Этой характеристикой людей, господствовавшихъ въ народныхъ собраніяхъ Франціи, обусловливалась и оцѣнка самихъ собраній. Законодательное собраніе для Тэна ничто иное, какъ политическій клубъ, смѣненный другимъ, террористическимъ клубомъ, Конвентомъ, который въ свою очередь находился подъ господствомъ еще болѣе террористическаго клуба — парижской коммуны.
Для Тэна давно миновало время, когда онъ съ юношескимъ пыломъ настаивалъ на примѣненіи метода физическихъ наукъ къ литературной критикѣ и исторіи, когда онъ восклицалъ, что добродѣтель и порокъ такіе же естественные продукты, какъ купоросъ и сахаръ, и требовалъ отъ критика и историка такого же безразличнаго отношенія къ своему предмету, какое бываетъ у физіолога и анатома.
Юношескій «позитивизмъ» его пошатнулся впервые въ области художественнаго творчества и классификаціи художественныхъ произведеній. Тамъ впервые Тэнъ допустилъ при оцѣнкѣ ихъ моральный элементъ. Онъ призналъ преимущество благотворнаго сюжета и типа надъ злотворнымъ (malfaisant). Тѣмъ болѣе онъ имѣлъ право въ исторіи обличать политическій типъ, умственно узкій, нравственно низкій и соціально вредный.
Тэнъ предполагалъ исполнить свою задачу — объяснить «возникновеніе современной Франціи» — тремя этапами, а именно, посвятить одинъ томъ «старому порядку», вызвавшему революцію, второй томъ — самой революціи, а въ третьемъ томѣ выяснить вліяніе революціи на послѣреволюціонную, современную Францію. Первый томъ и вышелъ въ 1875 году подъ заглавіемъ «l'Anсіеn Régime». Но изображеніе революціи не поддавалось расчетамъ Тэна. Въ началѣ осени 1876 года онъ писалъ: «Мнѣ приходится изложить и оцѣнить дѣло Учредительнаго собранія, а это требуетъ изысканій и размышленій о самыхъ разнообразныхъ спеціальныхъ вопросахъ, о сущности государства, о конституціяхъ, объ аристократіи, собственности, о корпораціяхъ, о католической церкви, о централизаціи, и вообще о гражданскомъ и государственномъ правѣ. Мнѣ удалось, если я не ошибаюсь, выяснить принципы. Но я такъ далекъ отъ принятыхъ взглядовъ, въ особенности отъ тѣхъ, которые въ ходу во Франціи, что я долженъ напрягать все свое вниманіе. нужно быть яснымъ и приводить доказательства, а работа громадная. Трудъ къ тому же разрастается въ моихъ рукахъ; я очень опасаюсь, что у меня выйдутъ два тома о революціи, и мнѣ понадобится для окончанія по крайней мѣрѣ еще годъ». Но и этотъ расчетъ оказался ошибоченъ, хотя, чтобы выиграть время, Тэнъ отказался отъ чтенія своего курса въ художественной академіи и посвящалъ всю зиму работѣ въ архивѣ. Но какъ онъ писалъ своему бывшему учителю: «Въ вопросѣ столь спорномъ и съ выводами столь противоположными господствующему мнѣнію надо было приводить доказательства». И въ результатѣ характеристика революціи потребовала отъ Тэна трехъ томовъ, вышедшихъ подъ общимъ заглавіемъ: «la Révolution». Первый изъ нихъ вышелъ въ 1878 г. и былъ посвященъ эпохѣ Учредительнаго собранія — 1789 до сент. 1791 — и такъ какъ знаменіемъ этого времени была анархія снизу и безвластіе сверху, то Тэнъ озаглавилъ его «l’Anarchie». На этой анархической почвѣ свободно разыгрался произволъ и деспотизмъ якобинцевъ. Но такъ какъ якобинцы не сразу овладѣли властью, и имъ пришлось вести борьбу съ жирондинцами, то Тэнъ озаглавилъ второй томъ революціи: «la Conquête jacobine» — завоеваніе якобинцами, завершившееся 2 іюня 1793 г.; а третій томъ — «le Gouvernement Révolutionnaire» — правительствомъ террора. Эти два тома вышли въ 1881 и въ 1885 годахъ.
