С момента появления странного больного прошло больше года. Лечением его занимался лично Кудряшов, а она и ещё несколько медсестёр, занималась остальной рутиной и если по началу её было немного, невелика работа мумии капельницу поменять, то чем дальше, тем её становилось больше. Это казалось чудом, но в какой-то момент мумия стала постепенно превращаться в человека, обрастать мясом, с кожи пропадать серость, даже волосы принялись расти. Если поначалу процесс был небыстрым, то чем дальше, тем он сильнее ускорялся, пока казавшийся вначале мертвецом не превратился в молодого парня, ужасно худого парня.

Для Нины Васильевны, наверно, одним из самых страшных моментов в её жизни останется мгновение, когда этот пациент открыл глаза. Как она не потеряла сознание в тот момент, она сама до сих пор не знает. Абсолютно чёрные, без единого белого пятнышка белков, будут являться к ней в кошмарах до конца дней, да и не только у ней. Остальные сотрудники, те, что ухаживали за ним, наверняка разделят с ней эту печальную участь.

Как бы ни было страшно, но человек способен привыкать ко всему, привыкла и она, тем более что глаза в скором времени приобрели привычный вид, хотя сохранили безжизненность на долгое время. Тем более после его пробуждения добавилось хлопот, профессор активно принялся пробовать на нём различные методы лечения. Как медицинскими препаратами, так и целительной энергией.

Прогресс был. Парень со временем начал больше проявлять жизни, шевелиться и больше походить на живого. Пациент постепенно становился крепче, неуверенные движения превратились в полноценное передвижение в туалет или по палате, есть он тоже начал сам. Беда была только с мозгом. Парень ничего не помнил, не понимал и оставался совершенно безразличным ко всему. Весь его прогресс строился на приказах и инструкциях. Приказали запомнить буквы и повторить, запоминает и повторяет. Приказали прочитать книгу, а потом пересказать её, выполнит в точности, но всё это будет делать с полностью пустым взглядом, словно внутри у него ничего нет. Некоторые очень тихо стали называть бездушным, потому как жутко был находиться с ним рядом.

Несмотря на всё это, с прогрессом его навыков уход за ним максимально упростился, парень выполнял все приказы в точности и ни разу не доставил проблем.

Вот и сегодня медсестра зашла в палату, она принесла обед, увидела пациента в кресле. Он, как и всегда сидел неподвижно, смотря в одну точку, ни на что не реагируя пока не обратятся. Нина Васильевна привычно покосилась на него, но ничего говорить не стала, а молча подошла с подносом к столу и сгрузила на него тарелки. После чего отошла от него к стене и только тогда сказала:

— Время обедать — это была уже стандартная фраза, после которой пациент вставал, подходил к столу, садился на стул и начинал есть, пока еда не заканчивалась.

Только сегодня всё пошло не по плану, парень как сидел, так и продолжил сидеть. Медсестра сглотнула, но повторила не менее твёрдым голосом:

— Рома, время обеда — пациента приучили к этому имени, но и в этот раз он проигнорировал команду, оставшись на месте.

Женщина бросила взгляд на тревожную кнопку и на дверь, чтобы нажать кнопку, ей нужно подойти к парню почти вплотную, она была рядом с ним, а вот чтобы выйти из палаты, нужно просто пройти мимо него. Она заколебалась. С одной стороны, ситуация не очень критична, пациент просто перестал реагировать, это вполне могло случиться, он не умирает, причин поднимать тревогу нет, но и сбегать тоже не дело, за это её по голове не погладят. Нужно провести хоть первоначальный осмотр и уже потом идти за профессором, вот только кто бы знал, как же ей страшно было сейчас.

Только Нина Васильевна собралась с духом, перед этим обругав саму себя в своих мыслях за трусость, и собралась подойти к пациенту, как его глаза, обычно безжизненные и безучастные, неожиданно сфокусировались на ней. Женщина затаила дыхание и застыла, чувствуя бешеный стук своего сердца. Она готова была поклясться, что на неё теперь смотрит совсем не заторможенный пациент, в его глазах светился разум.

