранник решил присоединиться к экзекуции. Он достал из кармана охотничий нож, и, как это делают обычно свиньям, перерезал несчастному горло. Перед тем, как окончательно оставить этот мир, наш друг несколько минут корчился в предсмертной агонии. Наконец всё было кончено.

Пнув для проверки труп Лёхи ногой, охранник с ножом взвалил тело к себе на плечо, так как убийцы не доверили нам более нести эту страшную ношу. А второй человек связал нам руки за спиной, и мы двинулись к месту назначения.

— Вы что, так просто стояли, как столбы, пока эти ублюдки убивали вашего друга? — негодующе спросил Андрей.

— А что мы могли сделать? Каждый из этих двоих был вдвое больше нас со Стасом вместе взятых? Тем более, что мы все были в каком — то оцепенение, и мне лично казалось, что всё то, что с нами тогда происходило, было ужасным ночным кошмаром.

— Я тебя всё равно понять не могу. Ну да ладно, рассказывай, что дальше — то было!

— Давай завтра продолжим, а то мне сейчас тяжело говорить. Да и спать уже давно пора, а то завтра работать не сможем.

Молодые люди попрощались, и Андрей пошёл к своему тюфяку готовиться ко сну.