– Когда я выиграю, ты будешь злиться на меня за это.

Какая уверенность в себе.

– Так же я могу разозлиться на твое заявление о превосходстве, ты не находишь?

Тристан секунду смотрел на нее, потом снисходительно улыбнулся и выпрямился.

– С предохраняющими наконечниками или без них?

Слава Богу, он кажется, решил уступить ей! Если они начнут биться на рапирах, у нее не будет возможности сделать или сказать что-то невероятно глупое.

– С наконечниками, – ответила Симона и, достав из ящика вторую рапиру, перебросила ее Тристану.

Ловко поймав рапиру, Тристан положил ее на ящик. Симона ждала, глядя, как он снимает сюртук и закатывает рукава рубашки. Либо он намеревается обеспечить себе свободу движений во время их поединка, либо отвлечь ее демонстрацией бугрящихся мышц и сильных сухожилий… Проклятие, он и правда очень хорош!

Симона уставилась в пол и сосредоточилась на том, чтобы надежнее взяться за рукоять рапиры, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется ее сердце.

– Готова?

Симона отступила на положенное расстояние и встала в позицию, после чего приветствовала Тристана взмахом рапиры и стала ждать.

Тристан небрежно поднял клинок перед собой, что можно было счесть за оскорбление, однако Симона постаралась не отвлекаться на мелочи.

Его клинок запел в воздухе – и в эту секунду Симона поняла, что Тристан Таунсенд действительно был хорошим бойцом.

Она инстинктивно парировала выпад. Ее тело и клинок двигались в полном согласии, выполняя конец движения на два счета. В ту долю секунды, когда его атака закончилась, она начала свою атаку, сверху.

– Совсем неплохо, – признал Тристан, ловко парируя ее выпад.

– Я знаю.

– Теперь скажи, насколько хорош я, – заметил Тристан, легко отводя ее клинок. – И насколько мы равны друг другу.

Шаг вперед. Выпад. Перенос атаки вниз.

– Ты и так уже доволен собой, а комплимент сделал бы тебя совсем невыносимым. Что до мастерства, тут мы, похоже, на равных.

Тристан развернул корпус и шагнул в сторону, уходя с линии атаки.

– Возможно, – спокойно согласился он, одновременно опуская клинок стремительной разящей дугой.

Острие ее рапиры ударилось о пол и скользнуло вперед, движимое инерцией ее выпада. Сила, которую Тристан вложил в свой удар, резкими волнами распространилась по руке Симоны и ворвалась в и без того возмущенный ум.

– Нечестный прием! – воскликнула она, когда он шагнул к ней; еще усиливая напор, не давая ей поднять клинок и продолжить поединок. – Ты не можешь…

– Нет, могу. – Тристан обхватил ее талию и с силой притянул к себе. – Я уже это сделал.

Это было неправильно и нарушало все каноны, но сила и жар его тела переливались в нее, а выражение его глаз… Теперь они были темными, жадными и пытливыми.

У Симоны перехватило дыхание, сердце ее билось неровно, но она ничего не могла с этим поделать.

– Отпусти меня…

– Нет, – тихо проговорил он, лаская ее взглядом. – Скажи, чего ты хочешь?

«Тебя».

Уголок его губ приподнялся в медленной, понимающей улыбке. При виде ее Симона закрыла глаза и стала ждать, надеясь всей своей душой на прикосновение его губ к ее губам. Оно было легким, как пух, и она вздохнула, ощущая, как дрожь предвкушения медленно и сладко растекается по ее телу. Если сейчас он остановится, если отпустит ее и шагнет назад, она упадет… и заплачет.

Губы Тристана снова прикоснулись к ее губам, на этот раз решительнее и сильнее.

– О, Тристан! – прошептала она, прижимаясь к нему всем телом и приподнимаясь на носки, чтобы он не смог отстраниться.

Тристан тихо застонал в ответ, сильнее прижал ее к себе и впился в ее губы. Самым краем сознания, на один короткий миг, Симона уловила звон металла, а потом остался только вкус его губ и ощущение его тела. А еще пьянящая, головокружительная волна жара и безумного желания.

Его язык проник в ее губы, и она открыла их для него радостно и жадно. Он разжигал ее желание, проникал в ее рот глубоко и решительно, исследовал ее тело властными прикосновениями рук.

