— Хороший ты парень, Вин, — Саймон хлопнул его по плечу, широко улыбаясь. — Угрюмый, правда, немного, и неразговорчивый, но я тебе вот что скажу. Когда будем в двадцать седьмом, я покажу тебе все возможные радости жизни, и ты еще скажешь спасибо.

— Ладно, — отмахнулся Вин, его взгляд скользнул в сторону переулка, где скрылась девочка. Он еще раз окинул улицу взглядом, затем развернулся и вошел в гостиницу, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 3

Глава 3

Тихий холод поднимался с горизонта, словно пытаясь затянуть город в серую пелену. Приближалась зима. Небо, затянутое облаками, напоминало выцветший платок, потерявший былые яркие краски. Солнце, едва пробивающееся сквозь дымку, походило на гаснущую лампочку, неспособную разогнать пелену тумана. Улицы, покрытые трещинами и глубокими ямами, вели в закоулки, где давно не обитали надежды, скрытые тенью запустения.

Окна домов, запылённые и безжизненные, смотрели на мир с печальной тоской. Каждый звук — будь то редкий смех подростка или шаги стариков — вырывался из безмолвия, подчёркивая одиночество и разочарование. Пара бутылок медленно катилась по асфальту, издавая жалобный стук и звон, будто сами были частью этого тоскливого утра.

В воздухе витал горьковато-сладкий запах дождя, не успевший исчезнуть после прошедшей бури. Утро тянулось, словно старая книга, исписанная чернилами печали, создавая атмосферу безысходности, где каждый новый день — копия предыдущего, страница за страницей.

За окном медленно танцевал моросящий дождь, словно природа завершала суровый разговор с миром. Капли, будто стеклянные бусины, скользили по стеклу, оставляя мутные следы. Каждая, падая на землю, издавала едва уловимый, но мелодичный звук — словно музыка, почти неслышная, но ощутимая всем телом. Серое небо, затянутое тонким слоем облаков, мрачно пряталось, создавая полутень.

Дождь наполнял воздух свежестью, словно обещание обновления, которое, кажется, так и не наступит. В этом городе не осталось места для яркости и жизни. Всё вокруг сохраняло тоскливую уродливость, обретая неповторимый характер в лёгком танце дождя. Жизнь текла, как вода, устремляющаяся в ливнёвки, скользя и унося в этом монотонном спокойствии, которое не могло принести облегчения.

Винделор смотрел в окно, неторопливо попивая горький, терпкий напиток. Кофе, который он недавно взял в ресторане, уже успел остыть. В такую погоду, возможно, лучше было бы остаться в номере — смотреть в окно, позволить себе немного меланхолии, вспоминать о мечтах, которым не суждено сбыться, и планах, которые ещё предстоит осуществить. Путешествие, начатое им давно, всё ещё не завершилось, и ощущение долгого пути впереди лишь усиливало тревогу. Ветер уносил дни, стараясь развеять воспоминания, но каждый порыв только укреплял образ родного дома, в который так хотелось вернуться. Путь, который он выбрал, казался бесконечным и сложным, словно узор на старинном ковре, и, хотя он знал, где находится конечная точка его путешествия, с каждым шагом она казалась всё более недостижимой. Он понимал, что впереди его ждут новые города, новые лица, но их тепло не могло затмить того, что он искал: возвращения в родные объятия, в место, которого больше не существовало.

Неожиданно раздался робкий стук в дверь. Мужчина отвлёкся от окна и повернулся к источнику звука.

— Вин, дружище, ты спишь? — раздался знакомый голос.

Саймон был прост в общении, не скрывал ничего, не прятался за маской фальши. Он был честным и откровенным, его подход к жизни не допускал двуличия.

— Заходи, — сказал Вин.

Дверь открылась, и, покачиваясь, в комнату вошёл Саймон в мокром дождевике.

— Ну и погодка! Доброе утро, — сказал он.

— Доброе, — ответил Вин, ставя чашку на стол.

— Переждём или пойдём так? Внизу, кстати, можно взять зонты или дождевики. Я, как видишь, уже приоделся, — начал Саймон, показывая на свой дождевик.

— Пойдём, — ответил Вин. — Не хотелось бы здесь задерживаться надолго.