Глава вторая
Старый порядокъ
Познакомивши читателя съ помощью переписки Тэна, нынѣ изданной, съ его взглядомъ на предметъ, которому онъ посвятилъ всю вторую половину своей трудовой жизни (1871–93), мы обратимся къ обзору перваго тома его «Возникновенія современной Франціи». Французскіе писатели всегда отличались передъ другими потребностью единства плана и симметріи частей; но въ рѣдкомъ французскомъ сочиненіи эти черты выступаютъ такъ наглядно, какъ въ разсматриваемомъ нами томѣ. Онъ состоитъ изъ пяти книгъ: первыя двѣ посвящены характеристикѣ общества при старомъ порядкѣ, третья и четвертая — философіи и литературѣ, пятая книга — той части французской націи, которая стояла внѣ образованнаго общества. Кстати замѣтимъ, что даже число страницъ въ каждой изъ пяти книгъ почти одинаково.
Отличительную черту французскаго общественнаго строя въ XVIII в. составляетъ рѣзкое раздѣленіе націи на два слоя: привилегированные классы и массу народа. Къ первымъ принадлежали всѣ тѣ лица и сословія, которыя успѣли сохранить болѣе или менѣе остатковъ государственныхъ функцій и правительственныхъ правъ, превращенныхъ феодализмомъ въ частную собственность. Этимъ привилегированнымъ слоемъ и занимается Тэнъ въ первыхъ двухъ книгахъ своего сочиненія, распредѣляя согласно съ своими методическими пріемами свои наблюденія подъ двѣ рубрики: «общественный строй» и «нравы и характеры». Первая книга, написанная, какъ и всѣ остальныя, живо и мѣтко, представляетъ наименѣе оригинальнаго и спорнаго. Авторъ имѣлъ передъ собою богатую, разработанную его предшественниками фактическую почву. Любопытенъ только литературный пріемъ, съ помощью котораго Тэнъ хотѣлъ придать своему предмету новый интересъ и пикантность.
Тэнъ посвящаетъ нѣсколько страницъ происхожденію привилегій духовенства, дворянства и короля. Причину этихъ привилегій онъ ищетъ не въ историческомъ фактѣ завоеванія, не въ общихъ основахъ государственной и общественной жизни, а въ услугахъ, оказанныхъ нѣкогда обществу привилегированными классами. Онъ вводитъ читателя въ эпоху разрушенія Римской имперіи и вторженія варваровъ — и показываетъ, какъ распространеніе религіи и устройство церкви было дѣломъ духовенства. Въ эпоху распаденія всѣхъ общественныхъ связей духовенство создаетъ крѣпкую организацію, управляемую законами; оно идетъ на встрѣчу варварамъ и подчиняетъ ихъ своему нравственному вліянію, устраиваетъ убѣжища для покоренныхъ и угнетенныхъ, спасаетъ остатки цивилизаціи, въ своихъ монастыряхъ основываетъ разсадники новой культуры; въ эпоху владычества грубой силы оно создаетъ идеальный міръ, — своими легендами, соборами и литургіями дѣлаетъ осязательнымъ царство небесное, даетъ людямъ силу и охоту жить — или, по крайней мѣрѣ, со смиреніемъ переносить тяжкую жизнь, даетъ трогательную или поэтическую мечту въ замѣну счастья.
