Смеющийся Медведь дождался, пока опричники приготовят ужин, съел свою порцию, взял бубен и убрёл в темноту, прочь от лагеря. Камлать, как мы с ним и договаривались. Но не один, а в компании Кижа — мертвец желал посмотреть, на что будет потрачена его фляжка рябиновки.

Когда эта парочка вернулась утром, я только усмехнулся. Оба помятые, но донельзя довольные.

— Духи не сказали, откуда взялся кожеходилец, — заявил шаман. — Они не следят за такой ерундой. Не гневайся, князь, они сами так сказали.

Стоящий рядом Киж несколько раз кивнул, подтверждая слова сорябиновика.

— Но они велели передать тебе, князь. — Шаман прочистил горло и нараспев произнёс: — Тот, кто властвует над людьми, подобен стремительному орлу. Белы его перья, как знак мудрости и голоса предков. Но тот, кто отдался тьме, не может подняться на крыльях и укрывается одеялом ночи. Верь глазам своим, Ходящий за Порог, и сможешь отличить одно от другого!

— И что это значит?

— Не знаю, — шаман простодушно пожал плечами. — Духи не объяснили мне. Это же для тебя слова, князь.

— Понятно, — я разочарованно махнул рукой на двух камлателей. — Собирайтесь, уже пора ехать.

Через четверть часа отряд двинулся по широкой тропе дальше. Но не успели проехать и трёх вёрст, как увидели движущихся нам навстречу всадников. Ункас поднял руку, приказывая остановиться, и стал напряжённо вглядываться в приближающихся людей.

— Что там, Ункас? — я подъехал к проводнику и прищурился.

— Индейцы-якана, вместе с ними люди из острога. — Ункас снял с плеча «огнебой» и положил перед собой поперёк седла. — Они не нравятся мне, вождь вождей.

— Почему?

— Их лошади в пыли, будто скакали без передышки несколько дней. Но сейчас только утро, а любой индеец обязательно почистит своего коня на привале. И ещё — их оружие.

— А с ним что?

— Его нет, вождь вождей. Люди из острога не выезжают сюда без ружей, а мужчина-индеец никогда не отправится в поход без оружия. Самый никчемный воин, у которого нет «огнебоя», возьмёт с собой хотя бы лук. А у этих нет даже ножей!

Я никогда не жаловался на зрение, но Ункас, похоже, обладал просто орлиными глазами. Как он умудрился рассмотреть с такого расстояния столько подробностей? Оставалось только поверить ему на слово и приготовить на всякий случай middle wand. А заодно дать опричникам знак, чтобы тоже были настороже.

Всадники не спеша приближались. Вот уже и я смог рассмотреть лица: спокойные и дружелюбные. Кое-кто приветливо улыбался, словно увидел старых друзей. Оружия и вправду не было видно, будто его специально убрали, дабы показать мирные намерения. Десяток причудливо одетых индейцев и пятеро опричников из острога, которых я опознал по нарукавным повязкам. Интересненько, откуда взялась эта разномастная компания?

За двадцать шагов всадники остановились. Вперёд выехали двое: индеец в головном уборе из чёрных перьев и один из опричников.

— Я — Винатша, Горный Ветер, вождь людей якама, — приветственно поднял руку индеец. — А кто вы, незнакомцы?

Ункас начал что-то отвечать, а я смотрел на вождя и никак не мог понять, что же мне в нём не нравится.

Я смотрел на индейского вождя то обычным зрением, то магическим и не видел словно ничего странного. Обычный человек с самым банальным течением эфирных потоков. Можно сказать, классический образец — всё как по учебнику, без отклонений. Но чувство неправильности не отпускало, будто передо мной на лошади сидел манекен.

Видя, что Ункас спокойно беседует с вождём, к нам подъехали Киж, Харитон Хухай и Смеющийся Медведь.

— Семёнов? — Харитон от удивления подался вперёд, глядя на опричника рядом с вождём. — С тебя же…

— Что? — тот оглядел себя, отряхнув рукой куртку. — Вроде нормально всё.

— Нам сказали, что с тебя кожу содрали…

— С меня? Кожу⁈ — опричник расхохотался. — Кто сказал такую глупость? Не Ермолаев, случаем?

— Он.

