— Это как, голяком? — удивилась Оксана. — Ты приглашаешь?

Артем смутился. Нет, Казановой он определенно не был. Женщина мягко взяла его руку, переложила себе на плечо.

— Тёма, знаешь, я часто вспоминала, как ты мне в любви объяснялся.

— Глупо, да?

— Почему же... Ты ж мне первой это говорил, не знал еще как, верно?

— Угу.

— И для меня это первый раз было.

— А как же тот твой... Коваль?

— Там совсем по-другому. Знаешь, в школе как оно? Гуляешь со старшим парнем почти «по-взрослому», в армию провожаешь, клянешься ждать, быть верной. Подруги завидуют — как в кино, романтика! Потом эта глупость из головы выветривается, да поздно. Самое обидное, Тёма, я и тогда понимала, что ты лучше Сергея... Коваля. Только дурой была, бредням всяким верила о вечной любви. — Женщина засмеялась. — Ладно, чего уж сейчас сожалеть. Сколько лет прошло. Ты теперь человек семейный, да?

Артем лихорадочно думал, как объяснить, что семейный он уже, скорее всего, формально. И в любом случае, это никак не могло стать препятствием для...

Он так и не успел придумать подходящую фразу. Оксана неожиданно повернулась, прижалась всем телом, притянула его к себе за шею, припала губами к губам.

Вкус поцелуя, ощущение жаркого женского тела мгновенно опьянили не хуже вина. А в следующий момент она уже отстранилась, улыбнулась.

— Не бойся, я не пристаю. Это просто так. Мы ж и не целовались в молодости. Вот и решила разок попробовать.

Но в голосе Оксаны уже призывно звенели колокольчики. Он не мог не откликнуться. Теперь уже сам притянул ее, рука скользнула под блузку.

— Тём, ну не под фонарями же! Пошли вон туда, за кустики!

Она уверено потянула его за руку в глубь парка. За кустом цветущего олеандра остановилась и сама шагнула в объятья.

— Тёма, миленький, знаешь, как я скучала за тобой все эти годы!

— И я скучал, Ксюш...

Как же, скучал! Вспоминал — да, бывало. Но до «скучанья» дело не доходило. Ладно, какая разница! Застежки на блузке поддавались удивительно быстро. И вот уже мягкая полная грудь легла в ладонь. Женщина тихо застонала.

— Да, Тёмочка, да... Ох, как хорошо!

Артем ощутил, что расстегивают молнию у него на джинсах, что ищущие, требовательные пальцы коснулись кожи там, внизу... Он собирался пригласить Оксану к себе, но теперь понял, что до квартиры они дойти не успеют. Что все случится здесь и сейчас. И пусть! Если Ксюха хочет, то он и подавно.

Со стороны города раздался сухой треск. Какой-то мотоциклист-отморозок снял глушитель. Треск повторился. Еще раз, в другой части города. Гридецкая вздрогнула, замерла, прислушиваясь. Теперь раздались одиночные сухие щелчки. Совсем рядом.

— Тёма, это что...

«...стрельба?» — закончил он мысленно вопрос. И тут же вспомнился слышанный у ларька разговор. Неужели, действительно, беспорядки? Как не вовремя!

— У меня ж Максик там! Чтоб он не встрял во что, такой горячий! — Схватив мобильник, Гридецкая попыталась вызвать сына. — Не идет вызов. Должно, отключил телефон в интернет-клубе. Побежали, я знаю, где это, он показывал!

На ходу застегиваясь, они поспешили назад, к городу. Неожиданно ожил телефон Артема.

— Артем, это Дмитрий. Ты в городе? Срочно возвращайся! Если встретят люди в черном, скажи, что приехал из России. Желательно, без акцента.

— А что происходит? — попытался переспросить. Но уже в пустоту. Пояснил Оксане: — Сосед звонил. Только я не понял ничего.

Понимание пришло несколько минут спустя, когда на перекрестке их остановили двое. В черной форме, с «калашниковыми» через плечо.

— Постойте! Вы приезжие? Документы с собой есть?

— Нет. Что происходит?

На парнях была не военная форма. Просто одинаковая спортивная одежда. Кроссовки, черные брюки, черные майки.

— Ничего страшного, не волнуйтесь. Крым возвращается в Россию. Вы сами откуда приехали?

— Из... из Ростова, — выдавил из себя Артем, стараясь не замечать удивленный взгляд Оксаны.

— А вы?

— Из Киева. Какое это имеет значение? Кто вы такие?

