Тогда мне и не нужно это наследство. Зачем? Если есть где жить и что есть, то я вполне спокойно и нормально заживу с Элизой в папином особняке, даже если он отойдет моей младшей сестрёнке. Такой вариант тоже неплох.

Уфф… я даже обрадовалась.

Оказывается, у меня была семья, которая искала меня и ждала обратно. Вон даже какого красавца капитана за мной прислали. А Элиза говорила: никого нет. И вот теперь такой приятный сюрприз.

Ну, помечтала полдня о наследстве и будет. Как была без денег в этом мире, так и останусь. Что уж.

– Ну, ничего, – улыбнулась я Муранову. – И без наследства проживу. Хотя бы батюшку увижу.

– У вас доброе сердце, Мария, это я сразу заметил, – произнес Анатолий и улыбнулся мне одними кончиками губ. – Но не переживайте так. Я смогу вас утешить.

– Неужели?

Это словно «утешить» как-то неоднозначно прозвучало в его устах.

– Ваш батюшка переменился последнее время в отношении к вам. Простил все же, как мне кажется. Он говорил мне, что оставит вам кое-что. И просил меня подготовить некоторые бумаги. Я сам видел их. Так вот, Мария, он собирается отписать вам в собственность небольшую старую фабрику.

– Фабрику? – тут же встрепенулась я.

– Фабрику? – тут же встрепенулась я.

– Вы тоже его дочь, хоть и непутевая, но дочь, – добавил, мрачнея, Анатолий. – Это, конечно же, слова вашего батюшки, Мария, не мои.

– Ясно, – с энтузиазмом закивала я. – А что за фабрика? Батюшка действительно хочет подарить ее мне?

– Да. Я мельком видел у поверенного завещание, которое приказал составить многоуважаемый Иван Матвеевич. Все состояние, как я и сказал, делится поровну между младшей вашей сестрой и мачехой, а вам достается фабрика. Но вы только не делитесь ни с кем о том, что я сейчас вам рассказал. Батюшка ваш запретил мне это разглашать. Я поведал вам только чтобы немного успокоить вас.

– Благодарю, Анатолий, вы очень добры, конечно, я буду молчать, – ответила я, довольно кивая.

В моей голове тут же закрутилось множество мыслей. Фабрика вообще-то тоже немаленькое наследство. Если она работает и приносит доход, то… я даже радостно выдохнула. Ладно, зря я плохо думала о папочке.

– Мария, однако мой долг вас уведомить о том, что эта сахарная фабрика уже лет двадцать не работает. Там изношены все механизмы и конвейеры, оттого она и простаивает. Да и само здание все обветшало. Понимаете?

– Что вы хотите сказать?

– Если ее запускать, то туда надобно вкладывать денежные средства, и немалые. В ремонт, в новое оборудование, да и рабочих нанимать. А у вас совсем нет денег. И батюшка вряд ли оставит вам наличные средства: у него все вложено в производство.

– Понятно, – кивнула я, думая о том, можно ли в этом мире взять кредит.

Словно прочитав мои мысли, Муранов продолжал:

– Если брать взаймы у ростовщиков, вы никогда не запустите фабрику в нормальный оборот. И будете работать в убыток не один десяток лет. У них такие жуткие проценты.

– Вы к чему все это говорите, сударь? Хотите расстроить меня или что? – уже нервно возмутилась я.

– Нет, Мария, что вы. Я, наоборот, хочу помочь вам, – заверил меня Муранов и как-то по-дружески улыбнулся.

– Как же?

– Я куплю у вас эту фабрику. Ну, после того как ваш батюшка завещает её вам.

– В смысле: купите? У вас есть столько денег?

– Нет, не у меня. У вашей мачехи точно будут, она же главная наследница. А я служу у нее управляющим. Вернее, буду служить, как и при вашем отце. Она меня заверила в этом. Оттого я и говорю, что она купит вашу фабрику, а я просто прослежу за сделкой, – объяснил он. – И вам это выгодно, Мария. Дадим вам хорошую цену за эту фабрику. На эти деньги вы сможете купить небольшой дом, даже особнячок с садом. И жить там с дочкой. Положите остальные деньги к ростовщикам под проценты и будете жить на это. Я думаю, весьма безбедно.

– А вам зачем эта неработающая фабрика? – подозрительно спросила я.

