Холодно-горячо. Холодно-горячо. Никак. Снова пятна. Снова холодногорячо. Снова никак. Никак, нет?

Нет гидр. Уже нет. Уже дошло до них, что я не Смоктуновский — так сыграть. Что я не вживаюсь в образ, а сживаюсь со свету. Что-то в этом роде происходит.

Это очень удачно получилось! — заклинаюсь. Это оч-чень удачно! Ка-ран-тин! Щенки своих мокрых носов к нам не сунут — им турне всяческие предстоят, а тут загадочно-инфекционный. Болеть мне и болеть. Времени — до первого сентября. Пока Минька от моих из Баку не вернется к школе. А пока пусть у бабушки с дедушкой объедается витаминами. А то здесь какие фрукты-овощи?! Картошка в пакетах и черноплодная рябин? в банках. Нет, это очень удачно получилось! Почти два месяца. С Викой.

Без щенков. О чем вы: вообще! У нее муж упал, ранен, болен, перебой! Глядишь, стабилизируется все. Будем надеяться. Поживем — увидим. Если выживем. Ай, с-собачка!..

— Это очень неудачно получилось! — говорит Вика. — Как же тебя угораздило! Вот черт!.. Ты меня слушаешь? Я насчет врача. Как ты себя чувствуешь?

(Хорошо! Отлично! То есть плохо... Снова — холодно-горячо. Но главное, что ты, Вика, чувствуешь! Что вибрация в голосе! Что „насчет врача“! Без разбавленного опытом гидр: „а я себе сплю!“).

— Так вот... Понимаешь, мне Влазнев сказал... А он точно сделает, у него есть „волосатая рука“ где надо... Ну, Влазнев! Ты знаешь! Он еще к нам приходил. Года два назад. Не помнишь? Солидный такой, в пиджаке...

(Какой-такой Влазнев? Солидный... В пиджаке... Что же ему — в трусах приходить, чтобы несолидным?.. Холодно-горячо. Никак. Пятна разноцветные...).

— Турне!.. Сказал, что даже без вариантов. Сказал, что даже не думай!.. А если врача, то карантин... Ты меня слышишь? И снова я не попаду... И группа, Влазнев сказал, очень легкая. И таблеток привезу. Там есть. Как раз противособачьи... У нас их все равно нет, потому что таких собачек нет. Врач только запрет на карантин, а толку никакого. А?.. Тем более, у тебя ведь последний экзамен был? Ведь последний? Вот видишь! И бюллетень не нужен! И Минька пока с твоими в Баку! А?.. Турне всего на две недели. А?.. Ты не думай, со мной ничего не случится. Тем более, Влазнев едет старшим группы... Ага?! А я тебе пельменями морозилку набью. Ага?!

(Морозилка... Кипяток... Холодно-горячо... Турне. Влазнев. Какой-та-кой? „Волосатая рука“. Павиан. На двух лапах. А когда надо первым успеть и урвать, третьей лапой для скорости помогает. А там и на четвереньки. И опять все сначала... Влазнев? В пиджаке? Это который с „телепатией", что ли? Два года назад?..).

— Он как раз там все знает. Он не первый раз. Кстати, и аптеку, где таблетки противособачьи есть, сыворотка специальная. Не можешь ты его не помнить. Еще который с „телепатией", ну?! Ага! Вспомнил? Ты, кстати, тогда его очень обидел. Очень! Видишь, а он тебе сыворотку. Несмотря на то, что ты всех нас обидел тогда!

(Сыворотка. Навыворотка. А катись ты!).

„... Я ему в сиделки не нанималась, между прочим! Да! Лежит и всем своим видом права качает! Влазнев уже с машиной ждет, опаздываем!.. Он, главное, еще и вид делает, что никак не вспомнить, про кого это я! Сам все время провоцировал. Оставляет одну с щенками и подмигивает на прощанье!.. “

Укатилась. На две недели.

Все две недели без продыху телефон мужским голосом разговаривал. Щенячьим.

— Ее нет!

<—Извините.

— Ее нет!

— Простите.

— Нет ее!

— Да-а?

— Ее нет!

— А-а-а...

Как Минька говорит: сколько народу в телефоне накопилось, которым мама нужна.

А вернется — и сразу: мне никто не звонил? а когда? а кто?

Не знаю. Не телепат. Хотя солидный и в пиджаке Влазнев пытался два года назад доказывать мне обратное. Ма-аленький психологический практикум! Повальное увлечение за кордоном! А давайте, проверим!

— Викуша! Значит, твой муж выходит за дверь, а мы все вместе задумываем предмет. Он возвращается, и мы все думаем этот предмет. Пусть попробует угадать.

