В субботу Полинг и Хенфри выдвинули против трех своих старых рабочих, Салмона, Скотта и Меллора, помимо прежнего, еще одно, уголовное, обвинение в заговоре и запугивании. Они намеревались нанести таким образом смертельный удар ремесленному союзу, а чтобы обезопасить себя от страшного Робертса, они пригласили из Лондона известного юриста, г-на Монка. Г-н Монк выставил в качестве свидетеля одного из недавно нанятых шотландцев, Гибсона, который уже в прошлый вторник выступал в качестве свидетеля против Салмона. Гибсон заявил, что в пятницу 1 ноября, когда он с товарищами вышел с постоялого двора, их окружила толпа людей, которые тащили и толкали их в разные стороны, и что эти трое обвиняемых были среди толпы. Теперь к допросу этого свидетеля приступил Роберте; он устроил Гибсону очную ставку с другим рабочим и задал вопрос, не говорил ли он, Гибсон, вчера вечером этому рабочему, что в прошлый вторник он при своем показании не знал, что его допрашивали под присягой и что он вообще не знал, как ему себя вести на суде и что говорить. Гибсон ответил, что он не знает этого человека, с ним вчера вечером было двое, но так как было темно, он не может сказать, является ли этот человек одним из них; возможно, что он и говорил нечто подобное, ибо форма присяги в Шотландии иная, чем в Англии, хотя в точности он ее не помнит. Тут поднялся г-н Монк и заявил, что г-н Роберте не имеет права задавать подобные вопросы; на это г-н Роберте возразил, что такой упрек вполне уместен, когда приходится защищать дурное дело, но что он имеет право задавать любые вопросы, не только о том, где родился свидетель, но и о том, где он находился с тех пор каждый день и что он ел каждый день. Г-н Даниел Мод подтвердил, что г-н Роберте имеет на это право, но дал ему отеческий совет держаться возможно ближе к делу. После того, как г-н Роберте установил, на основании показаний самого свидетеля, что тот действительно начал работать у Полинга и Хенфри лишь на следующий день после инкриминируемого события, то есть 2 ноября, он его отпустил. Тогда выступил в качестве свидетеля сам г-н Хенфри и рассказал об инциденте то же самое, что говорил Гибсон. В ответ на это г-н Роберте задал ему вопрос: не добиваетесь ли Вы несправедливого преимущества перед Вашими конкурентами? Г-н Монк снова возразил против подобных вопросов. Хорошо, сказал Роберте, я их сформулирую более точно. Известно ли Вам, г-н Хенфри, что часы работы плотников регулируются в Манчестере определенными правилами?
Г-н Хенфри: Мне нет дела до этих правил, я имею право устанавливать собственные правила.
Г-н Роберте: Совершенно верно. Но, г-н Хенфри, скажите под присягой, не требуете ли Вы от своих рабочих более продолжительного рабочего времени, чем прочие строительные подрядчики и владельцы плотницких мастерских?
Г-н Хенфри: Да.
Г-н Роберте: На сколько часов примерно?
Г-н Хенфри не знал этого в точности, но вынул свою записную книжку, чтобы произвести необходимый подсчет.
Г-н Даниел Мод: Вам незачем заниматься длинным подсчетом, скажите нам лишь приблизительно, сколько это составляет часов?
Г-н Хенфри: Приблизительно час утром и час вечером в течение шести недель до того времени, когда обычно зажигают свет, и столько же часов в течение шести недель после того дня, когда обычно прекращают зажигать свет.
Г-н Даниел Мод: Это составляет, следовательно, 72 часа до того времени, когда начинают зажигать свет, и 72 часа после этого, то есть 144 часа, которые каждый рабочий должен перерабатывать в течение 12 недель?
Г-н Хенфри: Да.
Это заявление вызвало сильное недовольство у публики. Г-н Монк злобно посмотрел на г-на Хенфри, а г-н Хенфри смущенно на своего адвоката; г-н Полинг стал дергать г-на Хенфри за сюртук, но уже было поздно. Г-н Даниел Мод, увидев, что и на этот раз ему придется разыграть роль беспристрастного судьи, принял к сведению это признание и огласил его.
