Как бы отреагировали учителя, если бы я в таком виде пожаловала на консультацию? И плевать, что макияж вечерний, кто сейчас об этом знает? На блузке декольте чуть увеличить и ауф. А вообще нужно прошвырнуться по магазинам, подобрать что-нибудь к юбкам. И договориться с Марией Александровной, чтобы допустила до машины, платья переделать. А то, если ещё одна история, на улицу выйти будет не в чём. Только в халате.

Я выключила свет в прихожей и уже шагнула в сторону комнаты, когда шум в подъезде привлёк внимание. Он приблизился, замер на какое-то время, а потом дверь распахнулась, и скопом ворвался в квартиру.

Я от неожиданности сделала шаг назад, рассматривая первого вошедшего. Лет 45, с массивным брюшком и хотя ростом был с меня, вместе со шпильками, выглядел непропорциональным колобком. Как мяч для регби.

Следующий за ним показался смутно знакомым. И то, костюм я узнала раньше, чем его обладателя. А ещё галстук и шляпу. И фотоаппарат «Зенит» с насаженной на него лампой-вспышкой, висевший на шее, поспособствовал вспомнить имя этого товарища. Маслеников Виктор Сергеевич, спецкор «Молодёжь Молдавии».

Понятно, генерал расстарался, вот только чёрт подери, неужели во всём Кишинёве имелся только один фотокорреспондент, который и могилы снимает и героев рекламирует.

Попыталась ретироваться, но в этот момент под потолком зажглась лампочка, и я увидела ещё двух человек. Илья Спиридонович, рука которого лежала на выключателе, а глаза смотрели на меня исподлобья, словно пытаясь воссоздать смутно забытый образ.

А он что тут делал? Я думала это мероприятие вообще перенесут назавтра, так как окунуть звёздочку в стакан — это святое.

Четвёртым оказался единственный, кому я была рада, несмотря на смешанные чувства. Жених Евы Бурундуковой. Стоял, словно его прошиб столбняк и пялился на моё лицо. Да и не он один. Все замерли, разглядывая меня удивлёнными глазами.

И что не так? Видела себя в зеркале, отлично сделала макияж, все стрелочки аккуратненько подвела. Юбочка идеально села. Секси. Но, ни одного восхищённого взгляда, таращились как на привидение. Ужас апокалипсиса. Если в СССР такое слово существовало.

— Ева? — пришёл в себя овальный мужик, — это ты?

Пф. Ева его точно знала, а вот моё величество припомнить незнакомую рожу было не в состоянии.

К тому же была ещё одна причина, по которой хотелось скрыться из виду. Маслеников, чёрт бы его побрал. Он тоже стоял в замешательстве, вот только его удивление разительно отличалось от остальных. Фотографа никакой макияж не обманет. Он привык отделять одинаковые лица из сотен других. Вот и сейчас в его глазах появилось осознание и он, шагнув вперёд, буквально упёрся в меня взглядом, а потом вдруг громко сказал:

— Но позвольте, — и оглянулся назад, — Илья Спиридонович, ведь это именно та самая девушка, которая напала на меня на кладбище. Я писал заявление вашему сотруднику.

И он не глядя на меня, вытянул вперёд руку с торчащим указательным пальцем. Чуть в глаз не попал.

Даже не успела начать думать о том, как выкручиваться буду. Сработало на рефлексах. Это помимо моей воли происходит. Вот как им вбить в голову, что я не люблю когда мне в лицо пытаются совать пальцы?

Илья Спиридонович ходил по коридору и выговаривал мне разные глупости, иногда останавливаясь у открытой двери и задавая очередной наболевший вопрос. Комната, как и кухня к этому не располагала, хотя я лежала на диване и не мешала его похождениям.

Вернее полулежала, опираясь спиной на подушку и поджав колени, чтобы «уже» подполковник не видел, чем я занимаюсь. А я разглядывала медаль, которую мне торжественно (почти торжественно) вручили, и морщила носик.

«За отличную службу по охране общественного порядка».

На всю медаль пять строчек, которые с небольшого расстояния прочитать невозможно.

