Не останавливаясь, ударила второго в горло растопыренной ладонью и тут же другой рукой в солнечное сплетение.

Убедившись, что оба потеряли к нам интерес, оглянулась на Петю, который опять превратился в истукана.

— Ну что встал, как памятник Пушкину, идем.

Метров через двадцать оглянулась. Оба чувака продолжали сидеть на земле провожая нас взглядами. Дефективные, блин. Улица им принадлежит.

Петя оглянулся, глянул на меня всё с тем же придурковатым видом.

— Что? — я тоже остановилась, — Представляешь, я совсем недобрая девочка, — и ткнула пальцем в сидящих на земле пацанов, — а они пытались меня разозлить. А меня не нужно злить. Понятно?

— Понятно, — согласился Петя.

— А раз понятно, — я забрала у него босоножки, — идём.

И чертыхнулась. Пластиковые набойки на шпильках стёрлись почти на треть. Вот же. Сунула Пете почти под нос.

— Не знаешь где металлические набить вместо этого дерьма?

Закивал.

И где? — спросила уже более дружелюбным тоном.

— Там где мы сегодня с тобой встретились. Напротив киоск — ремонт обуви. Через дорогу.

— Ага, — обрадовалась я, — до киоска доживут.

И отряхнув ступни, обулась. Поискала глазами подорожник, но здесь даже обычные лопухи не росли.

— Слушай, — сказал Петя, когда мы уже отшагали не меньше километра, сошли с дороги и топали сквозь берёзовую рощу, — а где ты так драться наблатыкалась? Дядьку вырубила, пацанов завалила и так быстро. Они и ойкнуть не успели.

— Борьбой занималась, — буркнула я в ответ. Хорошо, что чувак безграмотный, а увидел бы кто-то более или менее соображающий?

— А меня научишь?

Я даже остановилась от неожиданности.

— В городе что, секций нет?

— Почему нет, есть. Я хожу на вольную борьбу уже полгода, но пока только до партера добрались. А вот так, взмахом руки, я такого не видел.

— Ну и забудь, я не тренер, — попыталась отбрыкаться я, но мальчик Петя вцепился в меня клещами.

Пришлось пообещать, может после экзаменов, может позже, но пацан остался доволен. Такими темпами и в кино на последний ряд рискнёт пригласить.

Мы вышли прямо на пляж. С песочком, толпой загорающих и даже пивной ларёк имелся около которого толпились мужики.

Я сразу сориентировалась, увидев вдали автомобиль, тянущий за собой вагончики.

— Мне туда, — указала я направление.

— Я тебя провожу, — закивал тут же Петя.

— Ладно, но только до того места где мы встретились. Заодно набойки на шпильки набьют.

Петя тут же согласился.

Девица с огромным бюстом проводила нас взглядом, а я только сейчас разглядела название киоска: «Союз грампластинок». И стала понятно, почему у неё всё время музыка играет.

Напротив действительно находилась небольшая будка, рядом с которой сидел на маленьком стульчике здоровенный детина лет пятидесяти и что-то вколачивал в подошву ботинка.

Нужные набойки у него нашлись, но он содрал с меня за них — целый килограмм докторской колбасы. Полный абзац. Мне неделю назад такие же набойки обошлись ровно в треть. В Москве!

Простила его только по одной причине. Рядом стоял ещё один киоск с газетами, за стеклом которого я увидела то, что должна была купить ещё вчера. Карту города Кишинёва.

Около подъезда столкнулась с Люсей. Я, как раз пройдя по тропинке мимо орешников, вышла на асфальтированную дорогу, которая проходила вдоль дома и в этот момент Люся меня окликнула.

— Ты только с консультации? — удивлённо спросила девчонку.

В моей памяти это мероприятие проходило гораздо быстрее, а вспомнить, сколько дел я успела переделать, так прошло не меньше трёх часов, а то и больше.

— А, — отмахнулась Люся, — Кряжева Марина устроила комсомольское собрание. Обсуждали недостойное поведение Григорьева.

Надо же.

— А кто такая Кряжева? — поинтересовалась, потому как ни фамилия, ни имя ничего мне не сказали.

— Кряжева? А Марина комсорг класса и член совета комсомольской дружины.

