«Он не может так поступить, это не честно, блин, блин, блин…»

— Чего такая кислая? — спросил её Ломоносов, когда зашёл в зал, где она сидела с учебниками и подносом пирожных.

Остальные члены семьи ушли на гуляния вместе с Артёмом. Софи сначала тоже хотела пойти с ним, но решила его наказать.

В итоге наказала только себя. Раздираемая мыслями об упущенных возможностях, она закопалась в работе.

— Пытаюсь убедить себя, что всё в порядке, — вздохнула она и убрала в сторону книгу.

— А всё не в порядке? — поднял бровь Ваня и уселся в кресло-качалку спиной к камину.

Софи заложила руки за голову и выдохнула в потолок.

— А-а-а-а, ненавижу себя!

— Это нормально первые тридцать лет, — ответил Ломоносов и качнулся туда-сюда

— И что дальше будет лучше? — скептично поинтересовалась она.

— Конечно! Неприязнь перейдёт на окружающих, но зато ты полюбишь себя.

— Ха-ха, смешно, — она закатила глаза и спросила. — И вообще, это кто сейчас говорит Ваня или твой сосед?

— А что так заметно?

— Ну я тоже не дура, вижу, что происходит.

— Наблюдательная девочка. Не знаю, что у тебя произошло, но мне жаль, что твой жених очернил моë имя. Мы можем быть полезны друг другу.

— Хорошая попытка, ещë бы знать для чего ты сюда припëрся. Отпусти Ваню, неужели нельзя сделать свои дела по-другому?

— Я всего лишь не хочу возрождения Обскуриана, жаль Барятинский этого не понимает…

— Я не буду обсуждать дела Артёма, тем более с тобой, — фыркнула Софи.

— Тогда, может, обсудим тебя? Чего ты хочешь от этой жизни?

— Чего я хочу? — на секунду задумалась девушка.

Барятинский предупреждал её не выдавать никаких важных секретов при Ломоносове из-за живущего в его сознании Клирикроса, поэтому она тщательно выбирала слова, но настроение сегодня было настолько поганым, что она решила приоткрыть завесу.

— Для моей работы нужна барьерная магия.

Она пообещала Артëму не лезть во всë это и, естественно, понимала, почему он так решил и даже в глубине души обрадовалась за его беспокойство о ней, но поныть-то чуть-чуть можно?

— Что за работа?

— Не могу сказать.

— А, — протяжно ответил Клирикрос и кивнул, — понимаю, — его тело качалось туда-сюда, отбрасывая тень от потрескивавшего камина. — И много тебе надо? Сколько процентилей ты хочешь?

— Пятьдесят? Не знаю, да и какая разница? Всё равно я не буду их получать.

— Маленькой девочке запретили играть во взрослые игры?

— Иди в пень.

— Ладно, не обижайся. Думаю у меня есть возможность тебе помочь.

Софи глянула на него с недоверием.

— И как? Я же сказала — не буду ничего делать, просто поделилась проблемой. Не надо придумывать, как её решить.

— А что тут придумывать? Я тебе дам эти процентили.

— В смысле дашь?

— Ты издеваешься? Я вообще-то бог света.

Глаза Ломоносова на секунду блеснули синим и погасли, а на лице красовалась такая нехарактерная для него самодовольная улыбка, что захотелось огреть захватчика подносом.

Вологодская губерния, Бастион.

— Эту Брешь закрыли не вы, по ликвидаторскому кодексу я не могу её оформить на вас, — монотонным скучающим голосом пробубнила администратор.

К ней в ратушу пожаловал с претензией какой-то загульный дворянчик. Наглый как свора цыган, лицо мрачное, да и сам он выглядел как будто лет пять не ел. Одни лишь пронзительные синие глаза как у ребёнка оттягивали на себя внимание.

— Вы не понимаете, я начал её закрывать, но мне помешали! Этот шевалье Блан вылез, когда я уже почти убил Вожака!

— Да? — она посмотрела на него поверх очков.

— Я бы и сам справился!

— А насколько мне известно, трое из вашего отряда были убиты, а ещё шесть разбежались. Вам бы стоило поблагодарить шевалье Блана за спасение…

— Да плевать я хотел на этого кретина! Ты что, дура полоумная, не слышишь меня? Я! Я закрыл эту Брешь. Бери своё сраное перо и исправляй как надо.