Два года назад наткнулась на литературный конкурс в интернете. Первые три произведения восхвалялись на все лады, и за победу их авторов наградили членством в союз писателей России, большими денежными призами и вот такой медалью. Тоже пять строчек, но из стихотворения Пушкина. Единственное отличие — колодка не пятиугольная, а тоненький прямоугольник серого цвета под стать медали.

Я читатель с большой буквы, сразу заинтересовалась победителем конкурса, даже не обратив внимания на фамилию автора. Прочитала первую часть и зависла. На всём протяжении, после заводской смены шесть человек играли в карты в дурака на вылет, приблизительно с таким текстом: «Иванов подкинул шестёрку, Петров побил семёркой». (1)

И как это произведение, если его можно назвать таковым, могло, хоть что-то, хоть где-нибудь выиграть?

Вторую часть читать не стала, но решила выяснить, какое жюри принимает подобный бред. Организаторы конкурса — казахи, члены союза писателей. И первые 3 места заняли уроженцы Казахстана. Перелистала странички. Награждение проходило в Москве! И десяток фотографий запечатлело это невероятное событие.

Сразу оговорюсь: против казахов никаких предубеждений и прапорщик Тыгляев, представитель сей прекрасной Республики — прямое тому доказательство.

Но неужели из 4000 произведений представленных на конкурс — это было самым увлекательным чтивом? Тогда о чём писали те, которые даже в первую сотню не попали? Показала Тыгляеву.

У него всё лицо сморщилось после прочтения. Увидел фамилию главного организатора и совсем пришёл в бешенство. Оказалось — какой-то дальний родственник по материнской линии, у которого папа какой-то министр в Казахстане. И только тогда всё устаканилось. Но дала себе зарок — победителей на литературных конкурсах не воспринимать как какое-то великолепие. Хотя, возможно, в Казахстане именно такой опус считается верхом совершенства. А вторую часть не стала читать, чтобы эти заводские парни, случайно, не стали играть в домино. Терпеть не могу эту игру.

Но я за медаль. У меня эта награда ассоциировалась с медалями деда, у которого был целый иконостас. Не единожды рассматривала их и слушала военные истории, на которые дед был вполне словоохотлив.

У Тыгляева тоже было полтора десятка и никаких надписей.

А эта, скажем так — не впечатлила. То ли за литературный конкурс, на которые я уже смотрела прохладно, то ли за то, что сидела в засаде, в кустах, в каком-нибудь парке и следила за тем, чтобы никто клумбу не вытоптал. Или к чему можно присовокупить общественный порядок?

Обратная сторона медали совсем привела в уныние. Точная копия юбилейного рубля с головой Ленина, который взяла с полки для сравнения. Единственное отличие — медаль в диаметре была на полмиллиметра больше, но зрительно совершенно незаметно. То есть, изнанкой носить заслуженную награду было невозможно. Или как будет выглядеть рубль на груди рядом с комсомольским значком?

Лучше бы взяла деньгами. И грамоту на линейке зачитали. Там точно ни о каком общественном порядке речь не шла.

— Ты меня вообще слушаешь? — прерывая мои мысли, ворвался в комнату вопрос Ильи Спиридоновича.

Прослушала, о чём он мне докладывал пару последних минут, в чём и покаялась.

— Я спрашиваю, что с тобой делать? Как тебя можно выпускать на улицу когда каждый твой поход заканчивается мордобоем?

— Я журналиста не трогала, — попыталась откреститься я, — обознался он. Ну, вы сами подумайте, дядя Илья, зачем мне было на него нападать? — я отвернула колени в сторону, чтобы он увидел моё честное лицо.

— Зачем нападать? — спросил подполковник и задумался, — хороший вопрос. И я бы тебе поверил, если бы не одно но. Какова вероятность того, что на одном кладбище, на одной могиле пострадают два совершенно разных человека с разницей в 24 часа? Не случайно, а кто-то их целенаправленно будет бить по лицу.

— Ну мало ли, — я отвернула колени в другую сторону и пожала плечами.

— Мало ей, и что ты высовываешься то с одной стороны, то с другой, как партизан в окопе?

Он вошёл в комнату и плотно закрыл за собой дверь.