— Отряд русской самообороны. — Тот из двух, который был главным, шагнул вперед, как бы стараясь оттеснить Артема от женщины. — Возвращайтесь к себе и до утра не выходите. Завтра будет регистрация всех приезжих. А вас, — он повернулся к Оксане, — мы попросим задержаться. Не волнуйтесь, всего на несколько минут. Вы же не откажитесь подписать заявление о своей лояльности народу России?

— При чем здесь Россия? Я нахожусь в своей стране, ваши действия незаконны! Пропустите, я сына ищу!

Артем увидел, как исчезла доброжелательность с лиц парней. Поспешил разрядить обстановку:

— Оксана, подпиши, не лезь на рожон! Я уверен, скоро все выяснится. Ничего страшного не происходит.

Гридецкая упрямо покачала головой.

— Да не буду я ничего подписывать! Макс мне такого никогда не простит.

— Если так, мы вынуждены задержать вас до утра. Для вашей же безопасности.

Артему показалось, что все происходящее начинает смахивать на какой-то политический боевик. Причем, довольно тупой.

— Постойте, зачем же задерживать...

— Не надо, Артем! — остановила его Гридецкая. — Иди к себе, я сама разберусь. Думаю, это безобразие долго не продлится.

Его еще дважды останавливали, но подсказанный Дмитрием «пропуск» срабатывал. Город неожиданно быстро опустел. Только на площади возле исполкома толпились какие-то люди, пару раз донеслись хлопки одиночных (пистолетных?) выстрелов. И еще во дворе школы, через который он пошел как всегда, кого-то исступленно пинали ногами.

В квартире о происходящем снаружи не напоминало ничего. Артем закрыл дверь на все засовы и, не раздеваясь, упал на кровать.

— Вот угораздило! Отдохнул, называется!

Хотелось то ли выматериться, то ли плюнуть на все и утром уехать домой. Отпуск ему все-таки испортили, это ясно. Обиднее всего было, что с Ксюхой так глупо получилось, свиданье оборвали на самом интересном месте. Не могли хотя бы полчаса повременить со своим долбаным мятежом!

Он попробовал позвонить Оксане, Дмитрию. У обоих мобильники не отзывались. А номер Ирины он так и не записал.

Звонок в дверь разбудил, когда за окном только-только начинало сереть. Мысленно чертыхаясь, Артем встал, натянул шорты, осторожно выглянул в глазок. На лестничной площадке было темно, лампочка почему-то не горела.

— Дядьку Артэм, цэ Максым Коваль. Видкрыйте, — из-за двери послышался шепот.

— Максим? — Ошарашенный Артем отомкнул дверь, впустил паренька. — Как ты меня нашел?

— Вы ж мами казалы, де жывэтэ.

При свете лампы в коридоре стали видны ссадины на его лице.

— Кто это тебя так? Что случилось?

— Та... Москали з автоматамы до интернет-клубу прыйшлы. Розпытувалы, хто звидкы. Почулы, що я украинською розмовляю, почали чеплятыся. Я йих до дидька послав, ось воны мене й побылы... Потим кудысь видвезлы, закрыли в якийсь кимнати. Та там гратив на викнах не було. Мабудь, думалы, що я з другого поверху не выплыгну. А я утик. Спочатку пишов до санаторию, а там вже йих вартови стоять. От я вас и розшукав. Затэлэфонуйтэ мами, бо мого мобильныка забралы.

— Понятно.

— Дядю Артэм, це що, вийна?

— Какая еще война, откуда ты взял? Местные экстремисты бузят. Скоро все успокоится.

— Ни, цэ москали. Яж по мови чув. И бачив. З катерив биля причалу зброю розвантажують.

— Оружие? С катеров? Ладно, иди умойся, в ванной аптечка с йодом и ватой. Я сейчас маме позвоню.

Но телефон Гридецкой по-прежнему не откликался. Может быть, и у нее отобрали? О том, что мать задержана, Артем парню решил пока не рассказывать. Чтобы еще какой горячки не напорол. Помог обработать ссадины и уложил спать.

Окончательно он проснулся ближе к семи. Спешить, кажется, было некуда. Повалялся полчаса в кровати, умылся, сделал кофе, позавтракал. Ситуация была какая-то неопределенная, непонятная. Окно лоджии выходило в засаженный деревьями угол двора и понять, что происходит в городе, глядя в него, было совершенно невозможно. Оставалось ждать хоть чего-нибудь.