У нас было достаточно провизии, чтобы выдержать путешествие по реке, а барке для движения ничего не требовалось, кроме маны. Поэтому решили не заходить ни в какие более-менее крупные посёлки и по возможности вообще не останавливаться.

Наша основная задача была не в том, чтобы обогнать преследовавших нас солнечников — нас ведь могли просто-напросто ждать в любом населённом пункте. Именно поэтому мы выбрали маршрут в сторону новой Зоны разлома, располагающейся на границе Кашкаринского и Березовского княжества и уходящей на юг.

Не знаю уж, угадает ли кто из церковников такой маршрут, но выбора было немного. В Зоне монстрам будут всё равно кто кого преследует, кто прав или виноват. Они этическими или идеологическими вопросами не задаются. Только охотятся, убивают и жрут.

Выстроив новый маршрут, заодно и определились с оплатой капитану. Он немного поторговался, но всё оказалось в допустимых пределах. Олегу и самому давно было пора менять привычную заводь, чтобы искать новые заказы и контракты на перевозку. А так как команды у него не было и барка простаивала уже несколько месяцев, мы для него оказались своеобразной спасительной тростинкой.

Несмотря на преследование и угрозу, путешествие на барке оказалось довольно мирным. На борту стоял гул, моряки периодически проверяли накопители. Я или другие маги занимались наполнением маны. Плыли без остановок. Все работали слаженно — все знали своё дело, и каждый новый день не сильно отличался от предыдущего.

На палубе стояли ящики, зачарованные контейнеры и были растянуты палатки. Лошадям, привязанным тут и там, конечно, не хватало простора, но с этим ничего нельзя было поделать. Главное, что у них была еда, вода, а в остальном они попросту отдыхали.

Надо сказать, что Тимофей с первой же ночи проявлял интерес как к самой нашей посудине, так и к магии. А вот Варя с Алексеем сначала больше жались к матери, косясь на закопченные трубы, руны и заклинательные приборы. Но к середине второго дня и дальше уже вовсю носились по палубе, восторженно разглядывая окрестности.

И ведь было на что посмотреть. Река шла сквозь леса и холмы, иногда открывая вид на сторожевые башни, избы, мостки и живые или забытые деревни. В таких местах вода частенько становилась гуще и темнее.

— Пап, а это крепость? — спросил Алексей, указывая на поросшие мхом камни.

Они возвышались на берегу, образуя правильную геометрическую фигуру.

— Когда-то да, — ответил Рома. — Сейчас — место для птиц, мха и сырости.

Я всё время в пути был чем-то занят: наполнял накопители, проверял окрестности на предмет опасностей и смотрел, как капитан с моряками управляются с рунами, артефактами и приборами, от которых зависела скорость судна.

Магия барки с третьего дня иногда работала нестабильно. То один из накопителей снижал выход маны, и мне самому приходилось экстренно подзаряжать его, используя собственную ману. То переход с остатков Кровавого кварца на ману заставил один из накопителей вовсе выйти из строя.

Судно замедлилось, но не остановилось, а мне с моряками пришлось под тихую ругань с их стороны чинить накопитель. Тихой она была от того, что дети иногда подбегали и с интересом смотрели за нашими попытками починить накопитель. Тут было не до грубых слов.

Весна с Верой большую часть времени проводили с детьми или готовили. Набор продуктов у них, конечно, был небольшой, но получалось довольно вкусно. Сольвейг часто вызывалась в караул — она сидела на борту и болтала босыми ногами над тёмной гладью воды.

Серёга с Ирой с интересом расспрашивали Олега о Кашкаринском княжестве, а он был и не против. Рассказывал истории и травил байки. Иногда к нему присоединялся Аскольд, и вместе они походили на двух давних приятелей, опытных морских волков, даже несмотря на то что познакомились совсем недавно.

Починенный мной накопитель не остался без внимания от Олега, поэтому одним утром он достал откуда-то удочки и рыболовные снасти, и отряд принялся ловить рыбу в реке. Это, наверное, был один из самых тихих дней. Я даже решил помочь им и применил на барку заклинание, чтобы она не гудела так громко и не распугивала всю живность в реке.

— Эх, жаль, сетей нет, — вздохнул Аскольд, распутывая леску.