— Какие-то проблемы парень? — сзади подошёл двухметровый ликвидатор с колючей щетиной и косыми глазами, один из которых тяжело смотрел на нарушителя спокойствия.

— А ты ещё кто такой, пёс? Не твоё дело, какие у меня проблемы, я их сам в состоянии решить, — Александр хлёстким ударом сбросил с себя тяжёлую руку и снова повернулся к женщине, что не хотела переписывать Брешь на него. — У вас всегда позволяют такое обращение с баронами? Я из знатной семьи и не потерплю панибратства, моя фамилия…

— Пойдём-ка братец прогуляемся, — сзади здоровяк схватил его за шкирку и резким движением потянул на пол.

Барятинский потерял равновесие и под дружный смех свидетелей в фойе проскользил так до самых дверей. Лишь потом он опомнился и потоком ветра подбросил своё тело вверх, чтобы встать и наказать зарвавшегося нищеброда. Однако Александр в гневе переборщил с маной и вместо плавного подбрасывания его тело улетело на семь метров ввысь.

Ударившись головой о потолок он на секунду потерял сознание и спикировал на пол.

— Ты как, приятель, в порядке? — обеспокоенно похлопал его по щекам косой ликвидатор.

— Да жив он, скажи спасибо Степан поймал тебя, а то секир-башка.

— Шёл бы ты парень к мамке под юбку…

— Кто это сказал? Сука, на куски порублю! — вскинулся Александр и вырвался из лап здоровяка. — Ну? Кто? Что смелости не хватает в лицо сказать? — в руке тут же появился оголённый меч на семьдесят процентилей, у местных оружие максимум сороковки-пятидесятки, а это серьёзное отставание.

— А можно спросить? — сзади похлопали по плечу, а когда Барятинский обернулся, в лицо прилетел смачный удар от которого искры из глаз брызнули.

Тело снова упало на мраморный пол, Александр закряхтел. Кто-то выбил у него из руки пинком меч.

— Выкиньте эту недоросль, пусть поучится вежливости!

— Козёл, тьфу ты…

В этот раз с ним не церемонились и несостоявшийся ликвидатор вылетел головой в двери, чтобы эпично скатиться по каменной лестнице вниз.

— Рука! Аа-а-а, — заорал он, видя открытый перелом в локте.

— Ничего, к некроманту сходишь, чай не бедный, — раздалось в последний раз за спиной и двери захлопнулись.

— Убью мразь, — хныча бубнил себе под нос Александр.

Он приехал сюда, чтобы получить разрешение на штурм «Северной» от главы Бастиона. Всего-то и требовалась, что одна сраная бумажка с печатью, но старый хрыч, эта списанная временем рухлядь Шпульц вздумал учить его жизни!

Говорит, рано вам на первый рубеж. Сухофрукт, гнида, мразь. Десять Брешей ему закрытых подавай. Да кто он такой, чтобы с меня спрашивать? Офицер, ага как же, и деньги не взял, правильного из себя такого строит…

Покачиваясь от боли, Александр подошёл к своему мечу, выкинутому вслед, и попытался левой здоровой рукой засунуть его в ножны на правой стороне, но лишь застонал от боли — мешала раненая конечность.

— Вам помочь? — вежливо спросил сбоку голос, и Барятинский, вытерев локтем испарину на лбу, молча передал артефакт в руки незнакомого джентльмена в сером пальто.

Тот учтиво вложил оружие в ножны и поинтересовался.

— Позвольте узнать ваше имя?

— Александр Барятинский, — выдыхая пар, ответил аристократ и поморщился, боль от перелома снова накатила.

— Вот как, имя вашего брата здесь на слуху…

— Да знаю я, лучше подскажите, где можно найти некроманта?

— Я вас провожу. Ах, да, с моей стороны грубо было не представиться: Андроник Степанович Ракитин, преподобный комиссар Синода.

— Вы инквизитор?

— Я ими руковожу, извольте сюда.

Александра проводили до здания Ложа неподалёку, где ему и была оказана медицинская помощь. Руку быстро срастили и от былого перелома не осталось и следа, одна только обида за произошедшее. На этом знакомство не закончилось и за чашкой вкусного кофе в местном подобии ресторана средний сын Олега Барятинского поведал собеседнику о своих злоключениях.