Чёрный плащ, под которым скрывается арсенал всевозможных средств устранения противника: метательные дротики с усыпляющим ядом; кинжалы, заряженные различными элементами; водяные, а позже и газовые бомбы. И ещё много чего потребного для противостояния преступникам, обладающим склонностью к магии. Лица их всегда скрыты под капюшонами, рты скрывают чёрные платки. Во тьме их лиц невозможно разглядеть пристальных глаз, которые следят за каждым движением и могут подмечать различные, даже самые незначительные намёки на опасность. Каждый псар – это мастер ближнего боя, который при этом умело сочетает и скромные магические дарования. Они очень ловкие и неуловимые, а стычка с ними обычно заканчивалась поражением. Из-за чего зактары, как самые воинственные представители Сенона, пытались перенимать у них некоторые приёмы ведения битв, сочетая их со своими магическими способностями. В этом их поддержали все другие чародеи, но далеко не все устояли на этом пути, потому что тела сенонцев предназначены в первую очередь для производства магии, но никак не для того, чтобы исполнять головокружительные приёмы и вести долгие физические сражения. А потому без должного наставления мало кто проходил этот путь до конца. Псары же получали наставление от некоего загадочного За́ндра. Кто он такой и откуда взялся, не знает никто. Однако он точно не был сенонцем. Но для Талата не это было важным. Те из сенонцев, кто избирались псарами, под руководством Зандра становились теми соглядатаями, которые были нужны кольеру. Несмотря на то, что он пользовался кое-какими магическими фокусами в основном из магии ветров, физически он был развит больше, чем кто-либо из его подчинённых, а оттого и считался опаснее. Псары были необходимым решением для поиска и поимки адептов пятой стихии. Но даже после того, как эта проблема была решена, следопыты не оставили свою службу. Они всё также были особым воинством кольера, готовыми повиноваться любому его слову. Набор в их ряды был закрыт, однако изредка на одного псара становилось больше, потому что находился тот, кто почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев. Как правило, это были пришельцы из других миров. Иногда пилигримы, впечатлённые гармонией Сенона, изъявляли желание поселиться среди этих чародеев. И Талат не отказывал таким. Он мог предложить им множество поприщ. В том числе и места среди псаров. Если пришелец, как уже говорилось, почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев кольера, а также сам был не против того, чтобы выполнять эту работу, он входил в число этих скрытых блюстителей порядка. И Зандр лично тренировал новичка до необходимого уровня. Изредка было так, что предводитель псаров и сам чего-то перенимал у тех, кто приходили к нему на обучение.
Но война с пятой стихией породила не только их. Монд – когда кто-нибудь из сенонцев услышит это слово, он всегда испытывал неприятный трепет. Мороз пробегал по коже, и мысли начинали прятаться в глубинах сознания. А всё потому, что монд – это также своего рода должность. Но в отличие от псаров, под пристальным взглядом которых ощущается некая защищённого, взор монда был ужасающ. Извечно безразличный взгляд пламенных зрачков смотрит не только в душу, но и разум, открывая перед этим существом все мысли и мечты любого сенонца, что было очень эффективно против тех, кто умело скрывал свою приверженность пятой стихии. То, что не удавалось распознать псаром, раскрывалось мондом буквально за мгновение ока. Что интересно, среди сенонцев никто не мог читать мысли. Разве что, возможно, навул финтаров. Конечно, он сам не признаётся, но умелые маги воздуха были уверен, что высшие знания финта предоставляли их представителю такую возможность. А вот в том, что монд мог распознавать ход мыслей других, никто не сомневался. Многие побывали на приёме у этого чародея. И хоть виновными в инакомыслии были признаны лишь немногие, но россказни о том, как проходит допрос подозреваемых, расползлись очень далеко. И каждый боялся предстать перед его мрачным взором, боялись поделиться своими сокровенными мыслями. Мондом нельзя было стать по собственному желанию, ведь свои способности он обретал, как бы это парадоксально ни звучало, благодаря одержимости. Да-да, монды – это сенонцы, в телах которых побывал саткар, но теперь его там нет. Как это происходит, никто не понимал. А все попытки как-то выяснить это, не приводили ни к каким результатам. Когда саткар изгоняется из большинства, они продолжают жить своей обычной жизнь. Но в редких случаях очищенный от саткара сенонец становится мрачным и невзрачным мондом. Он теряет всю свою прошлую личность, а те воспоминания, которые в нём остались, перестают для него что-то значить. Он всё ещё может управлять той стихией, которой управлял до одержимости, но не прибегает к этим знаниям больше никогда. Были случаи, когда сенонец сам, посредством собственной воли, без посторонней помощи избавлялся от одержимости. В таких случаях чародей всегда становился этим безжизненным чтецом мыслей. Мондов не так много по всему Сенону. Четыре в Зактарисе, по два в Октарисе и Финтарисе и один – в Зентерисе. И то последнего перевели из Зактариса, потому что на территории магов земли было меньше всего одержимых. И, как следствие, здесь не образовалось ни одного монда. Земли же огня были более благоприятны для того, чтобы там развивалось отступничество, ведь закта сильно граничит с сопна, и тот, кто практикует огненную магию, если не будет осторожен, незаметно для себя может перейти к саткарскому искусству.