У нее ослабели колени, и Симона стиснула пальцами его рубашку, отчаянно пытаясь не упасть. Тогда Тристан обхватил ладонями ягодицы и приподнял ее над полом. Это движение было быстрым и намеренно бесцеремонным, а результат оказался настолько неожиданным, что Симона вздрогнула и оборвала их поцелуй. Задыхаясь, она открыла глаза и встретила его взгляд, в котором отражались страсть и решительность. Если она будет сидеть на ящике, а он встанет между ее колен… О да! Так может получиться.

– Боже, Тристан! – прошептала Симона, проводя ладонями по его груди и останавливаясь у пояса брюк. – Это какое-то безумие.

– Да, – отозвался он охрипшим голосом и сжал ее руки. – Нам надо прекратить.

Прекратить? Прекратить, когда удовлетворение так близко?

– У тебя есть кондом?

Тристан содрогнулся и стиснул зубы.

– Не здесь, – прохрипел он.

Ей на секунду захотелось умолять о том, чтобы он не останавливался.

– Это к лучшему, – сказал Тристан прерывающимся голосом и, сжав ее пальцы, сделал шаг назад. – Безумно опасно, Симона.

– Знаю, – признала она. Желание ее начало остывать, надежда медленно угасала.

И тут нахлынувшее разочарование разожгло в ней гнев.

– И вообще мне все равно!

– А должно быть не все равно. Это может очень плохо закончиться.

Что-то он слишком спокоен, благоразумен! Или лучше сказать, благороден и владеет собой.

– Да, может. – Симона высвободила руки и спрыгнула с ящика, затем остановилась, подняла голову и посмотрела Тристану в лицо. – Вероятно, так оно и будет, но я не хочу учитывать, принимать в расчет и предвосхищать только то плохое, что может произойти. Мне нравится быть с тобой, и если у меня есть выбор, то я предпочла бы проводить свободное время, обдумывая и планируя нашу следующую встречу. Мне хочется предвкушать наслаждение от нашей любви, и я не хочу отказываться от всего этого только по той причине, что в твоей жизни есть тень.

Тристан вздохнул:

– Сказано красноречиво и…

– И искренне! Если ты не захочешь быть моим любовником потому, что я недостаточно хороша или найдешь кого-то еще… Просто скажи – и я стану жить дальше без тебя. Но если ты отталкиваешь меня из-за того, что опасаешься, как бы на меня не напала Люсинда… Разумеется, я ценю твою заботливость, но не настолько, насколько ценю то несравненное наслаждение, которое получаю с тобой.

Глаза Тристана заискрились.

– Правда, несравненное?

Теперь Симона не сомневалась, что убедила его. Ей осталось только…

– Симона! Симона, ты где?

Будь прокляты Эмми и ее ухажер!

Симона повернулась к двери склада и крикнула:

– Оставайся на месте и не молчи, чтобы я смогла найти дорогу к тебе!

Эмми послушно принялась что-то выкрикивать, и Симона, поморщившись, повернулась к Тристану:

– Наверное, будет правильно, если твоя сестра и твой клерк не узнают о том, что ты здесь и что мы были вместе.

Тристан покачал головой.

– А ты не думаешь, что они могли слышать, как мы фехтовали?

– Нет, не думаю. Но так или иначе, я скоро снова с тобой увижусь.

Симона легко разглядела тревогу в его улыбке и в глубине его глаз. Приподнявшись, она поцеловала его в губы, и Тристан едва слышно застонал, сжимая руками ее талию.

Шагнув назад, Симона прошептала:

– Доверься мне!

Потом она ушла, оставив Тристана стоять с таким видом, словно его только что протащили, словно куль с мукой, по булыжной мостовой.

Выйдя из лабиринта ящиков, Симона с интересом отметила, что мистер Грегори выглядит не лучше.

– А, вот ты где! – обрадованно воскликнула Эмми, стоя рядом с ним. – Сказать по правде, мы испугались, что ты потерялась.

– Потеряла голову от восторга, – ответила Симона. – В одном из ящиков я обнаружила рапиру, оружие превосходного качества. Как вы думаете, мистер Грегори, скоро Лорд Локвуд ее продаст?