Короче, Алексей, конечно, тут же сообщил дочери, что с деньгами все будет в порядке в любом случае. Так все совпало, что он получил большую премию. Деньги пока не дошли, но этим занимаются другие люди. И все будет хорошо, отец знает множество примеров. Можно поехать для исследований и вероятного лечения в самую лучшую клинику мира. И так далее и тому подобное. Лене удалось благодарно улыбнуться, уткнуться лицом папе в плечо и даже стереть несуществующую слезу.

Простились нежно, искренне, договорились о постоянном созвоне. Лена села в машину, уже не чувствуя себя иссушенной мумией, неспособной даже дышать. Она прекрасно дышала после стакана холодной воды, выпитой у отца. А воображение уже подсовывало соблазнительные видения нежных ароматных стейков, пирожных и мороженого.

Мучила ли ее совесть? С такой химерой она не была знакома. И в чем, собственно, преступление? Разве не отец должен решать проблемы ребенка и поддерживать его во всем? А та проблема или иная – это уже не суть. Лена обозначила ту, которая безошибочно работает. И им обоим было совершенно понятно, что для премии отца лучшее применение – отдать ее на счастливое и комфортное будущее дочери. Это достойнее и логичнее, чем нашпиговать деньгами прилипал и аферистов, а дальше пропивать до зеленых чертей свой замечательный талант, который может привести и к другим премиям. Лена даже растрогалась, так у нее все мило и разумно получалось. Набрала номер папы и ласково произнесла:

– Боже, пап, я такая эгоистка. Я же не поздравила тебя с наградой. А о твоем успехе все только и говорят. Я так горжусь…

– Ты знаешь, как меня поздравить, Лена, – ответил Алексей. – Ты должна быть здоровой и счастливой. Это и будет моя награда.

Лена набрала номер Кости:

– В общем, все получилось. Только деньги пока не пришли, этим занимаются другие люди.

– А ты сказала отцу, что нужно наличными? Я говорил тебе, что такой большой перевод неизвестного назначения может вызвать интерес банка, проверки, уточнения, ну, ты понимаешь.

– Да, помню. Но пока было не до деталей. Потом скажу. Пока. Помираю с голоду.

А потом случился тот пожар…

Виктория волновалась. Такое привычное для нее состояние. Но еще никогда ее волнение не было настолько… растерянно-приподнятым, что ли. Она была ошеломлена успехом Алексея, столь долгожданным и заслуженным успехом. Его всегда называли гением, но, как правило, со снисходительным оттенком. Типы таких гениев-неудачников, которые с очевидным успехом лишь гробят собственное дарование, назовет любой. И в лучшем случае выразит сожаление, а не злорадство по поводу тягостной участи творца, которого временами отторгает собственное творчество. И вроде бы это так и выглядело, когда Алексея затягивал страшный процесс, который мог показаться самоуничтожением. И только Вика, втайне от всех и даже вопреки собственным убеждениям, понимала, даже видела, как в кровопролитной битве личности с реальностью и собственной жизнью трагически гибнут уже открытые смыслы… И это не зря, потому что вдруг рождается что-то настолько новое и сильное, что не сразу в состоянии оценить сам Алексей. Но только он увидит, ощутит высоту и тяжесть приобретения и сроднится с ним. Подавляющему большинству людей даже неведомы такие потери и находки.

Виктория давно знала, что все ее тревожные сны и болезненные предчувствия рождены лишь страхом несчастья, болезни или даже гибели Алексея. И больше ничего она, кажется, не ждала. И вдруг такое невероятное осуществление самых неправдоподобных надежд! После стольких лет их разлуки и его кромешного одиночества. И никто не знает, что это не победа Алексея, потому что для того не существует побед или поражений. Он верит лишь в явление очевидного, конкретного смысла из рожденной в муках мечты, смутной идеи.

Виктория никогда так не гордилась собственной удачей, она для этого слишком трезвый и критичный человек. А сейчас она позволила себе гордиться не столько Алексеем, сколько своим выбором, своей правотой в оценке человека, настолько не вписывающегося в общий ряд, по-прежнему любимого человека, из-за сложностей которого пришлось резать их души по живому, спасая покой детей. Вот в чем ее успех. Леша такой, каким только она его видела, причем с первых мгновений знакомства.

