Все страньше и страньше… Сопровождающие явно боялись стратига, но те из них, кому в приснопамятный день выпало сидеть в этом секрете, больше боялись произошедшего.

Стратиг припомнил уроки погодотворчества и создал ветер.

Лес зашумел, снег полетел с ветвей деревьев, хлопался на наст. Из-под самых ног вдруг фыркнула вверх черная молния. Матис схватился за меч, тренькнула тетива, и внезапно взлетевший из-под снега лесной петух оказался пригвожден стрелой к дереву. Матис оглянулся, стрелял рыжебородый. Надо запомнить, реакция просто великолепна…

Отрядники стояли бледные, прятали глаза. Стратиг нарочито неторопливо вернул меч в ножны и вновь поймал ветер в узду.

Снежная крупка больно захлестала по щекам. Наконец снег унесло ветром, и лед засверкал.

Огромная, диаметром шагов пятьдесят, ледяная корка покрывала землю.

Стратиг почувствовал, как глаза его лезут на лоб и челюсть устремляется вниз. Он прикинул объем контроля… не слишком сложно для хорошо тренированного человека, но – сила!

Реакция!

Быстрота и чистота исполнения!

Во льду до сих пор сохранились следы. Вот протоптана целая дорога – засадники, отступившие в панике, столкнувшись с силой, превышающей не только их возможности, но и разумение.

Вот следы наших «страшных Еретиков»… Матис закрыл глаза, читая пространство, и мгновенно налетел на страшный черный шрам в светлом течении Живы. Он сделал шаг вперед, навстречу давящей на душу темной силе. Еще… правее… Здесь… он стоял здесь…

Стагор Матис открыл глаза и посмотрел себе под ноги.

Эти следы были небольшими.

Эти следы были следами подростка.

Невысокого. Лет семнадцати-восемнадцати. Физически развитого. Чуть прихрамывающего на правую ногу.

Матис опустился на колени, ощупал следы. Рана, послужившая причиной хромоты, была весьма непростой – одновременно и сломанные кости, и рассеченные мышцы. Зажило, однако, неплохо, явно работали опытные целители.

Такая рана могла быть нанесена либо чем-то навроде шипастой палицы, либо клыками зверя – скажем, волка…

После самых лютых морозов конца зимы, когда деревья трескаются и птицы падают на лету, риваны воличей стали собирать людей, привычных к лесу и долгим походам. На неделю, на две, на три уходили они в лес, не брали с собой ничего лишнего – оружие, да кус солонины, да мешок сыти, сытного яства сомнительного вкуса из сухого размолотого мяса, жира, муки, сушеных ягод, да бутыль кориса для сугрева. В пути не охотились, разве что добыча сама шла в руки. Отряды смотрели реки и поля, рассчитывая неприятности будущего половодья, проверяли дороги, отмечали срубленными деревьями корчевки и расчистки, осторожно заглядывали за черту земель воличей.

Один из таких отрядов далеко не ушел. Люди пробирались по самой окраине земель воличей и наткнулись на троллей. Удивились обе группы, но недолюди больше, и Питер приказал отступить, пока те соображают, что к чему. Человеческий отряд попятился, взяв на изготовку луки и немногочисленные громобои, вожак недолюдей заворчал на своих, раздавая затрещины неповоротливым и тем, кому захотелось подраться. Все кончилось бы полюбовно, но в этот момент напросившаяся с отрядом остроглазая Криста разглядела в середине стаи полулюдей едва заметное биение человеческого разума.

Проводник и свита его!..

Питер крикнул, вожак уставился на него маленькими злобными глазками. Указывая на человека в середине стаи, Питер сделал жест руками к себе. Полузверь зарычал, в переводе на людской язык это явно означало «нет».

Иногда с троллями можно было поладить, Майнусу или Дереку доводилось общаться и понимать недолюдей, а покойный Лан так и вовсе путешествовал и охотился с ними. Полузвери были привычной опасностью, как волки в лесу – не тронь их, и они тебя обойдут, но оставить человека в беде…

Питер скрипнул зубами, вытащил громобой и выстрелил в воздух. Недолюди переполошились, но вожак быстро навел порядок несколькими тумаками, каждым из которых можно было убить лося. Заревел с вызовом. Стая выстроилась в боевой порядок – самки и детеныши сзади, самцы впереди, два самых могучих по обе стороны вожака.

