Я начал ритуал. Древние слова, которые я с трудом запомнил, срывались с моих губ шепотом. Воздух вокруг похолодел еще сильнее. Тени вокруг дерева сгустились, начали извиваться, принимая причудливые, пугающие формы. Я чувствовал, как из меня уходит тепло, как ледяные пальцы касаются моей души. Но я продолжал. Я должен был.

И они пришли.

Сначала это был просто холод. Всепоглощающий, пробирающий до костей, такой, от которого стынет кровь в жилах. Потом — тишина. Абсолютная, мертвая тишина, когда замирают все звуки леса, даже шелест листьев. А затем я их увидел. Высокие, закутанные в черные, рваные балахоны фигуры, бесшумно скользящие между деревьями. Их лиц не было видно, лишь гниющие, покрытые струпьями руки, высовывающиеся из рукавов. Дементоры.

Их было трое. Они остановились на краю поляны, их присутствие ощущалось как физическое давление, высасывающее все тепло, все радостные воспоминания, оставляя лишь ледяную пустоту и отчаяние. Я почувствовал, как волна знакомого ужаса подкатывает к горлу — того самого, что я испытал на третьем курсе. Но сейчас к нему примешивалось что-то еще — странное, извращенное любопытство.

Я не пытался сотворить Патронуса. Это было бы бессмысленно. Я пришел не сражаться. Я пришел договариваться.

— Я знаю, кто вы, — мой голос прозвучал хрипло, но твердо. Я старался не показывать страха, хотя каждая клеточка моего тела кричала об обратном. — Я знаю, чего вы хотите.

Дементоры не ответили. Они просто стояли, и холод, исходящий от них, становился все невыносимее. Я чувствовал, как мои собственные счастливые воспоминания — те немногие, что у меня еще оставались — начинают тускнеть, рассыпаться прахом.

— Я могу дать вам то, что вы ищете, — продолжал я, борясь с подступающей тошнотой и слабостью. — Больше, чем вы можете получить от случайных жертв. Я могу дать вам… постоянный источник.

Один из дементоров медленно склонил голову, словно прислушиваясь. Или… принюхиваясь.

— Я… я не такой, как другие, — я заставил себя говорить, хотя слова давались с трудом. — Во мне много боли. Много отчаяния. Я умирал. Много раз. И каждый раз я возвращаюсь. Я — ходячий пир для вас.

Это была отчаянная, безумная ставка. Я предлагал себя в качестве вечной кормушки, в обмен на… на что? Я и сам еще не до конца понимал.

Дементор, тот, что склонил голову, медленно двинулся ко мне. Остальные двое остались на месте, безмолвные, как статуи смерти. Я заставил себя не отступать. Он приблизился, и я почувствовал ледяное дыхание, пахнущее могилой и разложением. Он протянул свою гниющую руку к моему лицу. Я зажмурился, ожидая Поцелуя. Но вместо этого его костлявые пальцы лишь слегка коснулись моего лба, шрама.

И тут я услышал. Не голос, нет. Дементоры не говорят. Это было что-то другое. Мысли. Чувства. Образы. Проникающие прямо в мой мозг, холодные, как лед, острые, как осколки стекла.

«Боль… Страдание… Отчаяние… Много…»

Он чувствовал мои смерти. Он чувствовал тот бесконечный цикл кошмара, в котором я был заперт. И это… интересовало его.

— Да, — выдохнул я. — Я могу дать вам это. Снова и снова. Но взамен… мне нужна ваша помощь. Мне нужны… способности. Сила, чтобы изменить свою судьбу. Сила, чтобы перестать быть жертвой.

Дементор отстранился. На несколько мгновений воцарилась тишина, наполненная лишь моим сбившимся дыханием и ледяным присутствием этих тварей. Я не знал, чего ожидать.

А потом он снова «заговорил». На этот раз образы были более четкими.

«Сила… Холод… Страх… Ты хочешь этого?»

— Да, — без колебаний ответил я. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы мои враги чувствовали тот же холод, тот же ужас, который чувствую я. Я хочу контролировать страх, а не быть его рабом.