Я тогда безропотно выхожу за дверь — пусть солидный Влазнев со стаей щенков развлекутся. И пробую, вернувшись, угадать. С первой попытки угадываю непочатый „Мартель". Потом — салями. Потом — камамбер. Потом — шпроты. И прочие деликатесные разности, которые Влазнев от щедрот вывалил. Со своими харчами в гости пришел. Наверно, там, за кордоном, так принято. И с деликатесами там, за кордоном, — не проблема. Он и привык. А я их всех угадываю.

— Не может быть! — надрывается большой щенячий сбор.

— Не бывает! — надрывается Вика.

— Викуша! Твой муж феномен! — надрывается Влазнев.

А феномен все угадывает и угадывает. И уносит на кухню все, что угадал. Чтобы не мешало думать над следующим предметом, чтобы в сознании феноменальном не укладывались.

Только когда вся развеселая орава осознает, что сидит за пустым столом с полной пепельницей, тогда перестает корчиться и любопытствует, что там на кухне делает феномен. И видит: сидит феномен, стоит сильно початый „Мартель", лежит поросячья веревочка от салями, изъеденный камамбер, весьма поредевшие шпроты... Присаживайтесь!

Очень я их всех тогда обидел. Особенно Влазнева. Он, добрая душа, хотел повальным закордонным увлечением поделиться, идиота из меня хотел сделать. А я, надо же, еще в Баку с Самвелом этого „телепата" проворачивал.

— Как ты мог?! Нет, как ты мог?!

Конечно, Вику больше устраивала перспектива наблюдения все более невменяемого мужа, не знающего правил. Верящего в свое НЕЧТО. Тут же подводящего базу под это НЕЧТО. Заявляющего после пятой удачной попытки, что бросает работу и уходит работать в цирк или в разведку.

Да, обычно где-то с пятой попытки такое говорят в „телепате". Те, кто попался. Те, кто не знает: какой бы предмет ни был назван, стая взревет: „Правильна-а!!!“ И никакие не телепаты сразу верят в себя, во все разыгранное. Размагничиваются, вещают, степенные жесты делают. Очень смешно наблюдать. Ма-аленький психологический практикум.

А большой что тогда? А большой психологический практикум — сплошь и рядом. Пусть через два года, но идиота из меня все же делают. И я верю во вес разыгранное. Викой. Щенками. Гидрами. Влазневым.

Лежу. Считаю пятна. Считаю дни. Холодно-горячо. Жду сыворотки. Жру пельмени. Жгу свои эмоции. „Все хорошо, мой хороший, все хорошо "...

Ишь чего захотел!

Ее нет. Ее нет. Нет ее. Е-ен-н-нет-т!

Такие две недели.

Потом такой звонок:

— Ты меня слышишь?! Ал-ло! Ленинград! Ответьте! Абонент! Не дышите в трубку!.. Ты меня слышишь?!

— Вика-а! Ты где?! Алло! Где ты?! Вика!

— Ты слышишь меня?!. Абонент! Говорите!.. Алло! Абонент! Не дышите!

— Я слышу тебя!! Вика!! Где ты?!

— Я не слышу тебя!! Да что же такое!! Говорите, абонент!!

— Я говорю!! Говорю я!! Только меня не слышно!! Вика!! Ты откуда?!

— Я говорю, тебя неслышно!!! Не слышно тебя !!! Вы будете говорить?!! Не дышите!!! Дышите!!! Не дышите!!!

— Мы застряли!!! Слышишь, нет?!! Я переслала тебе таблетки!!! Здесь тепло!!!

— Где тепло?!! Ты где?!!

— Принимать строго по... Пип-пип-пип... Абонент, повесьте трубку! Бряк! Снова звонок.

— Алло! Вика!!!

— Абонент, почему не снимаете трубку?!

— Я...

— Разговор три минуты. Тариф срочный. Международный. Кредит. Ждите квитанцию.

— Я...

— Квитанцию оплатить в недельный срок после получения. Хранить вечно.

— Я...

— Пип-пип-пип...

Поговорили.

Так что в долгу не остались. Оформили большой психологический практикум над невменяемым мужем. М-да... Дуэт „Вика-Влазнев“ в сопровождении квинтета гидр.

Первая гидра нагрянула всего через сорок минут после звонка. Я как раз уже одетый стою, в туфли погрузился. Ключ, железяка чертова, подевался! Мне бежать надо, узнавать надо — а он сгинул! Или Вика прихватила его в свое турне? Действительно, зачем постельнорежимному пластуну ключ? Инфекцию сеять? Только кто же знал, что надо будет бежать, узнавать!