Из-за повозки выскользнул Шеон. Его сиренево-розовые волосы сливались с пеплом, а цепи звенели, рисуя в воздухе руны.

— Хозяин! — он упал на колени, целуя край моего плаща. — Ваша собачонка скулит у границ лагеря. Прикажете прогнать?

— Он здесь, потому что я позволил, — я щёлкнул пальцем, и цепи Шеона обвили его шею. — Проверь, как он охраняет периметр.

Шеон застонал от удовольствия, исчезая в темноте.

Миали сжала губы. Её тени потянулись к карте «Смерть», но отпрянули, когда Дэфа материализовалась у костра.

— Как трогательно, — она провела пальцем по моей ладони. — Ты собрал зверинец: червь в доспехах, псина в цепях… — Её глаза сверкнули. — Когда ты поймёшь, что им никогда не заменить меня?

Миали встала, её клинок из тьмы упёрся в горло Дэфы.

— Он не нуждается в тебе.

— Ревнуешь? — Дэфа рассмеялась, и коса разрезала клинок. — Ты же знаешь: он примет мою помощь. Когда Император предаст…

— Он не предаст, — я поднял карту. Император за спиной Дэфы опустил меч, готовый ударить. — Потому что я сжёг его волю.

Дэфа исчезла, оставив ледяной след. Миали не опустила оружия:

— Она права. Ты играешь с силами, которые…

— Которые служат, — перебил я. — Как и ты.

Костер едва теплился, оставляя угли, похожие на потухшие глаза. Филгарт спал, прислонившись к колесу повозки, его арбалет лежал на коленях. Пит храпел, уткнувшись лицом в седло, из которого торчала пустая фляга. Даже Шеон, вечно ёрзающий, дремал, обмотав цепи вокруг шеи, словно шарф. Только Миали бодрствовала. Она сидела напротив, её тени ползли по земле, сливаясь с мраком, но остановились, когда я открыл глаза.

— Ты снова видел Башню, — сказала она не как вопрос, а как приговор.

Я не ответил, перебирая колоду. «Смерть» лежала сверху. Дэфа на карте улыбалась, подмигивая пустыми глазницами.

Утро встретило нас дождём и темным небом. Император шёл впереди, рассекая туман мечом. Его воины — призрачные копии Питера, Филгарта, даже меня — молча окружали повозку.

Шеон ёрзал рядом, его цепи нервно щёлкали:

— Хозяин, он воняет ржавчиной! Можно я привяжу его к дереву? Для красоты!

— Молчи, — буркнул Филгарт, целясь арбалетом в тени за скалами.

— Он прав, — я остановил Императора жестом. Тот замер, как каменный страж. — Ты отвлекаешь. Исчезни.

Армия рассыпалась в прах. Император рухнул на колени, вжавшись в землю. Лишь его меч остался торчать как веха.

Миали коснулась моего плеча:

— Ты уничтожил его?

— Нет. Отозвал. — Я указал на карту, где дракон теперь обвивал не шею, а сердце Императора. — Он внутри.

Миали нахмурилась. Её пальцы сжали рукоять кинжала, но прежде чем она успела добавить что-то, воздух дрогнул. Из тени за повозкой выступил человек. Высокий, худой, в плаще цвета пепла. Его лицо было невыразительным, словно вытесанным из камня, а глаза — две узкие щели, в которых пульсировала тьма.

— Никлас, — я кивнул, не удивляясь. Человек-тень склонил голову, его голос прозвучал как шелест опавших листьев:

— Колесница готова.

Он бросил на землю карту. «Колесница» — нарисованная повозка с колёсами-серпами — вспыхнула синим огнём. Деревянные доски затрещали, железо заскрипело, и за мгновение наша старая повозка превратилась в нечто среднее между кораблем и боевой платформой. Корпус покрылся шипами, колёса сменились на гусеницы из сплавленной стали, а на носу выросла фигура дракона с раскрытой пастью.

— Красота! — Шеон проснулся, ухмыляясь. — Хозяин, можно я буду рулить? Пообещаю, врежусь только в что-нибудь интересное!

— Ты будешь молчать, — я активировал его цепи. Руны вспыхнули, заставив его скривиться от боли-восторга.

Никлас исчез, растворившись в воздухе, но его присутствие висело вокруг, как запах грозы.

— Зачем ты его позвал? — Миали встала, её тени обвили моё запястье. — Он не из тех, кого стоит держать рядом.

— Он полезен, — я подошёл к Колеснице, касаясь резного дракона. Из его пасти вырвался пар, и машина вздрогнула, оживая. — И предан. В отличие от других.

