ПРОБИ Я считал, что в России царит деревенская скука, И от диких медведей не спрятаться даже в домах. ЧИЧАГОВ В Петербурге немало любителей сладостных звуков, Даже храм Мельпомены построен на Невских брегах. Россияне имеют, что чтить, что любить, чем гордиться. Ломоносов, Державин, Фонвизин, Радищев, Крылов. Есть артисты, писатели и музыканты в столице, И немало умнейших, вполне просвещенных голов. Велика и богата Россия, а также могуча, Перед нею ни Турок, ни Швед устоять не сумел. Россияне роптать не привыкли на горькую участь, Наш солдат простодушен, однако до крайности смел. Я желал бы немало поведать о нашей Отчизне, Про походы, про подвиги и про батальную сечь. Только дамы скучают, и смотрят на нас с укоризной, И поэтому я бы хотел их немного развлечь. (Чичагов начинает петь Итальянскую народную песенку, подыгрывая себе на клавикордах.)
Эх, сеньоры, сеньориты Выходите на балконы. Мы сегодня будем сыты Появились макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Все девицы веселятся И солидные матроны. Если есть мука и яйца Значит, будут макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. (Элизабет садится рядом с ним и начинает играть в четыре руки.) В пляс пустилась танцовщица, Замелькали панталоны. Повод есть повеселиться, Повар варит макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Танцевали тарантеллу И крестьяне и бароны. Моряки и корабелы Уплетают макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. (Чичагов вскакивает с табурета и начинает танцевать тарантеллу. Беатрис танцует вместе с ним.) Заглушая топот танца, Слышны бас и баритоны, Потому, что итальянцы Нам поют про макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Смехом города и сёла Могут рушить бастионы. Если от вина весёлый, Нужно кушать макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Пусть сидят монахи в кельях, Не снимая капюшоны. А в Неаполе веселье, Поедают макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. (Элизабет тоже вскакивает с места, и вместе с Чичаговым начинает танцевать. Беатрис садится за клавикорд и подыгрывает им.) Очень любят лигурийцы, И тосканцев миллионы Запекать большие пиццы, И конечно макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Для девиц от грубиянов Нету лучше обороны, Чем бароло и чинзано, На закуску макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. Нету шума, нету крика, Но толпа неугомонна. Все от ма́ла, до велика Обожают макароны. Макароны, макароны, Для печали нет резона. (Устав от танца все трое садятся на свои места.) БЕТРИС Я устала, и в танце куда-то забросила муфту. ПРОБИ Я не знал, что такое веселье возможно подчас. Танец ваш разбудил, вероятно, Чатемскую бухту, Самому с молодёжью хотелось отправиться в пляс. ЭЛИЗАБЕТ Уж давно у меня не случалось такого веселья, А по правде сказать, не бывало его никогда. Словно выпила целый бочонок пьянящего зелья. Я была так развязна, теперь вся горю от стыда. Елизавета Карловна Чичагова Ур. Проби (1774—1811) ЧИЧАГОВ Я прощенье прошу, но поверьте не стоит стыдиться. Мы порывам душевным идти не должны вопреки. Молодые должны иногда от души веселиться, А снобизмом английским пусть тешат себя старики. Я уже засиделся и ввёл ваших дочек в смущенье. Мне пора уходить, я в другой раз ещё рассмешу. ПРОБИ Я прошу, капитан, приходите опять в воскресенье, ЭЛИЗАБЕТ Приходите, Чичагов, и я Вас сердечно прошу. ЧИЧАГОВ Разрешите откланяться, был замечательный вечер, Этот дом посещать с удовольствием буду опять. Честь имею, прощайте, я рад был сегодняшней встрече. Я дорогу найду, и не стоит меня провожать. Картина 3 (Чичагов удаляется. В комнате остаются Чарльз Проби, Беатрис и Элизабет.) ПРОБИ Что здесь было сейчас? Вроде пили мы чай, а не виски. Как случилось, что в доме поднялся такой кавардак? Мне казалось, что это сераль, а вокруг одалиски. Вот устроил потеху весёлый российский моряк. ЭЛИЗАБЕТ
Это был дикий ша́баш и мы словно ведьмы плясали. Как случилось такое не ведаю я и сама. Словно в маске закрытой в Венеции на карнавале, Где южане шальные инкогнито сходят с ума. Этот танец меня раскачал как волна бригантину, Закружил в карусели мелодий, неся в небеса. Нас завёл этот вроде бы очень серьёзный мужчина, Босяком мы носились по полу на всех парусах. Это было прекраснее грёз, что во сне к нам приходят. Что-то новое стало в душе у меня прорастать. Как весной оживает всё сущее в нашей природе. Ах, как жаль, не дожила до этого бедная мать. Я бы ей рассказала, что в сердце девичьем творится, Как в горячей душе раскрывается нежный бутон. |
