– В этом есть доля правды, хотя и много фантазий. К сожалению, регулировкой цен на нефть в широком масштабе не в состоянии заниматься ни один промышленник.

– Вот именно такую возможность мы и хотим вам предоставить.

Шейх, по-собачьи наклонив вбок голову, думает пару минут. Наконец, когда пауза затягивается до неприличия, говорит не слишком уверенно:

– Я слушаю вас.

– Не подскажете, кто на сегодняшний день обеспечивает нефтепродуктами энергокомплекс всего цивилизованного мира? В глобальном масштабе, не учитывая мелких производителей…

– Подскажу, хотя вы и сами это прекрасно, мне кажется, знаете. Арабские страны, США, Россия, Венесуэла, Нигерия, Норвегия. Пожалуй, это все серьезное.

– И как вы думаете, что произойдет с ценами на нефть, если одновременно произойдут мощнейшие аварии на крупнейших предприятиях производителей нефтепродуктов? Техногенные катастрофы, которые невозможно в короткий период ликвидировать?

Шейх поднимает глаза от листа с котировками. Имам Аль-Реза смотрит прямо ему в лицо, в свою очередь, изучая реакцию. Взгляд пронзительный, давящий.

Теперь пауза, взятая на раздумья, длится уже больше пяти минут. И все это время они смотрят один на другого, стараясь прочитать мысли противоположной стороны.

– И чего вы хотите этим добиться? – спрашивает, наконец, шейх.

– Значительного поднятия жизненного уровня в арабских странах. Согласно нашим прогнозам, нефть в состоянии вырасти в цене в десять раз. Нефтепродукты – в пятнадцать раз. Тогда деньги рекой потекут в арабские страны. И разрушится вся инфраструктура западного мира. Хотя бы временно, но разрушится. И этого времени нам хватит, чтобы подняться до их уровня…

– Что требуется от меня?

– Частичное финансирование. Есть уже несколько человек, готовых нам помочь. Вы войдете в общее число.

– Кто эти люди?

– Без имен… Это те, кто живет вполне благополучно, и будут так жить дальше.

Намек прозвучал вполне понятно. Недавняя непонятная смерть двух нефтяных промышленников стала более ясной.

– А если я откажусь?

– Всякое может случиться… У вас может взорваться факс… На ваш дом может упасть самолет… Из водопроводного крана на вашей кухне может потечь отравленная вода… Всякое… Всякое… Трудно сказать определенно, как Аллах карает отступников от интересов веры. Определенно можно сказать только одно – неприятности произойдут сразу после моего ухода. До того, как вы сможете разгласить сказанное мной. А если вы захотите обмануть, то неприятности ждут всех ваших родственников. Всех, без исключения…

У шейха пересыхает язык. Простейшие слова он произносит с хрипом:

– Сколько нужно с меня?

– Семьдесят миллионов долларов.

– А общая сумма?

– Около полумиллиарда. И тогда весь античеловечный западный мир вздрогнет…

– Но вы сказали, что ваше предложение деловое. – Шейх предпочитает не разговаривать на щекотливые темы и легко переводит разговор в более привычное русло.

– Естественно. Вы же получите громадную прибыль… Из этой прибыли вы вычтете свои семьдесят миллионов, а из остальной суммы семьдесят процентов отдадите нам, а тридцать процентов покроют все ваши хлопоты с лихвой.

– Не много ли вы берете?

– Наши специалисты подсчитали, что ваши тридцать процентов превратятся в добрых пару миллиардов. А мы планируем на свою долю существенно потратиться на нужды благотворительности. Не для себя стараемся, не для собственных детей даже, а для всего арабского мира. Пусть остальной мир поймет, кто в состоянии хозяйничать в современности.

– Семьдесят миллионов… У меня, пожалуй, найдется столько незадействованных средств. Как вы видите практически осуществление перевода такой крупной суммы?

Шейх улыбается.

– Вы купите участок пустыни. Может быть, у вас появились сведения, что на этом участке разведаны запасы нефти… Я не знаю… Но вы купите участок у владельца.

– Я куплю его.

– И переведете деньги на его счет…

– Я переведу деньги.