После того как были допрошены еще два второстепенных свидетеля, г-н Монк заявил, что этим исчерпываются его материалы против обвиняемых.
Тогда г-н Даниел Мод сказал, что обвиняющая сторона не представила оснований для обвинения подсудимых в уголовном преступлении, так как не доказала, что шотландцы, подвергшиеся угрозам, были приняты на работу к Полингу и Хен-фри ранее первого ноября, поскольку не было предъявлено ни договора о найме, ни какого-либо другого подтверждения того, что люди начали работать ранее второго ноября, между тем как жалоба была подана первого ноября; в этот день, следовательно, шотландцы еще не были на службе у Полинга и Хенфри, и обвиняемые имели право удерживать их всеми законными средствами от поступления на службу к Полингу и Хенфри. — На это г-н Монк ответил, что жалобщики были наняты к тому моменту, когда они покинули Шотландию и сели на пароход. Г-н Даниел Мод заметил, что вообще утверждали, будто подобный договор о найме был заключен, однако этот документ не был предъявлен. Г-н Монк ответил, что этот документ находится в Шотландии, и он просит г-на Мода приостановить дело, пока его не доставят сюда. Тут вмешался Роберте, заметив, что это для него новость. Уже объявлено, что материалы обвинения исчерпаны, а жалобщик, тем не менее, требует отложить дело до представления им новых документов. Роберте настаивает на продолжении дела. Г-н Даниел Мод объявил и то и другое излишним, поскольку нет обоснованного обвинения, — после чего обвиняемые были отпущены.
Тем временем и рабочие не бездействовали. Каждую неделю они устраивали собрания в помещении союза плотников или в зале социалистов, обращались за поддержкой к различным ремесленным союзам, щедро откликавшимся на эти призывы, продолжали повсюду оповещать о действиях Полинга и Хенфри и, наконец, разослали во все концы делегатов, чтобы всюду, где Полинг и Хенфри вербовали рабочих, разъяснить своим товарищам по профессии причину этой вербовки и таким образом удержать их от поступления на службу в эту фирму. Уже через несколько недель после начала забастовки в разъездах находилось семь делегатов; объявления, вывешенные на углах улиц во всех крупных городах страны, предостерегали безработных плотников относительно Полинга и Хенфри. 9 ноября несколько возвратившихся делегатов представили отчет о своей миссии. Один из них, по имени Джонсон, побывавший в Шотландии, рассказал, что агент Полинга и Хенфри уже нанял было тридцать рабочих в Эдинбурге; но, как только те узнали от него об истинном положении вещей, они заявили, что лучше умрут с голоду, чем отправятся при таких обстоятельствах в Манчестер. Другой делегат был в Ливерпуле и наблюдал за прибытием пароходов; но не приехало ни одного человека, и ему оказалось нечего делать. Третий делегат объехал Чешир, но куда бы он ни приезжал, ему также не находилось дела, так как «Northern Star», газета рабочих, повсюду оповестила о действительном положении дел и отбила у людей всякое желание ехать в Манчестер; в одном городе — в Маклсфилде — плотники провели уже сбор средств для поддержки стачечников и обещали, в случае нужды, внести для них дополнительно еще по 1 шиллингу с человека. В других местах делегат побудил товарищей по профессии провести такие же сборы.
