Обреченно вздохнув, Рид поплелся за Данте и Эрикой.

– Не вижу ничего дурного в том, чтобы взять то, что плохо лежит, – проворчал он на ходу. – И потом, у нас есть Эрика, которая в случае чего защитит нас от индейцев. Они и пикнуть не посмеют, а мы могли бы…

Круто обернувшись, капитан устремил на Эшера яростный взгляд.

– Я сказал – нет! А если ты хочешь обыскивать гробницы, покупай себе шхуну и возвращайся за сокровищами один. Я тебе компанию составлять не собираюсь. А сейчас у меня нет никакого желания здесь прохлаждаться. Нужно возвращаться в Новый Орлеан. У меня там полным-полно дел.

Данте, повернувшись, зашагал вперед, а Рид язвительно усмехнулся. Может, Фаулер и прав. Зачем делить с кем-то богатства, если можно их все прикарманить самому. Если ему еще потребуются деньги, он будет точно знать, где их найти. Эта мысль принесла ему некоторое успокоение, и Рид, забросив мешок на плечо, прибавил шагу.

Откинувшись на спинку стула, Данте обозревал золотые и серебряные украшения и драгоценные камни, которые Эрика очистила от грязи до блеска. Довольная улыбка играла на его загорелом лице. Теперь он сможет возместить потерю «Натчез бель» и урожая хлопка, а при встрече с Сэбином и Эвери с гордостью смотреть им в глаза. Он теперь владелец огромного богатства, такого, что Сэбину и не снилось. Так что дядюшке опять придется скрежетать зубами от злости: племянничек снова его обскакал.

Данте перевел задумчивый взгляд на Эрику. Эта женщина, на вид такая хрупкая, на самом деле свободолюбива, упряма и решительна. Она никогда не смирится с поражением и будет бороться до конца. Они прошли вместе огонь, воду и медные трубы, но она все выдержала. Будет ли он в состоянии бросить Эрику на произвол судьбы, после того как разберется с Сэбином? Сможет ли забыть эти последние несколько месяцев, когда они так неистово любили друг друга и так же неистово спорили? Сможет ли вычеркнуть из памяти те чувства, которые охватывали его всякий раз, когда он смотрел на Эрику?

Вскинув свои густые ресницы, Эрика улыбнулась и протянула капитану серебряный кулон, украшенный бирюзой.

– Дарю тебе эту безделушку, а ты мне за это расскажешь, о чем задумался, – проговорила она. – Я думала, что ты будешь на седьмом небе от счастья, поскольку нашел свои сокровища, а ты сидишь как в воду опущенный.

– Может, тебе и не захочется слушать то, что я скажу, милая, – прошептал он и, взяв кулон, отбросил его в сторону, словно какую-то дешевую безделушку, – но, мне кажется, для нас с тобой настало время достичь понимания. Я долго избегал говорить тебе правду, а это нечестно ни по отношению к тебе, ни по отношению ко мне.

У Эрики отчаянно заколотилось сердце. Неужели Данте собирается сказать ей, что, когда они прибудут в Новый Орлеан, он предоставит ей полную свободу?

Фаулер взглянул ей в глаза, набрал в легкие побольше воздуха и, боясь, что передумает, деловито произнес:

– Эрика, я хочу, чтобы ты снова вышла за меня замуж. Ты мне нужна.

Лицо у Эрики вытянулось. Какую роль он ей уготовил на сей раз? Что еще придумал, чтобы отомстить своему дядюшке?

– Нет, – безжизненным голосом проговорила она, выдергивая из руки Данте свою ладонь. – Только дураки совершают одну и ту же ошибку дважды. Я уже побывала твоей женой. И мне этого хватило с лихвой.

Фаулер даже вздрогнул от обиды.

– Неужели тебе настолько не понравилось носить мою фамилию? Я…

Эрика прервала его презрительным фырканьем.

– При чем тут твоя фамилия? Ведь ты использовал меня, чтобы бросить вызов самому дьяволу! Для какой же цели, Данте, ты собираешься жениться на мне на сей раз? В какую игру намерен играть с Сэбином?

– Неужели ты считаешь меня настолько холодным и расчетливым, что уверена, будто, делая женщине предложение, я преследую какие-то тайные цели? О Господи, Эрика! Ты меня без ножа режешь! – Вскочив, он пробежался взад-вперед по каюте и повернулся к Эрике. – Я уже придумал, как и когда мне отомстить Сэбину. И на сей раз тебя я втравливать в это дело не собираюсь. Я уже один раз едва не потерял тебя, когда этот негодяй тебя украл. Неужели ты не понимаешь, что я страшно ревновал тебя и к этому подонку Сэбину, и к французскому донжуану, к которому ты ускользнула от меня на Гваделупе? Неужели ты не догадываешься, зачем я знакомил тебя на пароходе с самыми отъявленными подонками?

– Я думала… – заговорила Эрика, но он оборвал ее.

– Потому что хотел казаться святым по сравнению с этими негодяями. Хотел стать тебе настоящим мужем, хотя тебе было все равно, за кого выскакивать замуж. Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, почему я использовал тебя в качестве приманки в своей борьбе с Сэбином?

Об этом Эрика знала. Но только она раскрыла рот, чтобы объяснить это Фаулеру, как он снова перебил ее.

– Чтобы Сэбин раз и навсегда отказался от тебя, – проговорил он. – Я рисковал всем, что мне дорого, только чтобы тебя получить. Я нарушил собственную клятву никогда не жениться на женщине расчетливой. Я поклялся вообще никогда не жениться, если женщина, которую я полюблю, не будет отвечать мне взаимностью. Я не собирался страдать, как мой отец, когда он узнал, что у мамы наконец-то открылись глаза и она поняла, что сможет предложить мужчине нечто большее, чем преданность. Черт подери, Эрика, неужели ты настолько наивна, что не видишь, как я люблю тебя?

Эрика ушам своим не верила. Широко раскрыв глаза, смотрела она на Данте.

Фаулер окинул мрачным взглядом полное недоумения лицо Эрики. Потом, схватив бутылку бренди, налил себе большой стакан для храбрости.

– Знаю, что тебе это все равно, но все-таки скажу. Я влюбился в тебя в тот самый первый вечер, когда ты так стремительно вошла в мою жизнь, и случилось это в самом неподходящем месте. Но такова, видимо, ирония судьбы, – с горечью добавил он и, залпом проглотив бренди, налил себе еще. – Бывает, что человек ищет любовь большую часть своей жизни, а когда наконец находит, то это чувство может сыграть с ним злую шутку. Но я не могу от тебя отказаться, Эрика! Ты возбудила во мне столько чувств, что я не могу теперь представить себе жизни без тебя.