Эрика по-прежнему не проронила ни слова, и Данте почувствовал, что раздражение его нарастает. Он открывает ей душу, а она сидит словно истукан. Похоже, его пылкое признание ни капельки не тронуло ее. Иначе она бы хоть как-нибудь отреагировала.

– Ну что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь! – возмущенно воскликнул Данте. – Проклинай меня, ругай меня, кричи на меня! Только, черт тебя подери, не смотри на меня так! Я больше этого не выдержу!

О, как же она любит этого человека! Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы у Эрики возникло безудержное желание. А что уж говорить о тех восхитительных чувствах, которые пронзали ее всякий раз, когда он начинал ее целовать и ласкать! Сердце Эрики пело от радости. Она даже боялась, что оно разорвется от счастья, прежде чем она успеет произнести слова, которые носила в себе последние несколько месяцев. Слезы радости хлынули у нее по щекам, и через секунду Эрика уже рыдала.

Данте тяжело опустился на стул. Вот как? Она плачет? Значит, его признание лишь растравило ей душу. Все понятно: Эрика не любит его. С трудом поднявшись, Фаулер побрел к двери.

Тишину прорезал прерывистый голос Эрики:

– Данте, я…

– Не нужно ничего говорить, – прервал он ее, выдавив из себя некоторое подобие улыбки. – Твое молчание было достаточно красноречивым. Я постараюсь, чтобы весь оставшийся путь ты ни в чем не нуждалась, а когда мы прибудем в Новый Орлеан, позабочусь о том, чтобы Сэбин никогда тебе больше не надоедал. Таким образом я постараюсь отплатить тебе за все мучения, которые принес.

Что же это такое? Данте уходит, а она так и не призналась ему в любви! Нельзя отпускать его вот так! Ужасно, если он будет думать, что она его презирает! Надо что-то делать. И Эрика, не придумав ничего лучшего, схватила мачете и запустила им в дверь. Лезвие воткнулось всего в шести дюймах от плеча капитана. Вздрогнув, Фаулер широко раскрытыми, изумленными глазами уставился на качающееся лезвие. Потом взгляд его переместился на Эрику.

– О Боже! Я просил чем-нибудь в меня запустить, но не настолько же смертоносным предметом! – Голос его дрогнул.

– Черт бы тебя побрал, Данте! Почему ты с самого начала не сказал мне, что любишь меня? – воскликнула Эрика. – Только подумай, скольких страданий мы могли бы избежать! Никогда мне не был нужен никто, кроме тебя. Ни Эллиот, ни Шарль. Я даже не помню того времени, когда я тебя не любила! Кажется, это было сто лет назад…

Теперь настала очередь Данте изумленно воззриться на Эрику.

– Боже милосердный! – продолжала она. – И ты еще смеешь обвинять меня в наивности! Как же ты не разглядел, что я люблю тебя больше жизни? Если бы я не любила тебя, то давным-давно ушла, и ты бы не смог меня остановить.

Лицо Данте засияло, словно маяк в ночи.

– Ты и в самом деле меня любишь? Даже когда я приношу тебе одно несчастье за другим?

Вскочив со стула, Эрика бросилась к Данте и обхватила руками его широкие плечи. Лукавая улыбка заиграла на ее лице. Эрика провела изящным пальчиком по чувственным губам Фаулера.

– Показать тебе, как сильно, Данте? Я уже несколько раз пыталась продемонстрировать свою любовь, не прибегая к словам, однако ты, похоже, невосприимчив к языку тела. – В глазах Эрики вспыхнул насмешливый огонек. – А может, я плохо тебе объясняла?

– Ну что ты! Объясняла ты великолепно. Вот только я боялся поверить тому, что говорило мне мое сердце.

– Поверь мне, мой красавец пират, я понятия не имела, что такое любовь, пока не повстречала тебя. И я всегда буду тебя любить, и гораздо сильнее, чем ты меня.

– Ну уж нет! – вскричал Данте, обхватив руками стройные бедра Эрики. – Мужчина умеет любить гораздо сильнее женщины. Кроме того, я намного дольше тебя хранил свою любовь в себе.

Такое искажение логики вызвало у Эрики громкий смех.

– Всем известно, что женщина более щедра в любви, чем мужчина. Физически она, конечно, намного слабее представителей сильного пола, но любить умеет сильнее.

– Чепуха! – возразил Данте. Он подумал и с гордостью заявил: – Моя любовь шире, чем этот океан, по которому мы сейчас плывем.

– А моя глубже, чем семь морей, – заверила его Эрика.

– Вот как? – Вскинув темные брови, Фаулер притянул Эрику к себе еще ближе. – Почему бы тебе не продемонстрировать мне свою любовь? И я сделаю то же самое. Вот и посмотрим, кто из нас победит на поле боя.

– На поле боя, говоришь? – усмехнулась Эрика. Выбор слов у него оказался несколько неожиданным. – Я вовсе не собираюсь с тобой сражаться. – Ее теплые губы коснулись губ Данте, и ему захотелось новых поцелуев. – Этот спор может затянуться.

– Надолго? – спросил Данте, наслаждаясь пьянящим, как вино, поцелуем.

– До конца наших дней…

Губы Эрики приоткрылись, призывая капитана заняться чем-нибудь более возбуждающим, чем разговоры.

Прикосновения Данте были ласковыми, словно весенние солнечные лучи. Руки его принялись поглаживать розовые бутоны груди Эрики, и гладили до тех пор, пока они не затвердели, а влажные губы, пройдясь по ее плечу, спустились ниже, к груди. Ищущий язык коснулся по очереди каждого розового пика, и Эрика затрепетала от наслаждения. Волны безудержного блаженства нахлынули на нее, не оставив равнодушным ни один участок тела. Изысканные ласки и поцелуи Данте вызывали в Эрике необычные ощущения: внутри словно бы высвободилась давно сдерживаемая пружина. Прикосновение сильного мужского тела было мучительно приятным. Запах мускуса, постоянно сопровождавший Фаулера и казавшийся его неотъемлемой частью, витал вокруг Эрики, вызывая у нее еще более страстное желание.

Губы Фаулера жадно исследовали ложбинку между грудями Эрики, и каждое его прикосновение вызывало в ее теле трепетный огонь. Вот жаркое дыхание Данте коснулось одного вздымающегося соска, потом другого, а ласковые руки принялись выписывать на ее животе замысловатые узоры, и Эрика застонала от наслаждения. Пламя страсти разгоралось в ней все сильнее и грозило спалить ее дотла.

– Это начало вечности, – хрипло прошептал Данте и коснулся губами губ Эрики потрясающе сладостным поцелуем, и у нее перехватило дыхание. – У нас с тобой всегда будет только так.