И снова я ощутила то чувство, что испытывала сидя на диване и смотря на спящего почти незнакомого и в тоже время уже почти родного мужчину. За несколько дней он смог не просто войти в нашу жизнь, а стать её неотъемлемой часть.

Развернулась в его руках и прижалась щекой к белой рубашке, вдохнула чуть резковатый древесный запах с ноками цитруса и табака. Мои страхи отошли на второй план, мне снова стало тепло и уютно, будто я вернулась домой. И в этот момент я поняла, что дом всего лишь место, и оно пустое и холодное, если в нём нет того, кто тебе дорог, того кто стал твоёй семьёй. И неважно знаешь ты этого человека десять, двадцать лет или встретил его случайно меньше недели назад. Важно лишь то доверяешь ты ему или нет. Оказалось, что я могу доверить Булатову самое дорогое, что у меня есть и он позаботиться о ней. Пусть я многого не знаю о нём, но самое важное как сказала моя девочка, он любит нас, просто не говорит об этом.

— Обещаешь? — переспросила я. — Обещаешь, что с ней всё будет хорошо?

— Да, обещаю! — подтвердил Булатов и приподнял моё лицо, чтобы посмотреть мне в глаза. — Лена, что мне нужно сказать или сделать, чтобы ты поверила?

— Стас сказал Снеже, что ты всегда выполняешь свои обещания, — улыбнулась я, вспомнив слова дочки. — Поэтому просто пообещай.

Хмурое лицо Булатова чуть изменилось, он улыбнулся лишь глазами, но я это увидела и знала, что он ответит, прежде чем услышала.

— Обещаю! — наклонившись, тихо сказал он и поцеловал меня.

Это был поцелуй обещания, поцелуй надежды и поцелуй утверждения права мужчину на женщину. Он начался с нежного прикосновения, а закончился властным напоминанием, что всё же булатов тиран по своей натуре и жуткий собственник.

Когда кто-то попытался прервать наш поцелуй, просто выдернув меня из объятий Булатова, этот кто-то отлетел в сторону, а я осталась, прижата к широкой груди и надёжно защищена, сильными руками.

— А я ведь был уверен, что ты не такая, Лена! Что ты не продалась ему! Что у тебя есть принципы и мораль! А оказалась, что ты такая же шлюха, просто ценник у тебя намного выше, чем у других!

Голос Вадима я узнала сразу, но вот вникнуть в смысл его слов было сложнее.

— Тиранов, убирайся отсюда! — сухо сказал Булатов. — И постарайся больше не тревожит Лену и Снежу. А иначе я сотру тебя в порошок! Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю!

— Ты и так почти сделал меня банкротом! — заорал Вадим. — Лена это из-за него я был вынужден продать наш дом!

— Тиранов, я не повторяю дважды! — процедил Булатов. — Либо ты уйдёшь сам, либо тебя выставит охрана.

Но Вадим кажется будто и не слышал его, ему нужно было поддеть меня, для этого он пришёл в больницу, и у него это получилось.

— Дом⁈ Ну конечно! Ты же знаешь, что он теперь хозяин! Диана сказала, что видела, как вы уезжали. Ты спала с ним в нашей пастели? Да⁈ Трахалась с другим мужиком, когда в соседней комнате спала наша дочь!

Вот это я не стал выслушивать молча, хотела напомнить, что не стоит судить о других по себе. Скорее всего, это он трахался с няней нашей дочки в нашем же доме.

Отстранившись чуть от Булатова, я посмотрела на бывшего мужа и хотела ему всё высказать, но тут случилось то, чего я так боялась.

— Папа⁈ Ты вернулся из командировки? — радостно закричала Снежа.

— Мам, смотри что я нашла⁉

Радостный голос дочери раздался с лестницы, но по быстрым шагам мы поняли, что она вот-вот зайдёт в детскую. Муж нехотя прервал поцелуй, но не спешил выпустить меня из своих объятий.

— Пап, привет! — ещё больше обрадовалась дочка, влетев в светлую комнату с небесно‒голубым потомком. — Ты уже вернулся?

— Я же обещал успеть ко второму дню твоего рождения, — серьезно ответил он. — Но вы с бабушкой были там чем-то сильно увлечены в гостиной, я и не стал вас отвлекать.

— Да, точно вот! — Снежа показала листок бумаги, который держала в руке. — Мам, бабушка Инга привезла кое-что из моих игрушек для малышей, и вот что она нашла.