Риван выругался, отшвырнул лопнувшую деревянную трубку и скомандовал:

– Пали!

Все только этого приказа и ждали. Тролли взревели и бросились вперед, люди ответили градом стрел. Нетерпеливый Рико выпалил из громобоя, свинцовая горошина щелкнула вожака в узкий лоб и отскочила. Питер подавил желание последовать примеру вожака недолюдей и дать сопляку по шее, чтобы не тратил зря драгоценный порох. Одноразовые деревянные громобои обладали убойной силой только с близкого расстояния, не то что стрелы.

– Копья ать!..

Бой был коротким и страшным. Тролли бросали камни и палки, люди ставили мысленные щиты. Вожак повис на копьях, древки затрещали и опасно прогнулись. Питер отбросил лук и простер мысль. Тролль казался языком пламени, риван обжегся, но успел перекрестить две линии Узора. Силовые нити сошлись на позвоночнике твари.

Вожак осел, одно копье хрустнуло как лучина, острый обломок дерева пронзил Кристе икру. Недолюд хрипел, у него были сломаны шейные позвонки.

Удары сердца эхом отзывались в голове. Питер ощутил во рту металлический привкус крови. Над плечом ривана пролетела стрела, удивительно медленно, Питер даже успел разглядеть двухцветное оперение. Стрела была направлена дрогнувшей рукой, но вдруг вильнула в воздухе и вонзилась в пасть тролля. Тот заревел, упал, захлебываясь кровью.

Криста что-то прошептала, разворачивая еще одну стрелу. Лицо девушки белело, жизнь истекала на снег. Мысленно приказав ей потерять сознание, Питер перепрыгнул труп вожака и кинул копье в еще одного полузверя. Тот рухнул, мощные лапы загребли напитанный кровью снег, словно и из-за порога смерти хотели дотянуться до убийцы. «Хорошо, что Рита осталась дома», – подумал Питер, бросая еще один мысленный приказ. Стрелки, пользуясь трупами троллей как прикрытием, метали стрелы, кто-то поднял мыслью бревно и бросил перед нападающими.

Кто-то из самцов второго ряда проревел отступление, самки и детеныши орали, визжали, и в этот момент чья-то быстрая воля выдернула человека из толпы полузверей. Невысоко летящий пленник медленно поплыл к людям. Питер оглянулся на голос.

– Ночной Хозяин и все твари его! Вы что, без драки не могли обойтись, сожги вас Атам!

– Господин… – От града обрушенных ругательств Питер опешил. С риваном давно никто так не разговаривал. На мгновение прервав свои упражнения в сквернословии, незнакомый старик цыкнул в сторону троллей, пристукнул посохом, и уцелевшие твари пустились наутек, словно увидели самого Проводника.

– Господин… э-э-э… – терпеливо дождавшись перерыва в потоке ругательств, Питер откашлялся. – Благодарю вас за своевременное вмешательство…

– Спасибо не сунешь в карман. – Едва ли в блистающих прорехами лохмотьях старика нашелся бы карман. Похоже, вместо ветхого одеяния его грели лохматые волосы и неряшливая борода, отросшие почти до пояса. А еще он был босой. Босой! Зимой в лесу!

Старик смотрел на него слезящимися прозрачными глазами. Питер не видел ауры неведомого помощника, словно тот вообще не был человеком.

– А ты ничего, риван, хороший парень. – Старик вдруг подошел близко, похлопал ошалевшего «парня» по плечу, для чего ему пришлось встать на цыпочки. – Ах ты, Владыка Небес Ангра! Совсем забыл…

Он оглянулся на все еще висящего в воздухе человека, тот упал в снег, словно до этого висел на невидимых веревках, а сейчас эти веревки рассекли.

– Ой-ей-ей, как нехорошо! – всполошился старик, посеменил к пленнику, старательно обходя трупы и лужи крови. Обернулся. – Чем таращиться на старого дурня, займись-ка лучше ранеными, Пит! А с этим я как-нибудь сам…

Немного уязвленный тем, что ему приказывают в такой манере, Питер вернулся к своему отряду. Люди никого не потеряли, но ранены были многие. Риван убедился, что распоряжаться ему было незачем, целители знали свое дело.