Миали сжала губы, но не успела ответить. Воздух разрезал ледяной смех.

Дэфа стояла на крыше Колесницы, её коса касалась дыма костра.

— Преданность? — Она прыгнула вниз, платье из теней обвило её, как вторую кожу. — Ты путаешь рабство с верностью.

Шеон зашипел, цепи зазвенели, но Никлас появился раньше. Его плащ взметнулся, накрыв Дэфу. На секунду всё погрузилось в кромешную тьму — не просто темноту, а пустоту, высасывающую надежду. Послышался крик. Когда свет вернулся, Дэфа стояла на коленях, её коса треснула.

— Ты… — она выдохнула, впервые без насмешки.

Никлас стоял за её спиной, лезвие из тени приставлено к её горлу.

— Мой хозяин запретил убивать тебя, — произнёс он монотонно. — Но я могу сделать исключение.

Дэфа рассмеялась, но смех дрожал.

— Твоя тень глубже, чем кажется, Мрак. Интересно, что в ней прячется?

Я щёлкнул пальцами. Никлас отступил, растворившись. Дэфа исчезла, оставив лишь ледяной шрам на броне Колесницы.

Колесница въехала в очередной городок на закате, её колёса, замаскированные под обычную повозку, мягко стучали по булыжникам. Дым из трубы кабака вился в небо, смешиваясь с запахом жареной баранины и мокрой соломы. На крыльце трактира «Три совы» сидел старик с дудкой, наигрывая грустную мелодию. Его песня оборвалась, когда Никлас шагнул из тени, распахнув дверь.

— Здесь, — произнёс он монотонно, указывая на табличку с выцветшей совой.

Миали вышла из повозки, её тени слились с сумерками. Она посмотрела на меня, затем на Дэфу, которая уже стояла у двери, опираясь на косу. Их взгляды пересеклись — холодное молчание.

В трактире за стойкой, обитой медными заклёпками, стояла хозяйка — женщина лет сорока с лицом, словно высеченным из гранита. Увидев Никласа, она попятилась, чуть не уронив кружку.

— Комнаты, — сказал я, бросая на стойку мешочек серебра.

— В-все заняты, — выдавила она, но Никлас шагнул вперёд. Его плащ коснулся её руки, и женщина замерла, её глаза остекленели.

— Освободите второй этаж, — произнёс он.

Она кивнула, как кукла, и поплелась будить постояльцев.

— Эй, это нечестно! — Шеон прыгнул на стул. — Я бы просто поджёг пару комнат — так же веселее!

Дэфа села у камина, положив косу на стол. Миали заняла место напротив, её пальцы барабанили по рукояти кинжала.

— Зачем мы здесь? — спросила Миали, не отрывая взгляда от Дэфы.

— Отдых, — я развернул колоду. «Колесница» показывала трещину на одной из спиц — нам требовался кузнец.

— Отдых? — Дэфа усмехнулась. — Ты забыл, что такое усталость.

Она была права. Бессмертие стирало понятия времени и утомления. Но я помнил запахи, звуки, вкусы — они напоминали, что когда-то я был человеком.

Миали разворачивала мои вещи, её тени гладили плащ, выбивая пыль. Дэфа стояла у окна, наблюдая, как городок погружается в темноту.

— Почему ты её терпишь? — Миали кивнула на Дэфу.

— Потому что она не задаёт глупых вопросов, — ответил я, снимая перчатки.

Дэфа повернулась, её коса блеснула в свете луны:

— Он терпит нас обеих. Потому что мы — его тени. Даже если одна из них… назойливее.

Миали щёлкнула пальцами. Тени взметнулись, прижав Дэфу к стене.

— Ты не тень. Ты — инструмент.

— А ты — ревнивая собачка, — Дэфа не сопротивлялась. — Но даже собаке иногда перерезают глотку.

Я хлопнул ладонью по столу. Тени рассеялись, воздух задрожал.

— Хватит.

Они замолчали, но напряжение висело, как туго натянутая струна.

Я вышел во двор, где Никлас проверял Колесницу. Её деревянные панели покрылись трещинами — маскировка держалась плохо.

— Нужен мастер, — сказал он. — Здесь есть кузница.

— Утром, — кивнул я.

Из темноты донёсся шёпот. У колодца, под старым вязом, стояли двое: мужчина в плаще и девушка с ребёнком на руках.

— … снова видел их в лесу, — дрожал мужчина. — Они ходят по кругу, словно ищут…