Я взяла в руки свернутый пополам лист бумаги, на котором детской рукой была нарисована елка.

— Это та открытка, которую ты мне нарисовала? — спросила я.

— Ага, и знаешь пусть ты и не прочитала её в тот новый год, но могу точно сказать, что всё, что я загадала, сбылось! — улыбаясь, ответила дочка.

Тут раздался детский плач, и я чуть не выронила открытку.

— Я сам тут разберусь! — выпроваживая меня из детской, сказал муж. — Нам предстоит серьёзный мужской разговор. Ну сыновья, признавайтесь, кто маме спать не даёт, пока папы нет дома⁈

Последние вопросы муж адресовал уже двум полугодовалым разбойникам, которых мы все безумно любили. Даже Инга Павловна, хоть и не была им кровной бабушкой, все равно называла их своими самыми любимыми внуками.

— Так что же ты там загадала? — улыбнулась я, усаживаясь на диван в гостиной и принимая от бывшей свекрови кружку травяного чая.

Пока я кормила грудью, кофе для меня было под запретом. Поэтому в нашем доме сейчас был бескофеиновый год. Моя семья поддерживала меня во всём, даже в таких мелочах.

— А ты открой и прочитай! — подмигнула бабушка Снеже. — Вслух прочитай!

— Пусть случиться Новогоднее ЧУДО! Чтобы моя мамочка была самой счастливой! И хочу братика, а лучше двух! — прочла я и смахнула непрошенные слезы, чтобы рассмотреть нижнюю строчку. — Хочу, чтобы папа любил меня и маму! И братиков!

— Ну ты внучка, про меня забыла, но так и быть я не обижусь! — усмехнулась бабушка Инга. — Тем более, что я точно не в накладе, у меня теперь ещё и зять второй появился. Лен, Виктор же мне зять, раз он муж матери моей внучки!

Мать Вадима любила выяснять, кто кому кем приходится. Вот она-то и разобралась во всей этой истории с поддельными документами и тестом ДНК. И помогла ей в этом та милая девушка Вера, которая и рисовала со Снежей для меня открытку.

Снежа была дочкой Вадима. А вот Ангелина была беременна не от него. Отцом её ребёнка был тот услужливый молодой человек в строгом костюме, заведующий главврача по административным вопросам. Это он и придумал всю эту аферу с беременностью и отцовством Вадима, с продажей нашего дома и покупки столичной квартиры. Главным условием было, чтобы новую квартиру оформили на Ангелину, чтобы при разводе ни я, ни дочка якобы не могли претендовать на долю этой жилплощади.

О продаже дома мать Вадима узнала уже после возвращения на родину.

К тому времени Снеже уже сделали операцию.

Скандал который устроил в тот день Вадим спровоцировал сильнейший приступ. Нашу Снежу увезли в операционную в бессознательном состонии.

Виктор тогда чуть не убил Вадима. Но Стас и ещё пара охранников всё же не дали ему это сделать.

Потом были долгие часы ожидания. Я рыдала, дралась, билась в истерике и обвиняла во всё его, Булатова. А когда у меня уже не осталось сил на что-то, булатов укачивал меня и я шёпотом требовала, чтобы он пообещал мне, что с нашей девочкой всё будет хорошо.

И он обещал! А я ему верила и лишь эта вера помогла мне прожить те самые страшные и долгие часы в моей жизни.

А когда операция закончилась, профессор Сардов сказал, что это было провиденье божье, ещё несколько дней задержки, опухоль могла повредить головной мозг и наша девочка осталась бы инвалидом на всю жизнь. И это был бы самый лучший исход, худшим могла стать кома, а потом поочерёдный отказ всех органов жизнедеятельности.

Но всё обошлось!

Снежа почти полностью выздоровела. Был долгий курс реабилитации, всё оказалось немного сложение, чем я думала. Снежа заново училась ходить, держать ложку и ручку. Она снова училась писать, благо, что пришлось восстанавливать лишь мышечную память, а вот с остальным всё осталось как до операции. Тогда-то в период реабилитации Снежа по-настоящему увлеклась живописью, и подарок Булатова стал самым любимым для Снежи.

А из больницы Снежу мы забрали уже в наш новый дом.

Всё же мы решили начать жизнь с чистого листа и оставить прошлое в прошлом.