Но та же русая девочка многозначительно посмотрела на всех, особенно на Бориса и Илька, и ответила:

—      Спасибо. Мы пришли помогать вам, а не есть.

Ну, неизвестно, конечно, как кто себя вел, ручаться нельзя, но работали на совесть — подбирали падалицу, сгребали и жгли листья. Было так весело и интересно работать всем вместе. А Катя все время расспрашивала Петра Петровича обо всем: и что это такое и для чего.

«На дорожку» (перебежать от калитки к калитке) им все же положили в карманы яблок, а после нескольких дней работы сторож сада привез в детский дом на тачке три большие плетеные корзины яблок, груш и слив.

—      Это заработано на трудодни, хорошо поработали! — разводя руками, серьезно пояснил Петр Петрович, — мол, хочешь не хочешь, а расплачиваться надо.

Марина Петровна расплылась в улыбке.

—      Мы берем над вашим садом шефство, — продолжал профессор. — Разве можно, чтобы такое прекрасное место пустовало! Это просто преступление! Решили выделить для вас саженцы, даем клубни многолетних цветов, — пусть приучаются дети растить цветы и деревья. Помните, как говорил Антон Павлович Чехов устами одного из своих героев: «Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью».

Катя подошла поближе и внимательно слушала, неотрывно глядя на профессора, — как хорошо он говорит!

—      А о цветах вы знаете, — он обращался уже к детям — Кате, Лене, Асе и, забыв про их возраст, говорил как со взрослыми: — Сейчас нам поручили разработать большое положение — это будет постановление самого Совета Министров. Подумайте, Совет Министров одобрит постановление о распространении цветов в быту людей! Вот! — Он поднял палец вверх. — А как же! Мы идем к коммунизму — жизнь наша должна быть красивой, благородной, и это все возможно, все в наших руках! Правда? — Он положил руку на плечо Кати, завороженной его словами. — Мы вместе с вами должны сделать прекрасный сад!..

Прекрасный сад!

На следующий день Катя и Леня целый вечер сидели и рисовали план прекрасного будущего сада, так как Петр Петрович пообещал прийти и вместе с ними все разработать. Они хотели подготовить план к его приходу.

—      Это будет аллея, — объясняла потом ему, слегка волнуясь, Катя, — тут, вокруг пионерской линейки, можно посадить смородину, крыжовник и малину. Вот здесь вишни и сливы, а яблони на этой стороне, да? Клумбы с цветами должны быть везде, а на линейке, вокруг мачты с флагом, самая главная — как звезда, правда? А там, за яблонями, — Катя чуть-чуть покраснела, — мы посадим табак.

—      Табак? — удивился Петр Петрович. — Зачем?

—      Он так хорошо вечерами пахнет, — тихо объяснила Катя. — И потом мы срежем листья, и у нас будет свой табак, — сказала она совсем смущенно. — Я умею складывать табак в папуши.

—      Разве у вас курят? — засмеялся Петр Петрович.

Но Катя уже овладела собой.

—      Нет, — засмеялась и она. — Мы подарим табак взрослым. Ну, в госпиталь... Нашим шефам... Разве плохо?

Петра Петровича взволновал разговор с этой девочкой с таким открытым умным лицом, — и он не только согласился, он горячо поддержал ее желание посадить табак.

Он внес в план небольшие поправки.

—      Дубки надо посадить тут, среди кустов, чтобы тень от кустов охраняла деревца от солнца и жары. А потом, наоборот, дубки будут охранять ягоды! А вот яблони на хорошем месте. Линейку надо немного сдвинуть, чтобы не так близко к беседке. А вообще — хорошо! Пойдемте разметим.

Они ходили по пустырю — Петр Петрович, Катя, Леня, Ася, Тоня и другие ребята — и уже видели будущий сад.

Катя все свободное от занятий время отдавала саду. Она читала книги, которые давал ей Петр Петрович, она выписывала из журналов все, что касалось разведения цветов, плодовых деревьев. Тогда же создали кружок юных мичуринцев, а ее избрали председателем.

Горячая работа началась весной.

Катя никому не говорила, но мечтала, чтобы этот сад хоть немного напоминал тот далекий прежний сад возле школы, который посадил ее отец. Она вспоминала: и там много мальчишек и девочек — школьников работали в саду.

