— Молчи! — девушка оглянулась. — Если они услышат…

Никлас исчез, появившись за их спинами. Его пальцы сомкнулись на плечах мужчины:

— Говорите.

Те рассказали о «тенях» — фигурах в чёрном, которые неделю рыскали у старой мельницы. Пропадали люди: сначала пьяницы, потом обычные горожане.

— Интересно, — пробормотал я.

Первый луч солнца пробился сквозь щели ставней, разрезая темноту комнаты на полосы пыльного света. Я открыл глаза, чувствуя, как холодок бессмертия струится по венам — ровный, неумолимый, как течение подземной реки. Миали уже не спала. Она стояла у окна, её тени ползли по полу, ощупывая каждую доску.

— Ты слышал? — спросила она, не оборачиваясь.

Я прислушался. Городок просыпался: где-то хлопнула дверь, заржала лошадь, старуха на улице ругалась с кем-то, требуя вернуть украденную курицу. Но под этим — другой звук. Глухой, ритмичный.

— Кузнец, — сказал я.

Миали кивнула.

Шеон валялся в углу, обмотавшись цепями, как одеялом. Пит храпел, уткнувшись лицом в подушку. Филгарт сидел на подоконнике, чистил болты и смотрел на улицу.

— Вставайте, — бросил я, надевая плащ.

Шеон мгновенно открыл один глаз:

— Хозяин! Я не спал! Ну, почти. Только притворялся, чтобы подслушать, не замышляет ли Дэфа что-то против нас!

— И? — приподнял я бровь.

— Она всю ночь смотрела в стену. Вообще не двигалась. Жутко.

Дэфа, стоявшая в углу, медленно повернула голову. Её пустые глаза остановились на Шеоне.

— Я смотрела сквозь стену, — поправила она. — На мельницу.

Филгарт встал, потянулся.

— Значит, туда и пойдем.

Утро было серым и сырым. Над крышами висел туман, смешиваясь с дымом из труб. Местные, завидев нас, шарахались в сторону — Никлас, шедший впереди, словно впитывал свет, делая воздух вокруг себя гуще, темнее.

— Эй, а где кузница? — Шеон схватил за руку мальчишку-разносчика.

Тот побледнел, глядя на сиренево-розовые волосы Шеона.

— Т-там, — запинаясь, показал он на переулок. — Но… но кузнец сегодня не работает.

— Почему? — прищурился Шеон.

— Его… его жена умерла. Вчера.

Я переглянулся с Миали.

— Идем, — сказал я.

Дом кузнеца стоял на отшибе. Сама кузница — низкое каменное здание с огромной трубой — была закрыта, но дверь в жилую часть приоткрыта. Изнутри доносились приглушенные голоса.

Никлас шагнул вперед, его плащ скользнул по порогу.

— Подождите снаружи, — приказал я остальным.

Внутри пахло углем, потом и чем-то сладковатым — травами, которыми обкладывают умерших. В главной комнате, на столе, покрытом белой тканью, лежала женщина. Крупная, сильная, с руками, привыкшими к работе. Теперь они были сложены на груди, пальцы сцеплены.

Кузнец сидел рядом, его огромная фигура сгорбилась. Услышав шаги, он поднял голову.

— Закрыто, — прохрипел он.

— Нам нужен ремонт, — сказал я.

— Я сказал, закрыто! — он встал, сжимая кулаки.

Никлас сделал шаг вперед, но я поднял руку.

— Что с ней случилось? — спросил я.

Кузнец дрогнул.

— Не знаю. Заболела. Умерла за ночь. — Он провел рукой по лицу. — А вчера… вчера говорила, что видела их.

— Их?

— Теней. У мельницы.

Я посмотрел на женщину. На её шее, чуть ниже линии челюсти, виднелся тонкий синяк — как от чьих-то пальцев.

— Мы поможем, — сказал я.

Кузнец засмеялся — горько, безнадежно.

— Мертвым не поможешь.

— Нет, — согласился я. — Но можно наказать тех, кто это сделал.

Когда мы вышли, Миали сразу поняла:

— Не болезнь.

— Нет, — подтвердил я.

— Значит, идем туда? — Шеон потянул цепи.

— Идем.

Мы двинулись к окраине, где над деревьями виднелся силуэт старой мельницы. По пути я заметил следы — не людей, нет. Что-то волочилось по земле, оставляя борозды.

— Охренеть, — пробормотал Пит, впервые за утро протрезвев.

Дэфа шла молча, её коса чуть позванивала на ходу.

Филгарт на ходу заряжал арбалет.

— Готовы? — спросил я.