– Понимаете, Мария. Все сахарное производство, каким владеет ваш батюшка, устроено наподобие конвейера. Только все состоит из предприятий, фабрик и производств. И в этой цепочке нет лишних частей, лишних предприятий. Эта фабрика когда-то работала наравне с тремя другими. А сейчас без нее четверть других заготовительных производств цикла простаивает. Потому что три другие фабрики не справляются со всем объемом сырья. Потому как главный управляющий, я хочу восстановить ее и запустить. Это выйдет дешевле, чем строить новую. Понимаете?

– Да, – кивнула я, прищурившись.

Вот для чего он так лебезил передо мной, покупал наряды и делал комплименты. Чтобы я после продала ему эту фабрику, которую хотел мне завещать отец. А ведь я чувствовала, что эта его лесть и соблазнительные речи, платья с ужинами – всё не просто так. Ведь видела чертовщинку в его красивых глазах. Сразу было ясно, что не по доброте душевной он за мной сам сюда поехал. А чтобы сразу на берегу застолбить сделку – продажу этой фабрики.

– Хорошо, Анатолий, я подумаю.

– Что тут думать, Мария? – удивился он и начал уже убеждать меня: – У вас все равно нет денег на восстановление фабрики. А я вам предлагаю выгодную сделку. Получите деньги и будете жить безбедно. Что вам еще? Зачем вам разрушенная фабрика? Вот скажите? А мне она как раз в производстве необходима.

– Я сказала, подумаю, – твердо ответила я. – И не давите на меня.

Как этот молодчик начинал без зазрения совести прямо продавливать своё желание, если я была с чем-то не согласна. И мне это не нравилось. Такие решения, даже если они выгодные, надо было принимать не спеша, всё обдумав.

– Хорошо, Мария. До России у вас ещё есть две недели пути, – улыбнулся он.

В тот вечер мы остановились на постоялом дворе в Лионе. Трактирчик, где мы ужинали, был небольшой, но очень уютный. Элиза с удовольствием поглощала сначала суп, потом жаркое и десерт. Всё, что мы хотели, Муранов заказал нам, как и накануне. И я, тоже сытая и довольная, решила поговорить с ним.

– Скажите, Анатолий, вы что-нибудь знаете о магии?

– Про магию? – удивился он, заканчивая со своим фрикасе из кролика.

– Да. Вы сказали, что все данные обо мне узнали из некоей Книги Судеб. Она магическая? Вы по ней нашли меня.

– Понял вас. Но это не магия, сударыня, – улыбнулся мне Анатолий. – А наука! Прелюбопытная, скажу вам, вещь! Вы разве не знаете, что Книга Судеб – это последнее изобретение Леонардо да Винчи. Единственное, что уцелело после его смерти. Это такая большая кладовка, где хранятся данные о тысячах людей.

– Как интересно! – ответила я.

Про да Винчи, конечно, я знала, но не ведала, что он изобретал такую штуковину. Но, видимо, в этом мире она существовала.

Я доела свой кусок торта и посмотрела на Элизу. Она так же наелась и, откинувшись на сиденье, довольно смотрела по сторонам.

Меня же мучил еще один вопрос, который я хотела озвучить. Вдруг Анатолий знал на него ответ?

– Скажите, а отчего вокруг совсем нет полных дам? – спросила я.

Этот вопрос был для меня прямо на первом месте.

– Вы имеете в виду, что все худые?

– Да. Девицы, монахини в монастыре, дамы и все женщины, – закивала я.

– Как же? Вы разве не знаете, что они все пьют уксус, чтобы их кожа была бела как снег? Это же так модно! А большинство женщин от мала до велика помешаны на белой коже, – ответил мне Муранов и тут же, пройдясь по моему лицу взглядом, добавил: – Хотя зачем вам это знать? Ваша кожа и так идеальна. Это я отметил еще в тот день, когда мы встретились там, у стен аббатства.

Как неожиданно! Вот почему они все худые.

– А эта дрянь, уксус имею в виду, отравляет весь кишечник, – продолжал он, пригубив из бокала. – Вот они и худы без меры.

– Понятно.

– Да. Мне тоже нравится белая кожа, но не такой ценой! – возразил Муранов. – У вас же идеальная кожа, как я сказал, белая и шелковистая. И уксус вы не пьете.