– Этого ни в коем случае нельзя делать, мисс Берни. Чихать запрещено!

– А что будет, если кто-нибудь все же чихнет? Подчас такое случается независимо от нашей воли.

– Вы полагаете, мисс Берни? Но разве это начинается не с легкого пощипывания в носу… которое служит как бы предупреждением? Говорят, что если приставить к ноздрям указательный палец и затаить дыхание, то желание чихнуть исчезнет.

– О Боже мой, надеюсь, что я об этом вспомню, когда мне захочется чихнуть!

Полковник Дигби сказал, что, если он окажется рядом, Фанни нужно только попросить его – и он поможет. Его палец всегда готов прикоснуться к очаровательному носику мисс Берни.

Фанни хихикнула.

– Но, полковник Дигби, как же я успею вас вовремя предупредить?

– Не волнуйтесь. Даже если вы совершите сей страшный проступок, я возьму вину на себя.

– Полковник Дигби, вы просто ангел! Его глаза пылали.

«Господи! – подумала Фанни. – Как хорошо, что мы не одни… или хорошо, да не очень?»

Затем полковник Дигби спросил у Фанни, что она сейчас читает, и разговор переключился на литературные темы. Остальным это не понравилось, и полковник Меннерс снова завел речь о короле и о предстоящем визите принца: полковнику Меннерсу хотелось отвлечь мисс Берни и полковника Дигби от беседы, которая их чересчур увлекала. Он знал, что если не переключить их внимание, то уже очень скоро они заговорят о докторе Джонсоне, Джеймсе Босвелле и прочих литераторах, в круг которых входила Фанни до появления при дворе короля.

– Они никогда не поймут друг друга, – уверял полковник Меннерс. – Погодите, дайте срок. Его Королевское Высочество и часа не пробудет в Виндзоре, как они разругаются в пух и прах. Хотите побиться об заклад, Дигби? А вы, Голдсворси?

– Извольте, – откликнулся Дигби. – Я даю им несколько недель. Но сначала оба какое-то время будут паиньками.

– Неужели такое возможно? – удивился Меннерс.

– Так приказал мистер Питт, – присоединился к их разговору Голдсворси. – Его Высочество должен быть благодарен судьбе за удачу. Ведь, насколько я слышал, ему перепало около двухсот тысяч фунтов. Неужели за это нельзя немного полюбезничать? Что же до Его Величества, то говорят, ему тоже были даны соответствующие наставления. Сейчас велено крепить семейные связи.

– И вы думаете, им удастся? – спросил Меннерс.

– Удастся… на какое-то время. Ведь король – стоик. Тут снова вмешался Голдсворси:

– Да вы ничего не знаете! Видите ли, вчера я ездил на охоту вместе с Его Величеством. Он не жалеет себя… и своих помощников. Мы скакали сначала рысью, потом перешли в галоп… И… я прошу прощения, мисс Берни, но боюсь, мне придется употребить несколько странное слово… м-м… пот лил с нас градом… мы все взмокли, потому что с восьми утра до пяти или даже до шести вечера только и перескакивали через канавы и прочие препятствия. А затем наконец поворотили обратно… этакие мокрые курицы, на нас нитки сухой не было, во рту – ни крошки, все мышцы болят… а надо ведь улыбаться, беспрерывно улыбаться! И вдруг Его Величество предлагает мне освежиться! «Вот, Голдсворси, – говорит он, – выпейте немного ячменного отвара. А? Что?» И вынимает кувшин… такому место в комнате больного… подобные кувшины, мисс Берни, стоят на полке возле камина – их держат для какого-нибудь бедняги, которому врач прописал постельный режим.

Все захохотали, представляя себе замешательство Голдсворси.

– А как вы думаете, – продолжал словоохотливый полковник, – что сказал бы принц Уэльский, если бы ему предложили выпить… ячменного отвара?

Все снова засмеялись. Так всегда бывало в те вечера, когда за столом хозяйничала Фанни, а Швелленбург радовала всех своим отсутствием.

И вскоре они, как и прочие обитатели Виндзора, вновь принялись судачить о принце Уэльском.