Вот он опустил голову и посмотрел на свои руки, потом медленно сжал пальцы в кулаки и снова разжал, а затем резко снова взглянул на неё.

— Мамочки — пискнула женщина, её ноги подогнулись, и она наконец-то потеряла сознание.

Сознание очнулось резко, словно кто-то неведомый включил рубильник питания и я очнулся. Это было крайне необычно, куча запахов, света и деталей ударило по мозгам и на миг перед глазами всё поплыло, а голову прострелила боль. Но как резко пришла боль, также резко она прекратилась. Осталась звенящая пустота в голове и застывшая женщина в медицинском халате напротив. Её глаза были распахнуты, похоже, в испуге и причиной страха, видимо, был я.

Забыв на время о невольной свидетельнице моего пробуждения, опустил голову и посмотрел на свои руки, как-то от меня ускользнуло, что их я тоже чувствую. Это необычно и одновременно волнительно, потому как в темноте таких ощущений не было.

Руки были худы, пальцы настолько тонкие, что, похоже там нет ни капли лишнего мяса, да и ни лишнего тоже нет. Кожа и кости, больше ничего. Желая ощутить их ещё больше, медленно сжал в кулаки так, что ногти впились в ладони, но мне было всё равно, просто захлестнула радость от новых возможностей, а дальше будет ещё больше такого. Уверен в этом.

Стремясь быстрее узнать что-то ещё, я взглянул на единственный источник информации, что был совсем рядом. Женщина, пусть она мне не знакома, но почему-то у меня не возникло сомнения, что она сможет мне помочь, но случилось неожиданное. Мой потенциальный источник информации вскрикнул и потерял сознание, свалившись на пол.

Что делать в такой ситуации я совершенно не представлял, но делать что-то надо было. Осторожно осмотрелся, но ничего особо не понял. Мебель, светящиеся экраны, но что это и для чего от меня ускользало. Банально не помнил, хотя невесомой тенью что-то мелькало в памяти, но стоило попытаться сосредоточиться, как всё пропадало.

В такой ситуации я придумал только одно, подойти к упавшей женщине. Ну как подойти? Попытаться.

Из кресла, в котором сидел, поднимался осторожно, в любой момент, готовый сесть обратно, но боялся зря, ноги слушались нормально, неуверенности не было, словно я давно и часто хожу.

Первый шаг, второй, но падать вроде не собирался, а потому уже более уверенно подошёл к лежачей и медленно присел рядом с ней. Задумался, что дальше? Вздохнул и потыкал пальцем ей в щёку, но не добился реакции. Приходить в сознание она не собиралась. Ещё раз оглянулся и только сейчас заметил, на тумбочке прозрачный сосуд с жидкостью. Откуда-то пришло понимание, что мыслю в правильном направлении, а потому решил не противиться интуиции и уже довольно уверенно поднялся, в пару шагов оказался рядом… С графином? Точно, это графин. Короче, с ним. Ещё через пару секунд вода из него потекла на женщину.

— АП… — воскликнула она и открыла рот, непонятно для чего, но сделала это зря, потому как вода продолжала течь и так получилось, что попала как раз в распахнутый рот из, которого, видимо, должен был раздастся крик, но вместо этого стало доноситься бульканье, а потом кашель. Я благоразумно отошёл немного назад.

Женщина прокашлялась, потом отдышалась и только потом обратила на меня внимание. Стремясь не дать ей возможности начать, орать или снова упасть в обморок, поспешил спросить:

— Где я? Кто вы такая? Кто я такой? — расчёт на то, что много вопросов собьют её с настроя, полностью оправдался. Рот женщины закрылся, а вот удивление проступило или что-то похожее на это.

— В больнице — прозвучал ответ хриплым голосом — а я медсестра — тут она заметила, что продолжает всё ещё сидеть на полу, к тому же в мокром халате.

Снова ойкнув, женщина быстро вскочила на ноги и рванула к двери, но на пороге затормозила и обернулась.

— Сядь в кресло, пожалуйста. Я сейчас приведу врача — и тут же выбежала за дверь.