Никлас уже растворился в тени.

Мы подошли к мельнице.

Здание давно не работало. Крыша просела, колесо застыло, покрытое мхом. Дверь висела на одной петле.

— Очаровательно, — процедил Шеон.

Внутри пахло сыростью, пылью и чем-то еще — сладковатым, как разлагающаяся плоть.

На полу — круги из соли. На стенах — выцарапанные символы.

— Культисты, — сказала Миали.

— Не только, — поправила Дэфа.

Я подошел к центру комнаты. Здесь лежал труп — мужчина в черном одеянии. Его горло было перерезано, но крови почти не было.

— Они пытались что-то вызвать, — сказал Филгарт.

— И это что-то ответило, — добавил Пит.

Я наклонился, разглядывая символы.

— Это не просто культисты. Они копали слишком глубоко.

— И нашли? — спросил Шеон.

— Нашли, — подтвердил я.

И в этот момент тени зашевелились, обретая форму. Фигуры в чёрных одеяниях, лица скрыты капюшонами, руки покрыты рунами, светящимися кровавым туманом. Их лидер выступил вперёд, его голос прозвучал как треск ломающихся костей:

— Ты опоздал, Вечный. Жрица уже пробудилась.

Я шагнул к центру ритуального круга. Соль под ногами зашипела, превращаясь в чёрную жижу. На полу лежал культист с вырванным сердцем — его грудь украшали ритуальные символы.

— Вы хотели силу? — спросил я, поднимая голову. — Но вы даже не поняли, что она уже выбрала хозяина.

Никлас материализовался за спиной главаря сектантов, его клинок из тьмы упёрся в горло. Культист засмеялся:

— Она не служит слабым. Ты…

Его слова оборвались, когда я активировал карту «Император». Золотой дракон вырвался из пергамента, обвив тело культиста. Кости затрещали, плоть обуглилась, но вместо крика раздался хохот.

— Она идёт! — прошипел умирающий.

Стены мельницы содрогнулись. Каменная кладка рассыпалась, обнажая костяной каркас, а в центре комнаты возник алтарь — чёрный обелиск, покрытый письменами. На нём лежала карта: женщина в серебряных одеждах с пергаментным свитком в руках. Её глаза были закрыты, но я чувствовал — она наблюдает.

Воздух сгустился, и перед нами возникла фигура — высокая женщина с лицом, словно высеченным из мрамора. Её серебряные глаза метали молнии, а свиток в руках светился ядовито-зелёным.

— Ты не достоин владеть мной, — её голос резал сознание. — Я — хранительница тайн, а ты — дитя разрушения.

Шеон рванул цепи, но они замерли в воздухе, скованные невидимой силой.

— О, леди, вы даже не представляете, как он умеет «разрушать»! — крикнул он, пытаясь высвободиться.

Дэфа шагнула вперёд, её коса рассекла пространство, но Жрица исчезла, появившись за моей спиной.

— Ты боишься узнать правду, — прошептала она. — Что случилось с твоей душой? Где твоё имя?

Миали бросила кинжал, но лезвие прошло сквозь призрак, вонзившись в стену.

— Никлас! — приказал я.

Человек-тень растворился, его плащ обволок Жрицу, поглощая свет. На мгновение она застыла, и этого хватило. Я втоптал карту «Верховной Жрицы» в пол. Свиток в её руках треснул, а серебряные глаза открылись, полные ужаса.

— Нет! Ты не можешь…

— Могу, — перебил я. — Потому что я — исключение из твоих правил.

Дракон с карты «Императора» впился клыками в её шею. Жрица взвыла, рассыпаясь в пепел, а её карта взлетела мне в ладонь, обжигая кожу.

Культисты лежали мёртвые, их рты были забиты чёрным пеплом. Мельница, лишённая магии, рухнула, оставив лишь груду камней.

Дэфа наблюдала, как я изучаю карту. На пергаменте теперь был не просто рисунок — силуэт Жрицы время от времени шевелился, пытаясь вырваться.

— Она будет сопротивляться, — сказала Миали. — Её знание может сжечь разум.

— Пусть попробует, — я сунул карту в колоду, — Она научится служить.

На обратном пути мы встретили кузнеца. Он стоял у дороги, лицо искажено болью и гневом:

— Вы нашли тех, кто убил её?

— Они мертвы, — ответил я.

У костра Миали чистила клинки, её тени гасили искры, пытавшиеся вырваться из огня. Шеон болтал с Питом, украдкой подливая ему воду вместо вина. Дэфа сидела на крыше Колесницы, наблюдая за звёздами.