— Да, — подхватил мужчина. — До скрипа в зубах приелось это место. Хочется скорее отсюда сбежать. Вот доберусь до дома…

Саймон привычно разгладил усы, предаваясь мечтаниям, почесал щёку и осмотрелся в комнате.

— Тогда пойдём, — кивнул Вин. — Я только соберу вещи, и по возвращении можем сразу выдвигаться.

— Не торопись, — махнул тот и, пройдя несколько шагов вглубь номера, стал пристально разглядывать его содержимое. — В двадцать седьмом таких гостиниц не найдёшь, уж больно отдаёт ретро-стилистикой. Настолько, что штукатурка обваливается.

Мужчина пальцем подковырнул трещину в стене, и небольшой кусочек упал на пол. Слегка ойкнув, он воровато осмотрелся и пнул ногой осколок под кровать.

— Идём, — сказал Вин, подготовив вещи.

— Ага, — ответил Саймон.

Они молча спустились по лестнице в гостевой зал, и, когда Саймон уже направился к стойке, чтобы попросить зонт, Винделор остановил его:

— Я не пользуюсь зонтом.

— Промокнешь же, — удивился Саймон, глядя на товарища.

— Нет, — ответил Вин и, оттянув рукав плаща, добавил: — Водостойкая ткань.

Мужчины приблизились к стойке регистрации и встретились с ленивым взглядом девушки-администратора, который она нехотя оторвала от помятого журнала.

— Красавица, — начал Саймон, — будь добра, подскажи, можно ли мне к этому замечательному дождевику, — он обвёл рукой накидку из прозрачного материала, — получить ещё и зонт?

Девушка наклонила голову, выглянув за спину надоедливого мужчины, и перевела взгляд в сторону двери. Саймон и Винделор проследили за её взглядом.

Возле дверей в небольшой урне стояло с десяток зонтов. Они расположились так неприметно, что Винделор на мгновение поймал себя на мысли: «Почему я раньше их не замечал?»

— Спасибо, красавица, — ответил Саймон. — Мы сегодня идём по делам, так что рано нас не жди и не скучай.

Он улыбнулся, но девушка провела по нему равнодушным взглядом и вернулась к чтению журнала.

В городе, затерянном среди хмурых холмов, дождь медленно прекращал своё меланхоличное танцевальное представление. Бесконечные струйки воды, словно слёзы, стекали по стёклам, как будто сам город уже не мог сдерживать свою боль и отчаяние. Капли отражали серые облака, нависшие над улицами тяжёлым одеялом, и казались грязновато-серыми. Мрачные тротуары блестели от луж, а повсюду раздавалось глухое постукивание капель.

Спустя полчаса пути от гостиницы мелкий дождь окончательно прекратился. Саймон с раздражением стряхнул с зонта последние капли, аккуратно сложил его и что-то пробормотал себе под нос.

— Что? — лениво спросил Вин, краем глаза наблюдая за товарищем.

— А? Нет, ничего, — отмахнулся тот, но спустя секунду всё же не сдержался: — Не мог же он закончиться на полчаса раньше? Теперь таскать этот зонт весь день…

Они направлялись к центру города. Ещё несколько минут назад улицы были пустынны, но теперь начали заполняться горожанами. Возле площади раздался чей-то взволнованный и требовательный голос.

К ним почти бегом приближался юноша лет пятнадцати — запыхавшийся, но решительный.

— Прошу прощения, господа, — начал он торопливо, не давая себе времени отдышаться. — Вы случайно не видели вчера или сегодня девочку лет десяти? Русые волосы, смуглая кожа, примерно мне по грудь…

Саймон прищурился, задумчиво покачивая зонт в руке.

— Дружище, — произнёс он с лёгкой усмешкой, — я вчера столько девочек, похожих на твою, видел, что даже не знаю, что тебе ответить. Может, у тебя есть фотография?

— Простите, но нет… — Глаза мальчишки тут же потухли, и он опустил взгляд.

— Постой-ка, — вдруг оживился Саймон. — Это не твоя мать вчера искала по городу девочку?

Юноша покачал головой, его лицо потемнело.

— Нет, — он отвёл взгляд, а голос стал тише, почти шёпотом. — Наша мама погибла пять лет назад.