Он не хочет сдвигать меня с места: прошло уже тридцать секунд, а может, и минута, как он до меня добрался.
Он думает: "У меня нет телефона. Мне нужно решить эту проблему прямо сейчас. Алекс знал, что, не предупредив кого-нибудь, наверняка умрет рядом с ним на проезжей части.
Мой племянник видел, что я жив. У меня был открыт один глаз.
Другой глаз был устремлен на землю.
Я не умер. Я чувствую рану на затылке, и, кажется, у меня сломаны кости. Но я жив.
Сразу после этого, как только машина прошла, я каким-то образом возвращаюсь в сознание, и в моем мозгу начинают скапливаться отблески информации.
Для начала я каким-то образом вижу левый глаз правым; на миллисекунду я в замешательстве, но потом понимаю, что мой левый глаз был выдавлен из орбиты, но в остальном продолжает работать нормально.
По мере появления Алекса я тоже начинаю мысленно проводить инвентаризацию. Похоже, сломано почти все. И автоматический, привычный характер дыхания теперь остался в прошлом, причем это прошлое было пять секунд назад.
Я сразу понимаю, что это самая опасная часть моего состояния. Без дыхания мы тонем, мы умираем. Но как бы я ни старался, я просто не могу дышать естественным образом, не говоря уже о нормальном дыхании. Любой мой вдох должен быть создан силой воли, по одному вдоху и выдоху за раз. И с каждым вдохом приходит эта мучительная и отключающая боль, как будто я сошел с края кальдеры в расплавленный камень с температурой в миллион градусов; я кричу при каждом вдохе, издавая первобытные стоны. Я втягиваю в себя немного воздуха, едва хватает на то, чтобы выдохнуть его, а потом с каждым вдохом кажется, что я вдыхаю еще меньше воздуха.
Буду ли я паниковать? Это было бы естественно.
ЕДИНСТВЕННОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ НА ВАШЕМ ПУТИ - ЭТО ВЫ САМИ. Эта мысль приходит ко мне целой, нефильтрованной, чистой. Это первый из чит-кодов, которые создает для меня этот случай. ЕДИНСТВЕННОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ НА ТВОЕМ ПУТИ - ЭТО ТЫ САМ. Не то чтобы я подумал об этих словах в виде убедительного предложения - непреодолимая боль прервала мое понимание основного языка (за исключением некоторых ругательств), - вместо этого мантра "Единственное препятствие на твоем пути - это ты сам" словно витала где-то в моем сознании, определяя мои дальнейшие действия, являясь каркасом, на который я мог повесить все усилия, которые, как я знал, мне нужно было приложить, чтобы пережить то, что со мной только что произошло.
Все больше чит-кодов проскальзывает в мое зашоренное сознание. Стресс - это земное переживание эго, подпитываемое страхом и бесполезное. Для борьбы со стрессом мне приходится использовать то, что я называю "осознанием тела" - как актер я развивал этот навык упорным трудом на протяжении многих лет. Это важнейшая часть моей работы, потому что мое тело - это инструмент, с помощью которого я выполняю свою работу. Я глубоко понимаю свое тело и то, как оно работает, и это знание, эта базовая информация, дает мне возможность сосредоточиться на чем-то в условиях боли и дезориентации, которые я испытываю. Такое глубокое знание своего тела придает мне уверенность, которая спасает не хуже любой капельницы с морфием. Если бы я не знала себя так хорошо, паника сомкнула бы свои ледяные пальцы на моем горле, закрыв его навсегда. Но уже в эти первые секунды я понимаю, что осознанное дыхание спасет меня. Очевидно, что с моей дыхательной системой что-то катастрофически не так; мне нужно немедленно преодолеть это. Стресс убивает больше людей на этой планете, чем что-либо другое; излишнее напряжение на льду в тот день ограничило бы мою способность справиться с проблемой, как дышать.
Механика тела всегда была моим лучшим другом, но я и предположить не мог, насколько важным окажется мое понимание ее сути для того, чтобы у меня был хоть какой-то шанс на жизнь.
И тут, как наводнение, приходит мысль о том, ради кого я живу. Мое сердце мгновенно наполняется образами моей семьи; я не хочу испортить им праздник; я не могу разочаровать свою дочь и других детей, ожидающих катания.
Приходит мысль: Что было бы, если бы мне некого было разочаровывать и не за кем было бы возвращаться?