Она никому об этом не говорила. Может быть, она и не помнила хорошо, как там было, но ей так хотелось, чтобы и тут поскорее стало густо-густо, зелено-зелено. Чтобы высоко-высоко выросли каштаны и тополя и чтобы молодые дубки, посаженные ею вместе с Леней и Ваней, стали крепкими деревьями, а яблони и груши сгибались под тяжестью наливных плодов.

...И чтобы было много-много цветов...

«Цветы расцветают — земля улыбается», — пела когда-то мама. И каких только веселых улыбок не было в том саду около школы! И розы, и маки, и белые лилии, и множество разнообразных пышных георгин.

С ранней весны до поздней осени школа была словно огромный букет. Она, Катя, всегда бегала в веночке, и мама вплетала цветы в косы.

—      Русалочки вы мои, лесовички, — смеялся папа.

В первое лето яблони, груши, дубки, посаженные детьми в саду детского дома, были еще тоненькими, слабенькими. Это были еще «деревья-дети», как сказала Тоня, а Светланка добавила: «Они еще в малышовой группе».

Той же весной посеяли и посадили множество цветов. С какой радостью все дети бегали в сад, их собственный сад!

У каждого звена была своя клумба. Даже дошкольники, «малышата», как все их звали, под присмотром старших детей и воспитательниц копались в земле.

С первым весенним теплом начали цвести цветы — сначала весенние, а потом и летние, и осенние.

Странно! Все годы Катя никогда не вспоминала ни о саде, ни о цветах в нем.

А теперь каждый цветок, распускавшийся на клумбе, напоминал ей далекое детство.

—      Ты помнишь Ясика? — вдруг спросила она Леню, глядя на малышей, копавшихся на своей грядке. — Он был с нами в Аушвице.

Ваня закивал головой, а Леня спросил:

—      Сначала с бабусей, а потом один?

—      Да, маленький, синеглазый такой. Куда он исчез? Так никто и не знает... — задумчиво сказала Катя. — Помнишь, Лина Павловна рассказывала Галине Алексеевне, что видела какого-то Ганса. Может это и был Ясик?

—      А почему ты вспомнила его?

—      Давно, до войны еще, они жили рядом с нами. Его мама, тетя Оля, была маминой подругой. Ясик всегда крутился в нашем саду... Тогда не только Ясик пропал, а еще много маленьких детей. Ты ведь знаешь, на Урале Галина Алексеевна встретилась с тетей Олей. Тетя Оля была тяжело ранена. Она и сейчас лежит в санатории под Москвой. Ее разыскали. А дядя Гриша, ее муж, погиб.

—      Ты писала ей? — спросил Леня.

—Нет. Мы решили не писать. Пока не найдут Ясика.

Катя задумалась.

—      Наши семьи были очень дружны... — продолжала она после минутного молчания. — Когда я родилась, папа посадил елочку, а когда Ясик — ясенек. Елочка была уже большой... Но они сгорели, и елочка, и ясенек. Сгорело все село. Как бы я хотела, чтобы Ясик был жив. Чтобы его спасли, как нас... Чтобы мы когда-нибудь встретились...

—      Вы могли бы и не узнать друг друга. Может, ему и на самом деле поменяли и имя, и фамилию.

Вдруг Ваня начал разводить руками, показывал то на землю, то на деревья, что-то мычал, волновался. Катя внимательно посмотрела на него.

—      Он умер? Ты думаешь, что он умер и его закопали? — спросила она.

Но Ваня качал головой и показывал руками, как садят дерево.

—      Посадить дерево в память о Ясике? — спросила Катя.

И Ваня закивал — да, да, посадить дерево.

—      Если оно примется — значит, он жив, — сказала многозначительно Катя. — Только не говорите никому, ладно, мальчики? Мы посадим тут ясенек.

Они посадили за «плантацией табака» маленький ясенек не в ту пору, когда сажают деревья, и никому об этом не сказали.

«Плантацией табака» Катя и мальчики с гордостью называли небольшую грядку с табаком. Леня посадил там еще елочку. Он не сказал, почему именно елочку. Вначале Катя покраснела, но потом, умея обо всем говорить прямо в глаза, сказала: