Под середину хавора испытание Йимира было завершено. И голос его отца знаменовал это. Мышцы болели, в голове стоял оглушительный звон, однако на сердце была радость и даже гордость за самого себя. Пока все остальные сражались с самыми обычными порождениями магии земли, Йимиру пришлось устраивать настоящую борьбу за жизнь. Ему на ум сразу же пришли слова, что путь предназначения извилист и сложен. Тот, кто по нему идёт, испытает великое множество проблем. И сейчас это именно так. Ему, идущему по этому самому пути, приходится сложнее вдвойне, если не втройне. Однако ж вторая часть выражения, касающаяся великого предназначения, гласит, что это самый лучший путь, который может избрать творение. А вот про то, что этот путь лучший, пока сказать не получается. Йимира он лишь угнетает. Но будущий талами не терял надежды и был уверен: в конце он получит награду, равную тем страданиям, которые претерпел, идя по этому пути. Просто нужно потерпеть. Он помнил, как навул Финтариса обратился в самом начале в молитве к Йору, чтобы просить поддержки великого на время этих испытаний. А потому, пока шло это противостояние, он не редко взывал к богу, прося даровать ему сил всё перенести. Да, именно сил. Он не просил обрушить на противника мощь, которая в один миг раздробит это существо. Он не взывал к творцу эфира, чтобы тот забрал свой дар из этого тела, из-за чего каменный страж обратится бы грудой камней, которая не будет способна противостоять избраннику предназначения. Он не просил своего покровителя снизойти до него и сделать сильнее творения навула. Нет. Он просил, чтобы Йор именно укрепил его, ведь Йимир понимал, что пройти испытание должен именно он, именно Йимир, а не Йор. И то, что сенонец сумел выстоять в этой суматохе, в этом сумбуре, показывало, что великий ответил на его молитву. Помимо этого, Йимиру придавали стойкости примеры тех, кто сейчас проходят это испытание вместе с ним. В частности, Сименторий. Для этого сенонца путь становления талами должен был закончиться в первом же испытании. Но благодаря поддержке окружающих и, конечно же, собственному стремлению, он сейчас тут и продолжает идти дальше. Констабаль вот уже трети уровень проходит налегке. Глядя на него, Йимир понимал, что не нужно заморачиваться и придумывать какие-то сверхсложные приёмы. Самый верный путь – это простота. Чем проще будет решение, тем сложнее будет испортить результат. Глядя на Михелая и Альбу, сын Талата видел, как они везде и во всём поддерживали друг друга. Их пример показывал, что с поддержкой у любого будут необходимые силы, чтобы выдержать испытания любой сложности. А Зарра, несмотря на свой тяжёлый характер, умудряется побеждать. И в первую очередь побеждать саму себя. Они все были разными. Но все были едины, как никогда. Истинные талами.

Часть 11

Когда настал четвёртый этап испытаний, сначала выступил Анатиан и объявил о том, что все успешно справились с ним. Ни к кому из десяти участников у него нет вопросов, что немного удивило Йимира. Он подумал: «А я бы вот задал десяток-другой вопросов тем четверым, которые мешают мне стремиться вперёд и настроены явно недружелюбно» После навула Зентериса Викатар лишь коротко подметил, что никто из тех, кто проходит испытание, не нарушил условие и не воспользовался стихией, которая была запрещена. Подведя итог, Талат сказал, что высказывания двух навулов дают понять, что все участники переходят к следующей стихии. С места поднялся Витавер и открыл, что эти три хавора Йимир и остальные будут противостоять водной стихии. Первое испытание, которое подготовил для них навул, - перейти реку. Объявив это, он тут же использовал свою силу, после чего из правой стены хлынул мощный поток воды – синий сгусток эфира был материализован сразу в стихию, которая, достигая противоположной стороны, развоплощалась и перемещалась обратно в начало, чтобы снова материализовываться в бурный поток, и таким образом постоянно возвращаться обратно. Не успел октар опуститься на своё место, как тут же поднялся Анатиан и сказал, что на этом этапе запрещено использование земляной стихии. Из зентеров тут был только Йимир, а потому этот запрет никому не причинил неудобств. Констабаль, как и раньше, воспользовался финта, чтобы пролететь над рекой. Трое октаров, заручившись поддержкой родной стихии, просто пошли пешком по водной глади, как будто бы река сейчас не струилась бурным потоком у них под ногами. Зарра, как и мечтала, воспользовалась огненной магией, чтобы перебраться на другую сторону. Только она делала это не так, как Йимир этого ожидал. Она не стала, как большинство зактаров, которых Йимир видел в Зактарисе, летать с помощью огненных струй. Зактарка вместо этого использовала пентаграммы. Расчертив этот символ на земле, она обращала его в портал, ныряла в него, а потом тут же выныривала из другого портала, что располагался далеко впереди, на поверхности воды. Он выбрасывал чародейку, так что она немного подлетала вверх, а, пока находилась в воздухе, у неё было время для того, чтобы образовать следующий портал и угодить в него. Таким образом она, и в самом деле, перемещалась даже быстрее Констабаля и, скорее всего, закончила эта испытание первой. Йимир же уподобился октарам, и не стал торопиться с завершением этого этапа. Вместе с Сименторием, Михелаем и Альбой он шёл по бушующей реке, не встречая совсем никакого сопротивления, как будто бы они вовсе не проходят испытание. И, если бы не вмешательство сумрачных чародеев, Йимир мог бы закончить это испытание очень быстро. Но пришлось сражаться.

На середине реки, там, где потоки были быстры, на Йимира напали двое из четверых. Октар выпрыгнул из-под воды, финтар низвергся с воздуха. Но по той причине, что Йимир не терял бдительности, ожидая их нападения, быстро завершить это сражение не получилось. Как сенонцы, эти двое сражались достаточно искусно, ни в чём не уступая сыну кольера, а то и вовсе превосходя его в мастерстве управления стихиями. Троим октарам он запретил помогать ему, настаивая на том, чтобы они продолжили продвижение к концу испытания. После недолгих препирательств семейная пара забрала с собой Симентория, оставив его друга биться с непонятными противниками. Но Йимир одолел их, ведь сейчас огненная магия была разрешена для использования. И, когда в ход пошла именно она, вторая сущность оживилась ещё больше. Сознание Йимира расширилось, и что-то произошло, как будто бы кто-то другой начал направлять его удары. Проявилась какая-то кровожадность. Он продолжал разить своих неприятелей нещадно. Йимир даже заметил, что начал летать над полем битвы, однако отнюдь не при помощи финта. Но, пока его разум был увлечён уничтожением противников, он не обращал на это никакого внимания. Те уже из атакующих стали защищающимися и постоянно отступающими. Убийцы стали жертвами. Хищники – добычей. И вторая сущность Йимира от этого лишь ещё сильнее раззадоривалась. Казалось бы, эти двое хотят отступить и отстать. Надо бы по-хорошему позволить им это сделать, а иначе кто знает, чем может обернуться убийство двоих испытуемых? Но кровожадность, невзначай пробудившаяся в душе талами, не знала покоя. Убить, уничтожить, отомстить, прекратить существование, разорвать на части, выпить до суха, поглотить без остатка. Жадность вела его, и не было никого, кто мог бы остановить его. Кажется, эти двое обречены. Однако один из них нашёл решение этой проблемы. Октар выставил между собой и Йимиром водную стену и в одно мгновение обратил её льдом. Йимир, держа в руках пучок огненной стихии, замахнулся для того, чтобы сокрушить эту преграду. Но вдруг в смутных очертаниях ледяного зеркала увидел своё отражение. Конечно, весь образ того, кем стал Йимир в тот миг, лёд не мог передать. Но Йимир угадал в огромном краснокоже существе с крыльями, растущими из-за спины, самого настоящего саткара. Он повернул голову вправо и поднял взор. То же самое он сделал и в левую сторону. Два кожаных перепончатых крыла, и в самом деле, были за его спиной. Йимир снова уставился в очертания собственного отражения. И, казалось бы, в самую пору сейчас ужаснуться всему этому, однако в этот миг его душа была спокойна, как будто бы всё так и должно быть. Само собой, пока им правила вторая сущность, как выяснилось, сущность саткара, нечему было удивляться. Саткар глядел в отражение и видел саткара. Но постепенно ярость уходила. А вместе с ней уходила и сущность огненного существа, уступая место сущности сенонца. Вот теперь удивление и даже страх начали медленно пробуждаться в сердце чародея. И он какое-то время так стоял и смотрел туда, где мгновение назад виделось краснокожее высокое существо. Казалось, будто бы это всё произошло не с Йимиром, а с кем-то другим. Он лишь каким-то неведомым образом оказался свидетелем всего этого. Хотелось бы Йимиру поверить в это. Да вот только руки помнят мощь огненной стихии, которую он недавно использовал, пытаясь погубить этих двоих незатейливых чародеев, которых сейчас и след простыл. И, ведомый этим странным недоумением, он направился вперёд, где уже, наверное, были и Зарра, и Констабаль.