Я знаю ответ еще до того, как успею его обдумать. Мы все вечно связаны, связаны любовью и самыми чистыми частями нашего существа, связаны общей историей и нашей врожденной, непоколебимой, неизменной энергией.
Это как суперспособности, которые я открыл в те первые несколько мгновений после того, как машина раздавила меня.
Я сосредоточился на расслаблении диафрагмы; когда я начинаю перебирать свое тело в поисках той части, которая отвечает за судороги, мои усилия тут же прерываются сильными колющими болями. Почему-то я думаю: "Давайте я просто расслаблюсь... пусть спазмы утихнут, и я смогу вернуться к дыханию".
(Тогда я еще не знал, что у меня сломаны четырнадцать ребер, пробито легкое, разрезана печень, сломана и вывихнута ключица, сломано плечо, и все это привело к тому, что я не мог дышать).
Я слышу, как, борясь за воздух, издаю сильные гортанные стоны. Мне приходится на лету учиться делать то, что я делал автоматически на протяжении более пяти десятилетий. Только так я смогу выжить. Я уже знаю это.
Я начинаю идти по этой дороге, надеясь, что она приведет меня домой.
Таковы факты раннего утра Нового года 2023 года. То, что я только что описал, - это первые пять минут происшествия, и пока я учился дышать вручную, путь моего выживания в один конец только начался. Следующие сорок минут я проведу на льду. Я не собирался умирать на этом льду, а большая часть моей семьи находилась в полумиле от меня, не обращая внимания на эту катастрофу. Я собирался жить. Я собирался преодолеть любое препятствие на своем пути, чего бы мне это ни стоило.
Поэтому я толкаю. Я занимаю правильное положение. И, собрав все свои силы, я со стоном выдыхаю, что означает, что я уже на полпути к следующему вдоху.
3
.
LAMAZE
Я старший из семи детей, и у всех разница в возрасте значительная, так что я рос, меняя подгузники, и все такое: старший брат, воспитатель, хороший ребенок.
В моем детстве произошло нечто, что приобрело странный и почти пророческий смысл после инцидента. Потому что не так уж много подростков, которых заставляют сопровождать маму на занятия по ламазе, где беременных женщин, таких как моя мама, учат дышать, контролировать боль с помощью четкого, глубоко продуманного дыхания.
Я был таким ребенком.
Оглядываясь назад, можно ли сказать, что меня учили дышать, чтобы уменьшить боль, в возрасте двенадцати или тринадцати лет? В то время я был просто раздражен тем, что меня оторвали от футбольной тренировки, чтобы отправиться в местный YMCA и потусоваться с кучкой будущих мам. Вехи не кажутся вехами, когда ты молод и по большей части глуп.
Моя мама была беременна моей сестрой Ники, и она не думала о том, чтобы взять меня с собой - она просто очень хотела присутствовать на церемонии и не могла оставить меня на тренировке по футболу, поэтому взяла меня с собой.
"Положите бутсы и возьмите подушку", - сказала она. "Ты идешь с нами".
Будучи хорошим мальчиком, я не стал спорить и пошел, и в итоге это оказалось самым лучшим, что она когда-либо для меня сделала, самым невероятным уроком, который она когда-либо мне давала. Во-первых, в столь раннем возрасте я узнал все о чуде рождения и о том, через что проходят женщины. Мне повезло, что в моем доме росли одни женщины, и это просто дало мне всевозможные чит-коды для того, чтобы стать лучшим мужчиной. Все эти дополнительные знания и понимание помогли мне стать более сопереживающим человеком, воспитателем, иначе я был бы слишком гризли (я и так достаточно гризли - я стал гризли. Более того, я сделал на этом карьеру).
Но помимо этого, тот факт, что я так рано узнала о важности дыхания, вспоминается мне сейчас под совершенно другим углом. И разделить этот необычайно интимный момент с моей мамой на уроке ламаза, помогая ей дышать, помогая ей контролировать боль, было невероятно важным и формирующим опытом... хотя и не без трудностей. Мы прошли половину урока, я с подушкой между ног мамы училась этой сложной технике дыхания, вокруг меня на полу расположилась толпа будущих мам, как вдруг из ниоткуда с потолка опустился экран, и мы все стали свидетелями родов в ванне: новоиспеченная мама в экстремальной ситуации, вода вырывается из ванны, как кит, вырывающийся на воздух.