– Так… Теперь разберемся, что это такое.

Доктор Смерть что-то бубнит себе под нос, стучит своими толстенными, как бревна, пальцами по клавиатуре, и через «Панель задач», набрав строчку в командной строке, запускает эксклюзивную служебную программу-шифратор. Подобные программы, носящие гриф секретности, инструкцией запрещается запускать с экрана через «иконки» простым щелчком «мыши» даже в том случае, если в помещении работает только один шифровальщик и не допускает к себе в кабинет никого постороннего – «иконка» на мониторе, это уже обозначение программы, в которой работают, и частичное разглашение тайны. Более того, сами программы имеют такую логическую архитектуру, что убирают из «Меню: программы» и из служебных регистров операционной системы всякие упоминания о себе. Об их существовании знает только тот, кто с компьютером работает постоянно.

– Пригнали что-то «особо срочное» из Лиона, – не оборачиваясь, сообщает Доктор входящему в офис российского бюро Интерпола Александру Басаргину, своему прямому начальнику.

– Разгреби… Стас по этому поводу не звонил? – интересуется Басаргин.

Станислав Сергеевич Костромин, комиссар Интерпола, руководитель подсектора по борьбе с терроризмом, обычно перед отправкой шифротелеграммы из штаб-квартиры, сам звонит и намеками предупреждает о направлении действия и, по возможности, дает главные ориентиры для этих действий, чтобы ускорить дело. К такой оперативной связи все в бюро привыкли, и отсутствие звонка перед шифровкой вызывает непонимание.

– Не звонил. Это не от него. Циркулярная. По всем бюро, в том числе и в НЦБ [1]…

– Наверное, кто-то продал Басаеву карманную атомную бомбу, – зевает в своем кресле Пулат. – Шамиль давно ищет таких продавцов. А теперь нас предупреждают, как особенно ценных кадров, чтобы глубже прятались…

Кресло большое, а Пулат маленький, и почти тонет между подлокотников и высокой спинки. Спрятался там, и не сразу понятно, из какого бомбоубежища раздается его голос.

– Или бен Ладен собрался выступить на заседании Совета Безопасности ООН. – В тон «маленькому капитану» зевает неразлучный друг Пулата и бывший сослуживец по спецназу ГРУ Алексей Ангелов, которого обычно зовут просто Ангелом. – Ему, должно быть, есть, что вещать человечеству.

– В очередной раз лениво погрозить Америке пальцем, – добавляет Андрей Тобако, бывший сотрудник «Альфы» первого легендарного созыва, заходя за широченную спину к Доктору Смерть, чтобы сразу с монитора прочитать расшифрованное сообщение. – Через видеозапись, как он это и делает обычно, чтобы не утруждать себе поездками.

Еще двое сотрудников бюро – бывший спецназовец ГРУ Дмитрий Дмитриевич Лосев по прозвищу Дым Дымыч Сохатый, и бывший чеченский милиционер Зураб Хошиев – обычно чаще молчат, чем говорят, и молча ждут продолжения. Сохатый вертит в пальцах четки из разноцветных деревянных бусинок, и Зураб срисовывает с натуры контур любимого «S»-образного метательного ножа Ангела. Нож, необычный, с сильным поражением даже при не совсем точном попадании, сделан из такого же мягкого металла, из какого делали когда-то бытовые «опасные бритвы», и имеет не совсем привычную внутреннюю заточку.

Выдался как раз один из нечастых рабочих дней, которые сотрудников не напрягают; но такие дни, как все знают, согласно профилю работы, не любят затягиваться. Подтверждением тому служит уже полученная входящая шифротелеграмма.

Компьютер быстро справляется с работой, и Доктор прячет в сейф перешифровальный диск. Начинает мерно гудеть принтер, выводя убористый текст на бумагу.

– За подписью генерального директора Интерпола, – басит Доктор Смерть. С его двухметровым ростом и более чем центнеровым весом не басить от природы трудно, и любая, самая бытовая фраза, произнесенная Доктором, звучит впечатляюще и весомо, словно он постоянно пользуется спрятанным где-то под пиджаком мегафоном.