Чтобы еще раз предоставить гг. Полингу и Хенфри возможность договориться с рабочими, в понедельник 18 ноября в помещении союза плотников собрались рабочие всех профессий, занятых в строительном деле, выбрали депутацию для передачи этим господам адреса и направились процессией, со знаменами и эмблемами, к помещению фирмы Полинга и Хенфри. Впереди шла депутация, за ней комитет по организации забастовки, затем плотники, формовщики и обжигальщики кирпича, поденщики, каменщики, пильщики, стекольщики, штукатуры, маляры, группа музыкантов, камнетесы, мебельщики. Они прошли мимо гостиницы, где остановился их генеральный поверенный Роберте, и приветствовали его на ходу громким «ура». Подойдя к помещению фирмы, депутация вышла из рядов, а масса направилась дальше, чтобы провести публичное собрание в Стивенсон-сквере. Депутация была встречена полицией, которая, прежде чем пропустить депутатов, потребовала их имена и адреса. Когда они вошли в контору, компаньоны, гг. Шарпе и Полинг, заявили им, что не примут никакого письменного адреса от толпы, которая была собрана исключительно в целях запугивания. Депутация отвергла это намерение, ссылаясь на то, что процессия даже не остановилась и сразу последовала дальше. В то время как эта процессия, насчитывавшая 5 000 человек, продолжала свой путь, депутацию, наконец, допустили и ввели в комнату в присутствии начальника полиции, одного офицера и трех газетных корреспондентов. Г-н Шарпе, компаньон Полинга и Хенфри, самочинно занял председательское место, заметив при этом, что депутации следует быть осторожной в своих выражениях, ибо все сказанное будет надлежащим образом запротоколировано и, при случае, может быть использовано на суде против нее. — Затем депутатов стали спрашивать, на что они жалуются, и т. д.; сказали, что рабочим будет предоставляться работа согласно правилам, общепринятым в Манчестере. Депутация спросила, работают ли набранные в Стаффордшире и Шотландии рабочие согласно установленным в Манчестере правилам ремесла? — Нет, последовал ответ, с этими людьми у нас имеется особое соглашение. — Следовательно, ваши рабочие снова получат работу и притом на обычных условиях? — О, мы не ведем переговоров с депутацией; но пусть люди придут и узнают, на каких условиях мы намерены предоставить им работу. — Г-н Шарпе добавил, что все фирмы, в которых значится его имя, всегда хорошо относились к рабочим и платили самую высокую заработную плату. Депутация ответила, что если он является участником фирмы Полинг, Хенфри и К0, как они слышали, то эта фирма оказывала сильное противодействие удовлетворению самых насущных интересов рабочих. — Одного из членов делегации — обжигальщика кирпичей, спросили, на что же жалуются его товарищи по профессии. — О, в данный момент ни на что, но раньше мы имели для этого достаточно поводов {См. выше – о кровавом сражении на кирпичном заводе Полинга и Хенфри}. —Ах, у вас их было достаточно? — издевательски ответил г-н Полинг и воспользовался случаем, чтобы прочитать длинную лекцию о ремесленных союзах, забастовках и т. д. и о той нищете, до которой они доводят рабочих. — На это один член депутации заметил, что рабочие вовсе не намерены допускать, чтобы у них отнимали одно за другим все их права и, например, заставляли отрабатывать даром 144 часа ежегодно, как этого от них сейчас требуют. — Г-н Шарпе заметил, что следует также подсчитать и убыток, понесенный участниками процессии вследствие того, что они не работали целый день, издержки по забастовке, потерю стачечниками заработной платы и т. д. — На это один из депутатов ответил: это касается только нас, и мы не собираемся просить на это из вашего кармана ни гроша. На этом депутация удалилась, доложила обо всем рабочим, собравшимся в помещении союза плотников, при этом выяснилось, что для участия в процессии явились не только все рабочие, работавшие на Полинга и Хенфри в этом округе (они не были плотниками и потому не бастовали), но что в тот же день утром прекратили работу и многие из вновь привезенных шотландцев. Один маляр также заявил, что Полинг и Хенфри предъявили к ним такие же несправедливые требования, как и к столярам, и что они тоже намерены оказать сопротивление. Было решено, что для ускорения дела и сокращения срока борьбы должны объявить забастовку все строительные рабочие фирмы Полинг и Хенфри. Это было выполнено. В ближайшую субботу прекратили работу маляры, а в понедельник — стекольщики на строительстве нового театра, для сооружения которого Полинг и Хенфри заключили контракт, через несколько дней вместо 200 человек работало всего лишь два каменщика и четверо поденщиков. Прекратили работу и многие из вновь прибывших рабочих.
