Ратибор приподнялся на локте. Это далось ему с трудом, все тело было словно бы выжато досуха, но все же удалось. Леший осмотрелся.
Костер уже давно догорел, и даже угли успели остыть. Может быть, пролежал новгородец без памяти всего только ночь, а может, и не одни сутки пролетели… По ту сторону черного круга лежал Илья Муромец, раскинув руки и ноги в стороны, и мирно спал. Неподалеку в траве лежал ковер-самолет, плотно свернутый и перевязанный какой-то ленточкой… Все выглядело вполне обычно. Ратибор даже не сразу догадался, в чем же дело, почему так тревожно на душе…
Ни Подосёна, ни Драгомира нигде не было. А еще — на том месте, где еще вчера лежал подарок Перуна, сейчас была только трава, даже не примятая. Чудо-оружие пропало.
И в этот момент Ратибора словно бы обожгло пониманием, казалось бы, не имеющим никакой связи со всем происшедшим. Все те разы, когда колдовской дар отказывался служить своему владельцу, рядом всегда был Драгомир! Ведь в тот раз, когда Ратибор вылечил гостеприимного старого воина, наемник был на охоте. А когда понадобилось выжигать дверь, он отошел подальше — и то заклинание сработало слабее, чем должно бы! Значит, Драгомир служит Змею? Ведь только Змей и его люди умеют запрещать колдовство вокруг себя…
Несколько мгновений Ратибор молча лежал, ошеломленный свалившимся на него знанием, а потом кинулся будить Муромца. Но едва новгородец встал на ноги, как голова закружилась, земля радостно поддала Лешему под коленки, и он рухнул на прежнее место.
Отлежавшись, новгородец на четвереньках подполз к спящему Муромцу и затряс его за плечо:
— Вставай, Илья, беда приключилась!
Но тот спал богатырским сном, даже не шевелясь.
— Дружина, подъем! — в отчаянии заорал Ратибор. Но и этот прием, доселе безотказный, не смог пробудить Муромца. Тут уж и дураку ясно — не простой сон, а наведенный.
Оставалась надежда, что удастся разбудить хотя бы Подосёна, но для этого его еще нужно было найти. Ратибор засунул меч в ножны и, опираясь на него, как старик на клюку, принялся обходить поляну, заглядывая в кусты.
Подосёна он нашел очень быстро. Попытался разбудить. Спустя немного времени он понял, что сделать это сможет теперь разве что кто-нибудь из богов. Кто еще способен поднять человека из мертвых? А в том, что Подосён мертв, сомневаться не приходилось. Поначалу Леший еще надеялся, что товарищ просто спит, так же как и Илья, но, перевернув тело на спину, он увидел широко открытые глаза, глядящие в никуда, и рукоять ножа, торчащую из горла юноши. Ратибор машинально взялся за нож и вытащил его из раны. Перед ним блеснуло окровавленное серебряное лезвие. Неизвестный, кто бы он ни был, хорошо знал, как убивают оборотней.
— Неужели все-таки Драгомир? — прошептал Ратибор. Вопрос этот был задан скорее от безнадежности: сомневаться, что все содеянное — работа Драгомира, уже не приходилось. Разумеется, навести сон могли многие колдуны, но никто, кроме веселого наемника, не смог бы унести с собой чудо-оружие. Любого другого так шарахнуло бы Перуновой силой, что еще долго бы не очнулся.
Впрочем, во всем этом было и одно маленькое преимущество. Теперь, когда Драгомир, по всей вероятности, был уже далеко, никто не мешал Ратибору колдовать самому. Конечно, сейчас у него не было книги, в которой можно было отыскать ответы на все вопросы, но кто сказал, что ученик Волха Всеславьевича ни на что не способен без подсказки?
Пара слов — и новгородец уверенно выпрямился, а меч в ножнах повесил на законное место — за спину. Разумеется, обычно его носят на поясе, но когда вместо щита предпочитаешь носить топор… Две железки на одном боку — тяжеловато будет.
Тело Подосёна Ратибор перетащил поближе к остаткам костра. Сюда волки не сунутся — Муромец храпом распугает… Новгородец невольно улыбнулся, но тут же снова помрачнел. В конце концов, он остался один. А против него был не какой-нибудь печенег, а хитрый и опытный воин, к тому же владеющий топором бога. Хоть и может он его применить всего один раз, да на одного Ратибора разве больше надо?