Но помимо неосторожности сенонцы могут был подвержены влиянию пятой стихии по другой причине – рукописи Санума. Да, после того как все даруры были изведены из Сенона, исчез и Санум. Великий отступник больше не подвергал сомнению пути чародеев своим загадочным выбором зелёного или красного пламени. Однако ж он издал книгу, которая состояла из двух частей. Первая называлась «Мастери́т Саткаролу́» и рассказывала о том, как покорить силу красного пламени. Вторая называлась «Истоки истинного бессмертия» и была посвящена некромантии, второй силе, которую он всегда предлагал увидеть. Конечно, никто не заменит живое слово мастера пятой стихии, но и эти две книги, соединённые в одну, были достаточно успешны в том, чтобы совращать умы сенонец на неправильный путь. Несмотря на то, что это были просто рукописи, просто знания, изложенные на бумажных листах, об этих рукописях стали расползаться различные слухи, якобы эта книга живая и сама путешествует по Сенону в поисках слабых сердец. А потому сенонцы призывали друг друга к тому, чтобы они были внимательны к тому, что они берут в руки. Как бы этот предмет не превратился в проклятые рукописи, которые способны поработить разум, хватит лишь одного взгляда, брошенного на них. Эти знания, как хитроумный капкан, захлопнутся настолько стремительно, что никакая реакция не спасёт, так что из них невозможно будет выбраться. Особенно сильно этих рукописей боялись октары. А потому со временем к их порокам присоединилась ещё и паранойя. Так что сенонцы всегда с большой опаской относились к чтению каких-либо книг, боясь, как бы одна из них не оказалась капканом Санума, который сомкнется, стоит только разуму впустить в себя хотя бы одно слово оттуда. А, чтобы укрепить защиту ума, навулы побуждали всех укреплять свои магические знания. Чем больше в уме будет полезных мыслей, тем сильнее можно будет дать отпор саткарской ереси.
Страх перед одержимостью побуждал большинство сенонцев браться за укрепление своих магических сил. Те, кто был недостаточно укреплён в своей стихии, возвращались в урины, чтобы стать сильнее. Те, кто считал, что уже достиг всех возможных вершин в своей стихии, устремлялись в паломничество. Появлялось всё больше и больше тех, кто до конца развились во всех четырёх стихиях. Таковые считались сильными чародеями, уважаемыми членами общества. У них обычно брали советы в различных областях, они занимали более почётные положения, и все вокруг относились к ним по-особенному. Однако число их продолжало расти. А потому тех, кто познал все четыре сферы магии, становилось больше, чем тех, кто этого ещё не сделал. Рост шёл очень быстро, и в число уважаемых членов общества входили те, кто такого уважения были не достойны. Кто-то мог познать лишь азы во всех четырёх сферах, а после ходить с важным видом и ожидать к себе особого отношения. А потому, чтобы выявить истинных мастеров четырёх стихий и отсеять тех, кто такими лишь притворяется, было придумало Испытание.