— Я всё-таки не рыбак, — пожал плечами Олег. — А удочки мне так, в удовольствие. Особенно когда заказов нет или застрянешь где.

Взрослые и дети стояли на борту и закидывали удочки в тёмную воду. Варя смеялась каждый раз, когда у кого-то дёргался поплавок. Тимофей с Алексеем спорили, у кого улов больше. Рома приглядывал за ними, пока у Веры появилось несколько спокойных часов.

Я в ловле рыбы не участвовал. Вся эта расслабленность и покой были обманчивыми. Я это хорошо знал, но при этом не собирался мешать остальным получать удовольствие. Я видел улыбки на лицах отряда, слышал смех. Пусть наслаждаются редким спокойным моментом.

Ко мне на нос барки в какой-то момент подошла Весна, и мы вдвоём молча смотрели вперёд — на солнце где-то на горизонте и серые низкие облака.

— Клюёт! — радостно выпалил Глеб, хватаясь за удочку.

— Не спеши!

К нему тут же подскочил Аскольд и принялся помогать. Насколько я помнил, у Глеба за сегодня не было никакого улова.

— Тяни аккуратнее! — прикрикнул Аскольд, внимательно вглядываясь в гладь воды.

Весна вскочила к борту и с интересом смотрела за тем, получится ли вытащить чего у Глеба. Да что там — к нему с присоединилась чуть ли не половина отряда. Даже я повернулся и из интереса смотрел, как Глеб напрягся до красноты и вцепился обеими руками в удочку. Удилище выгнулось дугой, леска дрожала как струна, но Глеб справлялся. Из воды показалась крупная рыбина с бронзовой чешуёй.

— Златопу-у-уз, — уважительно протянул Олег. — Крупный, зараза!

Рыба билась и выворачивалась, но Глеб тянул, стиснув зубы и уперев ноги в край палубы.

— Давай, давай! — поддерживал его Аскольд.

И вот с плеском крючок вытянул рыбу на борт. Она забилась, расплёскивая воду, но её уже прижимал к борту Иван.

— Поймал!

Глеб подпрыгнул на месте, довольный своим уловом, но в следующий же миг испуганно вскрикнул:

— Твою ж мать!

У рыбы, которую он поймал, был третий глаз и несколько лишних плавников.

— Что за монстр⁈

— Говорил же тебе… — напомнил ему Олег, хитро усмехнувшись. — Никаких здесь монстров не водится. А три рыбьих глаза — только лучше. Вкуснее будет.

В итоге, вечером все вместе ели уху. Бульон был ярко-золотого цвета, наваристый и вкусный. А рыба разваренной и нежной. И никакие лишние глаза или плавники не повлияли на вкус.

На шестой день к барке причалила небольшая торговая лодка. Пара купцов, мужики лет сорока, предложили обменять некоторые трофеи, которые мы взяли из Выкречи с собой. Они предлагали копчёное мясо, сушёные ягоды, банки с солеными грибами и прочий провиант.

Несмотря на то, что у нас был свежий улов рыбы, я понимал: если не будем заходить в города и деревни, то лишними запасы не будут.

Аскольд принялся торговаться, притом довольно интересным образом. Он с Серёгой разыграл настоящую сценку, где сам выступал злодеем, который то и дело сбивал цены до абсурдных, а Серёга как благородный дворянин старался, наоборот, привести соратника в чувства. Они своим небольшим спектаклем сбили цены вдвое, и торговцы уже, похоже, пожалели о том, что вообще связались с нами.

В следующие несколько дней река расширилась, а течение стало более вялым. На берегах виднелись густые заросли, в которых порой начали мелькать силуэты зверей. Барка замедлилась. Олег пояснил, что здесь мана становилась нестабильна, и накопители могли перегреться.

Вокруг в основном были холмы и редкие деревья. Мы прошли через несколько таких зон, и с каждым днём обстановка становилась всё напряжённее.

Одним утром наткнулись на обломки судна в воде. Над обломками кружились крупные чайки. В другой день я почувствовал неслабую ауру на берегу.

Барка неспешно шла по воде, оставляя за кормой рябь. Вокруг в основном были холмы и редкие деревья.