Теперь предателя еще предстояло найти. Чуть-чуть подумав, Ратибор понял, как это можно сделать.
— Земля, прощай! За Драгомиром — в добрый путь!
Лес стелился внизу, сливаясь на большой скорости в сплошное темно-зеленое покрывало. Ратибор стоял на одном колене на переднем краю ковра, всматриваясь в мелькание вершин и ветвей. Ковер-самолет шел хорошо, не замедляясь. Это могло обозначать только одно — что Драгомир успел уйти далеко. Еще в самом начале Ратибору пришло в голову, что его беспамятство могло продолжаться не одну ночь. Хотя, с другой стороны, Подосён, когда его нашел новгородец, вроде бы не успел окоченеть… Или уже успел? В такой местности тление наступает медленно, да в состоянии Ратибора и вовсе можно было никакого запаха не учуять…
Внезапно ковер вильнул в воздухе и пошел на снижение. Плавным движением Ратибор достал из-за плеча кладенец, левая рука новгородца уже сомкнулась на рукояти топора, вытащенного из-за пояса.
Драгомир и не пытался спрятаться. Он стоял, скрестив руки на груди, и со своей обычной улыбкой следил за приближением Ратибора. За спиной наемника блестела на солнце широкая река.
— Нашел меня все-таки? — весело спросил он, когда между ними оставалось всего несколько шагов. — Надо было и ковер продырявить, наверное… Хотя штука эта древняя, еще и не то терпела… А впрочем, так даже лучше. Люблю достойных противников.
— Зачем ты все это сделал? — тихо спросил Ратибор. Он понимал, что все эти разговоры — глупость, что надо кинуться на Драгомира, пока он не успел сорвать с пояса белый чекан… Но недаром говорили древние — трудно убить того, кто первым с тобой заговорил.
— Очень просто, — тот даже не менял позы. — Мне нужно было добыть… сам знаешь что. Один я бы не смог этого сделать. А тут вы подвернулись… Или, может быть, ты спрашиваешь, зачем не понадобилось убивать того паренька? Тут уж извини. Мне действительно не хотелось этого делать. Но оборотня не усыпишь — человек заснет, а зверь пробудится. И получив силу и человека, и зверя, станет вдвое опаснее. Пришлось убить. Но не беспокойся. Он умер быстро.
— Ты тоже! — выкрикнул Ратибор, кидаясь вперед. Этот прием был его лучшей выдумкой, за которую ученика похвалил даже суровый Хельги. Обманный удар мечом слева направо, а когда противник отведет клинок в сторону — разворот и топором по шее. При этом есть риск подставить под удар собственную грудь, но если все сделать правильно, противник просто не успеет как-то ответить. Прием должен был сработать, тем более что на Драгомире не было шлема, и его шея ничем не была защищена.
Но наемник не стал отбивать удар. Он просто отскочил назад, так что первый же выпад прошел впустую.
— Погорячился, — насмешливо сказал Драгомир. — Надо было как-то по-другому… Ты так хочешь поединка? Я его не хочу. Совсем не хочу. Мне вообще надо спешить отсюда.
Ответом ему была очередная серия ударов. Ратибор уже не видел ничего вокруг себя. Он видел только врага и свой меч, который должен был взять жизнь стоящего перед ним.
Драгомир поспешно отступил на шаг в сторону — назад было нельзя — и выхватил свои мечи. Раздался лязг от первого столкновения клинков.
Несмотря на боевую ярость, Ратибор не утратил способности мыслить. Он отлично понимал, что именно сейчас Драгомир действительно не хочет действовать чудо-топором. Убей он Лешего подарком Перуна — и не видать ему больше божественной мощи, как своих ушей без зеркала.
Наемник дрался бешено. В каждом его движении чувствовался многолетний опыт бесчисленных сражений. Узкие клинки сверкали на солнце, подобно молниям, и так же стремительно возникали совсем рядом, прорывая оборону новгородца. Но и Ратибор не зря доводил себя до крови из носа, совершенствуя боевое мастерство! К тому же именно сейчас Драгомир боялся смерти, а Лешему было наплевать на все, в том числе и на собственную жизнь.
Еще несколько ударов — и первый клинок, вылетев из руки Драгомира, с жалобным плеском скрылся в реке. Тот немедленно согнулся, уходя от удара, направленного в голову, тем же движением достал из-за голенища кинжал с прорезями на лезвии и продолжил бой.
