— Это нечестно. Аврора, это смахивает на шантаж и вымогательство. Я никогда не думал, что ты, моя жена, мать моих детей, встанешь на такую скользкую дорожку. О горе мне!

— Какую ещё скользкую?

— На путь уголовщины. Вымогательство и шантаж — это статья, дорогая. Но у нас хорошие адвокаты, думаю тебе много не дадут. Особенно учитывая твое положение.

— Тебе смешно? — А у самой губы стали разъезжаться в улыбке.

— А тебе нет? Да ладно, я уже вижу на твоих прекрасных губах улыбку.

— А сколько немного мне дадут?

— Года полтора расстрела. Но я буду приходить к тебе на свидания. Представь, как романтично. Тебя приводят в зековской униформе, с номером на телогрейке, в платочке. Нам дают три дня. Я тебе привезу конфет, чай и кусок сала.

— Я не люблю сало.

— Ничего, на зоне полюбишь. Короче, не отвлекайся. Зато представь, какая ты будешь голодная до мужчины. Думаю, набросишься на меня, как только дверь за собой закрою.

— Ошибаешься. Сначала, Глеб, я наемся сала, потом конфет. Причём без чая. И вот только потом у нас будет бешеная любовь.

— Ты уверена, что после такого меню у нас что-то будет?

— Уверена. Причём я буду в телогрейке с нашивкой, где будет значится моя фамилия, инициалы, номер отряда. Вроде так у зеков делается?

— Почему в телогрейке?

— Ну а как? Зека все в телогрейках ходят.

— То есть в телогрейке и в косынке?

— Конечно. Без этого никак.

Потом оба смеялись.

— Аврора, знаешь, я тут за Стивом наблюдаю, так вот, у него тут любовь образовалась всей его жизни.

— Правда? И как успешно?

— Пока не совсем. Она гордо не сдаётся, как крейсер «Варяг». Но подвижки уже есть.

— Как интересно! А Стасу пора. А то он всё один и один. Да и Юленьке мама нужна. Не будет же он с дочерью о чисто женских делах разговаривать⁈

— Согласен. Народ у меня забился тут, насчёт сроков, когда крепость падёт. Все с интересом наблюдают.

— Вам делать нечего, ставки на людей делать?

— Аврора, не будь занудной.

— И всё-таки, Глеб! Стас твой друг.

— Аврора, я ставки не делаю. Я же сказал: «Народ у меня забился…» Но я не говорил, что я сам ставлю на что-то. Я и так знаю, что он одержит вверх и Алёнка выбросит белый флаг капитуляции. Я думаю, в ближайшие несколько месяцев всё произойдёт.

— Глеб, приезжай быстрее. Я очень тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, мой белокурый ангел.

Глеб приехал спустя неделю. В тот день я приехала пораньше из центра. Мы с Ксенией разговаривали в холле. Я держала малышку. В этот момент на внутреннюю площадку заехали машины.

— Кого это там принесло? — Удивлённо спросила Ксюша. Мое сердце заколотилось, я почувствовала, что он приехал. В холл зашли Глеб и Стив.

— О, мальчики приехали! — Усмехнулась Ксюша. — Таёжники-лесовики.

Глеб со Стивом засмеялись. А у меня ноги отнялись. Смотрела на мужа. Почему он не предупредил? Глеб похудел. Щетина на лице, но она ему очень хорошо шла. У меня ком в горле встал. Хорошо Ксюша забрала дочку. Глеб смотрел на меня странными глазами, как голодный волк. У меня даже в груди замерло и стало растекаться тепло. Он подошёл ко мне. Это был мой Глеб и в тоже время какой-то другой. Может я раньше не замечала, но в чертах его лица появилась какая-то жёсткость. Но она мне почему-то понравилась. Ноги стали слабеть.

— Глебушка⁈ — Только и успела сказать ему, как она меня обнял, прижимая к себе и вдыхая запах моих волос, уткнулся в них.

— Аврора. Как я по тебе соскучился.

Я обхватила его за шею, прижималась сама к нему. Вдыхала его запах. Он пах костром, лесом. Нет не нашим подмосковным. Этот лес пах по другому. От него шёл аромат другого леса. Бескрайнего, дикого. Запах смолы, деревьев, сладковатый запах мха и прелых листьев. И, как я потом поняла, кедром, шишками. Он привёз мне целую веточку с двумя красивыми шишками на ней. Я такого никогда не видела, только на картинках. Мы стояли, обнимались. Он тёрся об меня своей небритой щекой, закрыв глаза. Я стала целовать его лицо. Гладить его щеки, лоб, глаза.

Он всё же там заболел. Сильно простыл. Я так и знала!

— Солнышко, — проговорил он, — пойдём с тобой в баньку? Парить тебя не буду, просто посидим немного. Как ты на это смотришь?

— Пойдём. Но я раньше в неё не ходила. Ты меня не звал никогда. Я обходилась душем. Даже у родителей, я не ходила в баню. Хотя она была.

— Вот и сходишь.

— Аврора, уверен, тебе понравится! — Засмеялся Стив.

— Правильно. Слушай Стаса, дорогая. Он плохого не посоветует. Стас у нас очень большой специалист водить девушек в баньку. — Вторил ему мой муж.

О чём это они? Непонимающе посмотрела на Глеба, потом на Стива.

— Мальчики, вы о чём? — Спросила Ксюша, опередив меня. — Кого это Стас водил в баню в вашей тайге?