Другимъ способомъ, въ эпоху распаденія государства, основаннаго варварами, и вторженія норманновъ, которые шайками грабили и выжигали страну, — спасителемъ и благодѣтелемъ страны становится воинъ, умѣющій сражаться и защищать другихъ. Въ эпоху непрерывныхъ войнъ только одинъ общественный строй хорошъ — это феодальный строй, гдѣ вождь, окруженный дружиной, защищаетъ своихъ вассаловъ; каждый изъ этихъ вождей твердой ногой внѣдряется въ мѣстности, гдѣ онъ поселился, — это его замокъ, его владѣніе, его графство. Съ теченіемъ времени въ этой воинственной средѣ вырабатывается новый идеальный типъ: рядомъ со святымъ является рыцарь, и этотъ новый идеалъ служитъ также могущественнымъ цементомъ для сплоченія людей въ прочное общество. Среди этого же феодальнаго міра выростаетъ и власть короля; онъ расширяетъ свои феодальныя владѣнія въ теченіе восьми вѣковъ съ помощью завоеваній, политическихъ браковъ, наслѣдства; камень за камнемъ создаетъ онъ плотное государство въ 26 милл. жителей, самое могущественное въ Европѣ. Во все это время онъ являлся главой общественной защиты, освободителемъ страны отъ иноземцевъ: отъ папы въ XIV вѣкѣ, отъ англичанъ въ XV, отъ испанцевъ въ XVI. Внутри государства онъ верховный судья — grand justicier; съ шлемомъ на головѣ — онъ постоянно въ походѣ: разрушаетъ замки феодальныхъ разбойниковъ, унимаетъ частныя войны, защищаетъ слабыхъ — онъ водворяетъ порядокъ и миръ. Все полезное возникаетъ по его приказанію или подъ его покровительствомъ: дороги, гавани, каналы, университетъ, школы, богадѣльни, промышленныя и торговыя заведенія.
Такія услуги вызываютъ соотвѣтственное награжденіе. Оно заключается, съ одной стороны, въ громадномъ количествѣ поземельныхъ владѣній, которыя скопились въ рукахъ привилегированныхъ классовъ, — съ другой стороны, въ различныхъ почетныхъ или выгодныхъ правахъ. Но дѣло въ томъ, что эти привилегированные классы, пользуясь выгоднымъ положеніемъ, созданнымъ ихъ заслугами, постепенно перестаютъ оказывать обществу дальнѣйшія услуги и ихъ преимущества обращаются во вредъ обществу. Около этой мысли Тэнъ искусно группируетъ все, что намъ извѣстно о ненормальномъ положеніи прелатуры, дворянства и династіи въ старой Франціи, о злоупотребленіяхъ и гибельныхъ для государственной жизни послѣдствіяхъ, какія вытекали изъ привилегій. Тэнъ не относится враждебно ни къ королевской власти, ни къ аристократіи; онъ не отрицаетъ ихъ значенія въ исторіи французскаго государства. Такія же реальныя причины, какія вызвали ихъ появленіе, оправдываютъ, по его мнѣнію, ихъ дальнѣйшее существованіе: «Можно удивляться, — говоритъ онъ, — тому, что одинъ человѣкъ изъ своего кабинета распоряжается имуществомъ и жизнью 26 милл. человѣкъ; но это было необходимо для того, чтобы народъ оставался независимымъ. Предоставленное самому себѣ, человѣческое стадо немедленно приходитъ въ замѣшательство, пока, наконецъ, какъ во времена варваровъ, не явится среди безпорядковъ и криковъ военный вождь, который большею частью оказывается палачомъ». — Такимъ же способомъ доказывается необходимость аристократіи: «Когда масса не развита, полезно, чтобы вожди были заранѣе намѣчены наслѣдственной привычкой за ними слѣдовать и особымъ воспитаніемъ, которое подготовляло бы ихъ къ ихъ призванію. Въ такомъ случаѣ общество не имѣетъ надобности отыскивать ихъ. Они налицо, въ каждомъ округѣ ихъ знаютъ, — они заранѣе всѣми признаны; ихъ легко отличить по имени, по сану, по богатству, по ихъ образу жизни, и всѣ впередъ готовы встрѣтить ихъ авторитетъ съ почтеніемъ».