Вот же, в школе ещё какой-то совет дружины имелся. И что это такое? Кто в него входит? Спросила, потому что в голове вертелся очень неправильный ответ: печенеги, половцы, русы. Это точно не отсюда. И вряд ли у них в планах борьба с рыцарями Тевтонского ордена.

— Нет, — Люся округлила глаза, — в совет дружины входят комсорг класса и наиболее дисциплинированные ученики. И занимаются повседневными делами пионеров. Принимают в комсомол. Помогают райотделу милиции с особо трудными подростками.

Как по бумажке прочитала. У них что, ещё и устав имеется, который нужно знать наизусть? Кринж.

— А я случайно туда не вхожу?

— Нет, ни я, ни ты. Гольдман Марина из нашего класса входит. Она председатель комсомольского совета отряда.

Включила извилины, которые при последних словах Люси, почему-то затихли. Из памяти ничего не выплыло. Тело Евы как всегда промолчало, а для меня это выглядело как полная чушь. Снова мелькнула в голове мысль: как буду из всего этого выбираться? Ну, хоть спасибо, Еву в энтузиасты не записали.

— А Григорьев, это кто? За что вы его так? — вспомнила ещё одну фамилию из рассказа Люси.

— А, — отмахнулась девчонка, — троечник. И уже три раза опоздал на консультацию.

Кхекнула.

— Недостойное поведение, это за опоздание?

Люся кивнула.

Как-то особого желания не появилось участвовать в комсомольских мероприятиях. Полный отстой.

— Ева, Бурундуковая? — если в голове и зарождались какие-то мысли, они мгновенно прервались.

Дурацкую фамилию Евы запомнила хорошо, благодаря неандерталкам.

Оглянулась. Метрах в пятидесяти стояла приятного вида женщина с большим рыжим портфелем, который она держала в правой руке, а левой призывно махала, вероятнее всего мне.

— Кто это? — спросила шёпотом, стараясь не размыкать губ.

— Тамара Афанасьевна Шимко, — так же шёпотом сообщила Люся, — наш классный руководитель.

Ого. Не особо стремилась именно в этот момент познакомиться с дамочкой, но тут вариантов мне не оставили.

Женщина на самом деле оказалась миловидной, а то я, из своих воспоминаний помнила старую каргу, которая вела наш класс два последних года.

Не старая ещё, до сорока точно не дотягивала. Носик слегка курносый, красивые карие глаза.

Одежда не очень, в смысле покроя, но здесь в этом времени, вероятно, считалась модной, потому как многих видела в подобном. Чёрная юбка миди и блуза, близкая к романтической с прозрачным бантом на шее. Туфли на шпильках, сантиметров десять, но даже они не сделали женщину высокой. Я оказалась выше на полголовы.

Пока подходили, взгляд женщины метался по моей юбке. Такую мини ещё не встретила ни на одной девчонке, но раз в Болгарии это в свободной продаже, значит и в СССР скоро начнут носить.

— Здравствуйте Тамара Афанасьевна, — сходу поздоровалась я и улыбнулась.

— Здравствуй, — ответила она, продолжая меня разглядывать с интересом. Потом, всё же вспомнив, зачем меня подозвала, спросила, — как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, вполне сносно, — ответила и замолчала, хотя так и подмывало задать обычный вопрос: а вы?

— Но если ты уже дома, почему не ходишь на консультации? — поинтересовалась она.

— Но я на больничном, до конца недели, — тут же вывернулась я, но Тамара Афанасьевна не приняла мой отказ.

— Я понимаю. Но ты ведь должна осознавать, комиссию это не очень будет беспокоить, а у тебя спорная оценка. И если не ответишь блестяще, они обязательно заглянут в журнал посещаемости консультаций.

Журнал посещаемости? Мой мозговой процессор снова застопорился и я машинально ляпнула:

— А разве при этом не задают дополнительных вопросов? Журнал посещаемости — это ведь не то же самое, что и журнал знаний.

Женщина кивнула.

— Поэтому я и напомнила, что для комиссии отсутствие ученика на уроках много значит, и по какой причине, уважительной или нет, для них не важно. Для твоего же блага я тебе советую завтра обязательно явиться. Консультация в восемь часов.