По дороге в Виндзор – принц, чтобы отвлечься, мчался в своем фаэтоне на бешеной скорости – он постоянно думал о Марии. Никакая другая женщина не могла заставить принца так волноваться. Впрочем, никакая другая женщина не была ему так нужна… С тех пор, как Мария выставила принца за дверь, он ее не видел и все больше впадал в отчаяние.

Теперь ему придется разыгрывать этот дурацкий фарс, сцену примирения. Как будто они могли действительно примириться?! Как будто им с отцом можно было договориться, посмотреть хоть на что-нибудь под одним углом зрения! Король – старый изувер, глупый старый деспот, у которого даже нет ни здоровья, ни сил, чтобы навязывать свою волю. Он не понимает искусства, его любовь к культуре сводится исключительно к увлечению музыкой, но даже оно сводится к Генделю.

«Господи, помоги мне! – мысленно воскликнул принц. – Что же это будет? Вечера Генделя… занудные рассуждения о том, как принцы должны исполнять свой долг… игра в триктрак… самые скучные разговоры на свете… служба в холодной церкви… опять рассуждения о том, что принцы не должны подавать повода к сплетням… обличения мистера Фокса, мистера Шеридана и вигов… бесконечные рассказы о достоинствах мистера Питта и тори…

А что Мария? Где Мария? Что, если она попытается покинуть страну? Он распорядился, чтобы ему немедленно дали знать, если она начнет готовиться к отъезду. Принц приказал не сводить с Марии глаз!

Как бы он был счастлив, если бы ехал сейчас не в Виндзор, а в Ричмонд!.. О, если бы его ждала Мария, прекрасная, желанная Мария, а не трясущийся, старый отец, глупая мать и жеманные сестры! Впрочем… может быть, принцесс строго судить не следует. Он ничего против них не имеет. Бедняжки, они такие просто потому, что их заставляют жить как монахинь. Бедная Шарлотта, ей, должно быть, уже двадцать два. Мария уже дважды побывала к тому времени замужем. Вообще-то принц не особенно задумывался о предыдущих мужьях Марии, хотя, конечно, понимал, что именно опыт супружеской жизни сделал ее такой зрелой и манящей… впрочем, оба мужа были старше Марии и по сравнению с ее третьим супругом, принцем Уэльским, казались унылыми занудами!

Ее третий супруг… в этом-то вся и загвоздка!

Простит ли она его когда-нибудь? Что же делать?.. Ему должен помочь Шерри! На Фокса рассчитывать нечего. Мария ненавидит Фокса еще больше прежнего, и в этом нет ничего странного. Ей-богу, Чарлз зашел слишком далеко!

Вот уже и Виндзор на горизонте… Ну почему это не Марбилл?.. Как он будет жить без Марии? Она должна вернуться к нему. Нужно что-нибудь сделать… или… или ему не захочется жить.

Король устроил принцу официальный прием, королева стояла рядом с ним. Принцесс выстроили в ряд и представили ему, словно он никогда с ними раньше не встречался.

Девочки его явно обожали: это было видно по их лицам. Про короля же с королевой такого сказать было нельзя.

Принц почувствовал, что он их, как всегда, раздражает: это отражалось в выпученных глазах короля, в его нахмуренных бровях… да и во взгляде королевы мелькала досада. Она хотела быть частью его богатой, захватывающе-интересной жизни. Как будто такое было возможно!

Однако все пытались держаться дружелюбно, и через некоторое время принца провели в гостиную, в которой было очень многолюдно; там присутствовали и многие приближенные принца; в гостиной король почти все время разговаривал со своим блудным сыном, желая показать обществу, что их отношения наладились.

Однако принц видел, что все не совсем прекрасно. Он не встречался с королем несколько месяцев и, наверное, поэтому заметил произошедшие с отцом изменения скорее, чем люди, видевшие его изо дня в день.

«Боже мой! – мысленно ахнул принц. – Как же переменился старик! Он так болтлив, повторяется гораздо чаще, чем прежде. Похоже, он теряет нить рассуждений. Что бы это значило?»

Как жаль, что Фокса нет рядом, так что не с кем посоветоваться. Если король… заболеет, это откроет перед ним, наследным принцем, новые, блестящие перспективы… Принцу очень хотелось знать, замечает ли Питт тревожные перемены, происходящие с королем.