— Этот дурак в походе сожрал каких-то грибов и словно ума лишился. Сначала в чём мать родила бегал по стоянке, кричал, что вокруг хищные звери, каких-то врагов искал. А потом схватил ружьё и бросился в реку. Мы его искали…

Семёнов так убедительно рассказывал, что ему хотелось верить всей душой. Харитон Хухай начал улыбаться, кивая в такт словам опричника. Ункас тоже расслабился и убрал руку с «огнебоя». Киж и шаман слушали разговор с неподдельным вниманием, качая головами.

И тут я поймал себя на том, что делаю то же самое. Сижу на лошади, сложив руки на луке седла, и киваю, как болванчик. А в голове крутится только одна мысль — что никакого нападения не было, это всё выдумки и никаких кожеходильцев здесь нет. Я попытался возразить самому себе: как это нет? Вчера же… Но «жирная» успокоительная мысль просто вытеснила из головы всё другое и продолжила бубнить. «Ничего не было, это только сказки глупых скво, перед тобой друзья, радуйся и улыбайся…» И снова по кругу, как заезженная пластинка.

Много лет назад, когда я только получил степень бакалавра, мне довелось прослушать лекцию о ментальных магических воздействиях. Читал её старенький профессор, имени которого я уже и не вспомню, подслеповатый и шепелявый. Деланных Знаков, способных воздействовать на разум, не так много, да и работают они не слишком хорошо. Но тем, кто досидел до конца лекции, а таких набралось всего четверо, старичок рассказал, как опознать, что тебе встретился редкий Талант, способный к внушению. А заодно поделился секретом, как попытаться выкрутиться из этого положения.

Я глубоко вдохнул, расслабился и позволил «успокоительной» мысли растечься как можно шире. И повторяя транслируемые образы уже самостоятельно. Давление тут же пошло на спад — «клиент» под контролем, процесс самоподдерживается, можно не тратить на него силы. Отлично!

Где-то на периферии разума я прокручивал собственные мысли. На самом деле несложная техника — будто смотришь врагу в глаза, а сам боковым зрением выбираешь, чем его огреть по голове. Я судорожно прикидывал: кто из них менталист, давящий наш отряд?

Вождь? Или тот, кто притворяется Семёновым? Тот или этот? И что самое паршивое, я не вижу, чтобы кто-то из них использовал Талант! Вообще незаметно, что один из них работает с эфиром. Чёрт, чёрт, чёрт!

Я снова переключился на магическое зрение. И снова и вождь, и опричник предстали передо мной словно вообще не имеющие отношение к магии. Эфирные поля обоих ровные, едва отличающиеся от фонового излучения местности. Самые что ни на есть простецы! У лже-Семёнова только на правой руке слегка фонят пальцы, видимо, от стрельбы из «огнебоя». А вождь так и вовсе девственно чист, сидит себе на лошади, чёрными перьями на голове покачивает.

Что⁈ Я переключил зрение несколько раз с магического на обычное. Перья как были чёрными, так и остались. Вот он! Менталист! Это по перьям стекают ментальные плетения, меняя их цвет!

— Давайте устроим привал, друзья! — вождь сделал приглашающий жест. — Не нужно никуда ехать. Сейчас мы сядем все вместе, отдохнём и поедем обратно. Думаю, в остроге уже заждались нас.

Вся наша компания синхронно кивнула, будто репетировала неделю. Только я опоздал на мгновение. Вождь заметил это, прищурился и вперил в меня тяжёлый взгляд. Я едва удержался в седле — по голове как киянкой ударили, выбивая любые мысли и чувства. Но менталист всё же опоздал на долю секунды.

С моих пальцев уже сорвалась эфирная плеть и пылающей молнией метнулась к вождю. Хлоп! Бич прочертил полосу по лицу индейца, рассекая кожу до самых костей.

Вот только ни брызг крови, ни крика боли я не дождался. Тёмно-зелёная кожа лопнула и повисла как рваная тряпка. Но живой плоти под ней не было, а вместо неё скалилась страшной ухмылкой мёртвая голова кожеходильца. И сразу стало душно от некромантических плетений, пропитавших тело твари.

— У-у-у-и-и-и-и!

Её обиженный крик ударил по ушам, выводя живых из наведённого транса.