— Лесную нимфу! — Ответил Глеб, продолжая держать меня в объятиях. — Аврора, прямо сейчас пойдём.

— Как сейчас? — У меня началась паника. — А баня готова?

— Готова. Я ещё в самолёте связался с Усадьбой и отдал распоряжение. Так что пойдём, солнышко.

— Хорошо, пойдём. Но надо взять полотенца и…

— Ничего не надо. Аврора. Там всё есть.

— Глеб, что так прямо с корабля на бал? — Усмехнулся Стив.

— Да именно так. Я мечтал об этом, оказаться там с женой. Ксюш, извини. Здравствуй, сестрёнка.

— Здравствуй, братишка.

Глеб, наконец, отпустил меня. Подошёл к Ксюше.

— Дай малую.

— Глеб, ты с дороги.

— Ну и что? Дай малую, Ксюша!

Ксения поджала губы, явно не хотела отдавать дочь. Глеб смотрел ей в глаза. Наконец, она расслабилась. Передала ему ребёнка. Подошёл Стив. Оба мужчины смотрели на малышку улыбаясь.

— Оцени, Стас, какая у меня племяшка!!! Настоящая красавица. Чувствуется порода!

— Согласен. По-моему вылитая Дарья Дмитриевна. — Проговорил Стив.

— Неправда! — Возмутилась Ксения. — А я что? Рядом проходила?

— А ты Ксюша, — усмехнулся Стив, — вылитая мать.

— У неё глаза Данины. — Добавила Ксюша.

— Точно, глаза не наши. — Опять усмехнулся Глеб. — Ну ничего. Были, как говорят, ваши, стали наши, да, солнце ясное⁈ — Этот вопрос Глеб задал уже малышке. И что удивительное, девочка улыбнулась этим двум высоким здоровым мужикам.

— Ладно, Глеб. Она не игрушка. Отдай мне её. Подержал и будя. — Ксюша требовательно протянула руки. Мужчины переглянулись.

— Смотри как заговорила! — Сказал Глеб Стасу. Тот кивнул.

— Сам поражён, Ксюша и такая жадная. И ведь раньше то, большой любовью к детям не отличалась. — Поддержал его Стас.

— Вот что дети делают с беспринципными женщинами.

— И не говори, Глеб. Вот что я подумал, в связи с этим⁈ Видишь даму, деловую до ужаса, у которой одна карьера на уме и больше ничего, сразу хватай, брюхать её и всё. Станет моментально любящей мамой. Это же красота какая!

— Я не поняла⁈ — Ксюша смотрела на них возмущённо. — Это что вы оба, меня решили достать? Потроллить? Глеб, отдай мне дочь.

Глеб с сожалением отдал племянницу.

— Жадная ты, сестра, становишься. Племянницу мне пожалела. Никогда бы не подумал.

— Привыкай. Сам скоро папой станешь, вот тогда и узнаешь.

Ксюша, держа и покачивая дочь, пошла на второй этаж.

Глеб посмотрел на меня. Его глаза азартно блеснули и на губах появилась хищная улыбка.

— Ну что, душа моя, пошли⁈ Или ты не соскучилась по мне?

— Соскучилась. Но Глеб, может в душ?

— Нет. В баньку!

— Аврора! — Стас смотрел на меня улыбаясь. — Слушай мужа. Раз он сказал в койку, пардон в баню, значит в баню. — Глеб подтолкнул меня к выходу, ещё шлёпнул по попе.

— Солнышко, бегом. Впереди меня в припрыжку.

Пришлось идти чуть ли не вприпрыжку. Муж был такой нетерпеливый. Я начала тихо впадать в панику…

…Расслаблено лежала на нашей с Глебом супружеской постели. Я была счастлива. Он рядом. Уже спал. Смотрела на него и улыбалась. Хорошо в баню с ним сходили. Мне понравилось. Грудь так сладко ныла, после его ладоней, губ. И вообще всё было классно! Он был хоть и нетерпеливый, но очень ласковый. Перед этим спросил меня, можно ли мне? Конечно можно, любимый, даже нужно! Чего спрашиваешь лишний раз? Хватай быстрее в охапку и тащи куда-нибудь. Что он и сделал. Тело помнило его ласки. Погладила себя по лону, как он говорит, спали то мы обнажённые полностью. Оно тоже отдавало сладостной болью. Натрудилось. Муж был ненасытным. Сам получал то, что так жаждал и мне дарил наслаждение, по которому я сама истосковалась. Он меня такой и принёс из бани, обнажённую, завернутую в простыню. Боже, когда занёс меня в холл, там была свекровь, Вадим и Ксюша с Даней. Мне было так стыдно, что я спрятала лицо у него на груди. А Глебу на всё начхать. Поздоровался с матерью, держа меня на руках, с Вадимом, с Даней. И прошёл со мной на руках как ни в чем не бывало наверх. Я только услышала возглас Данила: «Нормально!!! Вот это муж и жена, понимаю!» Сам Глеб был в шортах и всё. Боже, как стыдно. Погладила его по груди. Уставший. Спи, родной мой, любимый мой. Интересно, а что это за лесная нимфа, которую Стив в баню водил??? Как Глеб её назвал… Алёнка. Странно. Если он с ней в бане был, то в каком виде? В нижнем белье или голыми? Если голыми, то… Но Глеб сказал, что она неприступная крепость. Ничего не понимаю. М-да, интересно на эту Алёнушку будет посмотреть.