Она решила поздравить бывшего мужа не по телефону, а приехать к нему. Желательно с подарком. Может, шампанское, что-то вкусное. Может, вообще купить ему, наконец, по-настоящему хороший костюм или туфли. Страшно не хотелось нарушить какие-то принятые по умолчанию границы, внести смятение в их отношения, которые так долго выстраивались как спокойно-дружеские или условно родственные. И она остановилась на шампанском и красивой, но не слишком дорогой рубашке.

Был тихий вечер мягкой осени. Скучный, серый и всегда пустынный двор даже похорошел в туманном свете лиловых облаков. Виктория почти подъехала к парковке у подъезда. Там, как всегда, две-три машины, не больше. И вдруг из одной вышла женщина и уверенно направилась к подъезду Алексея. Виктория затормозила и сдала немного назад. Она узнала женщину. Это была Юлия Высоцкая. Она раньше работала фокус-пуллером оператора Серова, теперь стала при нем помощником режиссера.

Виктория задумчиво смотрела, как Юлия спокойно, даже расслабленно шагает по узкой дорожке к двери: так люди идут домой или в то место, где их точно ждут. Как уверенно и привычно набирает код домофона. В ее руке удобная и вместительная сумка: там может поместиться немало продуктов, не одна бутылка вина и всего такого, что требуется для теплого торжества двоих – по случаю общей, как ни крути, победы. Виктория даже не ревновала, она просто вдруг почувствовала собственную увечность. Эта женщина, которую сейчас явно ждет Алексей, по-настоящему полно участвует в его жизни, в том, что для него важнее всего, – в его деле. А Виктория, родившая и вырастившая детей Алексея и всю свою женскую жизнь уверенная в том, что способна любить только этого мужчину, – она сыграла в его судьбе лишь одну роль. Она изгнала мужа из родного дома в холодную и тревожную темень одинокого страдания. Она сознательно отказалась от малейшего участия в его деле, даже на стадии краткой информации. Что и для кого меняет тот факт, что таким был акт ее самопожертвования ради детей? Виктория и сама не знает сейчас, осчастливила ли она их или обездолила этим иллюзорным спасением. Она переместила Лену и Ваню из полных, бурных, ярких и драматичных дней общения с самым сложным и необычным человеком в их судьбе – в стерильный и узкий коридор безусловного порядка и благообразно-ограниченных эмоций.

Виктория пристально всматривалась в высокую, худощавую фигуру Юлии, видела ее небрежно падающие на плечи каштановые волосы: даже они говорили о внутренней силе и уверенности в себе. На женщине был стильный плащ песочного цвета, на ногах коричневые лодочки на высоких каблуках: все еще сухо, земля не совсем потеряла летнее тепло. Можно ходить и так – в красивых и женственных туфлях. Если идешь к тому, кому хочешь нравиться.

Юлия – не красавица, она, как говорится, интересная. У нее выразительное энергичное лицо, ясный и приветливый взгляд. И она лет на десять моложе Виктории. Последнее – просто факт, который может или повлиять на зов плоти, или нет. Дело лишь в том, проснулся ли в принципе зов плоти в постоянном контакте двоих.

Ясно только, что Виктория сегодня точно была бы лишней на этом празднике настолько не чужой жизни.

Она уехала.

…Через три недели, когда странный и страшный пожар спалил ее самые робкие надежды на спокойное благополучие Алексея и, скорее всего, унес с поверхности земли его самого, Виктория, перебирая в уме имена и лица, всерьез задумалась о роли Юлии в судьбе бывшего мужа. Что она знает, что между ними было? Не роковой ли была ее роль в несчастье? Не она ли наняла частного детектива, чтобы раскрыть чье-то преступление, о котором знает или догадывается? Возможно, Юля была к Алексею ближе всех в последнее время. Она может быть обладателем конкретной информации о многом и многих.