– Угу… – Лина отвечала односложно, потом и вовсе стала отмалчиваться. Алек вздохнул и сказал, как бросаясь в ледяную воду:

– Скоро осенние праздники.

– Да.

– Я ваших обычаев почти не знаю.

Девушка отвела взгляд от горизонта, непонимающе посмотрела на Алека.

– Расскажи, как это будет, – попросил он.

– Что?

– Наша свадьба.

Взгляд ее стал испуганным.

– Алек…

– Конечно, если ты согласна…

– Я… Удачно, что ты… сам об этом… – Лина запиналась растерянно. – Потому что мне нужно кое-что тебе сообщить…

– Меч у тебя не для того, чтобы за него держаться!

Лина, бурча под нос, позвала выбитый меч. Дядя мгновенным кружением за спиной кинул свой шинай из руки в руку, и девушка с трудом парировала удар по чудной траектории, едва опять не выпустив меч.

Утречком старому мыследею взбрела в голову мысль поразмяться. Сначала он вызвал полдюжины учеников и бился со всеми разом, а когда ни один из них уже не в состоянии был поднять меч, наставник взялся за племянницу.

– Стойку прочнее и гибше! К бою! Тьфу, ну кто же так дышит?! – вопил он на всю долину.

Старик и девушка кружились в круге, обмениваясь ударами, уходя и парируя.

– Отставить. – Майнус опустил меч. – Что-то ты сегодня совсем никакая… Нет, хорош, еще надорвешься… Брось деревяху.

Лина, тяжело пыхтя, забрала у дяди меч и вернула оба шиная в стойку. Она уже совсем собралась уйти с игровой поляны, но оглянулась, не получив привычного последнего залпа напутствий и критики.

Майнус стоял посреди круга неподвижно, вытаращив слепые глаза, обратившись в каменную статую, и только крылья носа вздрагивали. Потом широкая ладонь загребла воздух в том месте, где только что стояла Лина, Майнус поднес ладонь к лицу, втянул носом.

– Ну-ка, поди сюда! – велел он. Лина подошла, и Майнус прислушался к ее дыханию, потом обошел, принюхиваясь.

И начал тихо смеяться.

– Жива… и все чудеса ее… чудесные… и особенно… чудесатые! – Между каждым словом он икал. – Ты… ты ж… беременна!

– Я – что? – переспросила Лина.

– Беременна!

– Беременна?.. Кто, я?..

– Нет, Свет Всевеликий, я!

– Но… но…

Лина потупилась, заалела, как маков цвет, пролепетала:

– Как… беременна?

– Как, как… Полагаю, традиционным способом! Нового еще не придумали. Ах я дурак слепой! Проглядеть… Кто?

Лина не ответила, но ответ Майнусу не был нужен:

– Ах я дхоу безглазый! Тебе что, мать ничего… ну да, конечно, как же иначе! Ее маленькой дочке пока рано…

– Дядя… – жалобно сказала Лина, вжимая голову в плечи, ожидая громов и молний.

Майнус засмеялся чисто и весело, подняв слепое лицо к небу, и старому мыследею показалось, что он видит синь.

Алек стоял как пришибленный громом. Лина смотрела на него смущенно, не дождавшись другой реакции, кроме моргания и хватания ртом воздуха, неловко улыбнулась:

– Вот такие дела…

– Да уж, дела… – прошептал Алек.

И, не найдя других слов, просто обнял ее.

Над лесом зажглась золотая кромка рассвета, и ликующее утро, утро последнего дня лета, вошло в мир.