Сделка была заключена. Без пергаментов, без подписей кровью. Просто молчаливое согласие, основанное на взаимной, пусть и извращенной, выгоде. Они получали доступ к моим страданиям, к моему отчаянию, которое с каждой смертью становилось все глубже. А я…

Я почувствовал, как что-то изменилось внутри меня. Холод, который раньше был внешним, теперь стал частью меня. Он разливался по венам, замораживая остатки человеческого тепла. Я почувствовал, как мир вокруг стал… тусклее. Цвета поблекли, звуки приглушились. Но одновременно с этим обострились другие чувства. Я начал ощущать эмоции окружающих — их страхи, их неуверенность, их скрытую боль — как физическое присутствие.

Дементор, тот, что был ближе всех, снова протянул руку и коснулся моего шрама. На этот раз прикосновение было другим. Не просто констатация боли, а… передача. Я почувствовал, как в меня вливается чуждая, ледяная энергия. Это не было похоже на магию, которой учил Снейп. Это было что-то другое. Древнее. Первобытное.

Когда дементоры исчезли, так же бесшумно, как и появились, оставив после себя лишь звенящий холод и запах тлена, я еще долго стоял на поляне, пытаясь осознать произошедшее. Я чувствовал себя опустошенным, но одновременно… сильным. Другой силой.

Новые способности проявлялись постепенно. Я обнаружил, что могу вызывать у других людей чувство необъяснимого страха, просто сосредоточившись на них. Мое присутствие стало вызывать у окружающих легкий озноб, даже если в комнате было тепло. Я научился «видеть» ауру страха вокруг людей, определять их слабые места, их потаенные кошмары.

Самым жутким было то, что я перестал нуждаться в Патронусе. Присутствие дементоров больше не вызывало у меня того всепоглощающего ужаса. Оно стало… привычным. Словно я сам стал отчасти дементором.

Снейп заметил перемены.

— Что с вами произошло, Поттер? — спросил он однажды во время нашего очередного ночного «урока», его темные глаза буравили меня с подозрением. — От вас несет могильным холодом. И ваши… методы стали еще более… специфическими.

Я ничего ему не ответил. Моя сделка с дементорами была моей тайной. Тайной, которая давала мне новую, пугающую надежду.

Приближался Хэллоуин. Выбор чемпионов. Первое Испытание. Драконы. Я знал, что все повторится. Но на этот раз я был другим. Я не собирался полагаться только на заклинания, пусть даже Темные. У меня было новое оружие. Холод. Страх. Отчаяние. То, что раньше убивало меня, теперь стало моей силой.

Мой дневник смертей ждал своей следующей записи. Но на этот раз я был как никогда полон решимости. Если мне суждено снова умереть, то я заберу с собой как можно больше врагов. И они испытают на себе весь тот ужас, который я копил в себе эти четыре бесконечные «жизни».

Мальчик-Который-Выжил заключил сделку с самой Смертью. И эта сделка изменила его навсегда. Мир еще не знал, какого монстра он породил в своей слепой жестокости. Но скоро узнает. Очень скоро.

Глава 8. Третий раунд. Горечь предательства в тупике лабиринта

Месяцы, прошедшие после сделки с дементорами, превратили меня в нечто, лишь отдаленно напоминающее Гарри Поттера. Холод, ставший моей сутью, пронизывал каждое движение, каждое слово. Улыбка — редкий и жутковатый гость на моем лице — вызывала у окружающих не радость, а плохо скрываемый озноб. Я научился питаться чужими страхами, впитывать их отчаяние, и это давало мне извращенную, ледяную силу. Счастливые воспоминания, те немногие, что еще теплились в глубинах сознания, потускнели окончательно, сменившись кристально чистым, холодным пониманием безысходности этого мира.

Снейп, мой невольный и вечно презрительный наставник, первым ощутил эту перемену. Наши ночные «уроки» стали еще более напряженными. Он больше не пытался уязвить меня упоминаниями об отце или моей «никчемности». Вместо этого он с каким-то мрачным, исследовательским интересом наблюдал за тем, как я осваиваю не только Темные Искусства, но и те новые, пугающие способности, что дала мне сделка. Иногда мне казалось, что в его темных глазах проскальзывает нечто похожее на… уважение? Или это был лишь отблеск того могильного холода, что теперь исходил от меня?

— Вы стали эффективнее, Поттер, — процедил он однажды, когда я с легкостью отразил одно из его особенно каверзных проклятий, используя не палочку, а волну чистого, концентрированного страха, заставившую его на мгновение отшатнуться. — И гораздо… неприятнее. Дементоры оставили на вас свой след. Необратимый, я полагаю.