Она подмигнула.

- В любом случае, оказалось уже поздно. К тому моменту здоровье Аранты было окончательно сломлено, она умерла ещё до того, как Один вернулся из своего путешествия «на ту сторону», как он говорил. Когда её похоронили, Один задумался о том, что следующую жену лучше взять из простых людей, как это столетиями и было заведено на Вороньем камне.

- Я не первая, кого похитили?

- Разумеется, нет, - вздохнула Брунгильда. – В окрестных деревнях считают, что таким образом боги берут дань. И это даже считается почётным, если девушку из твоей семьи «взяли на небо». Так что вместо того, чтобы давным-давно откочевать куда-нибудь подальше, они продолжают селиться в окрестных долинах. Люди вообще – странные создания. Даже у мышки есть инстинкт самосохранения. А они раз за разом предпочитают придумывать какие-то странные оправдания самим себе, лишь бы не менять собственную жизнь. Быть может, ты расскажешь мне причину? Я так и не смогла понять.

Отчего-то вспомнилось, сколько мужества потребовалось мне, просто чтобы выйти за порог собственного дома.

- Для человека нет ничего страшнее неизвестности, - промолвила я тихо. – Неизвестность – страшнее даже смерти. Любая известная опасность лучше, чем неизведанное, что ждёт за порогом. Мне кажется, это от древних людей. Когда в тени, что ждёт за пределами света от костра, может скрываться твоя погибель, ты всеми силами постараешься не ходить в темноту. Выживали только осторожные. Я сама – та ещё трусиха. Мне кажется… мне кажется, как раз инстинкт самосохранения и заставляет нас всеми силами противиться любым переменам. Даже если жить, как живёшь, невыносимо.

Валькирия помолчала, обдумывая мои слова. Потом коротко кивнула.

- В таком случае человек перестаёт быть животным и становится человеком, только когда преодолевает этот страх и меняет свою жизнь.

Я улыбнулась, вспоминая.

- Да. Наверное.

Брунгильда помолчала ещё пару минут, а потом продолжила.

- Второй женой Одина стала девушка, которую занесло в окрестности Вороньего камня откуда-то издалека. Она не была местной. Хильда напоминала скорее аристократку. Очень светлые волосы, почти белые, в наших краях таких нет ни у кого. Чистое серебро. Мун их унаследовал, как и её строгую красоту… Грамотная, образованная, она везла с собой мешок с книгами на языке, который чем-то похож был на древнее наречие, которым пользовались наши предки. Кто-то из старых седых воронов даже что-то смог на нём разобрать, кажется. Она очень быстро выучила наш язык… ей пришлось. Хильда тоже говорила что-то о том, что у неё остался муж где-то там, далеко. И ей это… точно так же не помогло. Так что на твоём месте я бы не слишком надеялась.

- Смотря что за муж, - упрямо повторила я. – Мой меня обязательно найдёт!

Брунгильда посмотрела сочувственно, как на бедную наивную дурочку, но не стала спорить.

- Отец рассказывал мне, что весь Вороний камень праздновал неделю, когда Хильда наконец-то родила сына. Мун родился истинным Вороном, очень быстро встал на крыло, выходил победителем изо всех драк, которые сам же и затевал, и вообще характером походил на Одина. Даже странно, учитывая, как похож был на мать внешне. Видимо, природа так посмеялась. Отдав ему внешность матери – и жестокую натуру отца. Легко понять, почему Один с детства души не чаял в своём первенце и наследнике.

- А… Хильда?

Брунгильда помрачнела.

- Она была слишком гордой. Строптивой. Пыталась спорить с Одином… а он не из тех, с кем можно спорить. Мы очень мало её видели, он почти не выпускал её из королевских покоев. Думаю… думаю, он бил её за неповиновение. Слишком странно и слишком быстро она заболела и угасла. Точно никто не знает, отчего именно она умерла. Меня и на свете тогда не было, а мои родители не очень любят перемывать косточки власть имущим. Мама всегда повторяет, что на Вороньем камне и у стен есть уши.

- Твою маму тоже украли? – осторожно предположила я. Судя по тому, что эта женщина смогла родить дочь, вряд ли она была из валькирий.

Брунгильда усмехнулась.

- Да. Но у них с отцом была своя история. Им повезло. Это была кража с обоюдного согласия! Тоже из местного посёлка, что лежит за пределами обережного круга. У меня целых две младших сестры – обе валькирии, как ты понимаешь! Но мелкие пока. Отец… очень хочет сына. Но мама против рожать дальше. Она… очень переживает за судьбу дочерей. Понимает, что обрекает их самим рождением на бесплодную жизнь… без возможности узнать, каково это, когда-нибудь тоже стать матерью.

Она закончила совсем тихо и глухо, будто каждое слово давалось ей большим трудом. Я потянулась и положила руку на её холодные пальцы. Брунгильда посмотрела удивлённо на этот жест. А потом её взгляд смягчился.

- Понимаю, чем ты приручила Хага. Что он готов тебя охранять, как ручной пёс. Бескорыстная доброта… слишком большая роскошь здесь. У Воронов доброта считается слабостью. Это вдалбливают с детства. Так что послушай моего совета – не торопись показывать свою доброту! Иначе тебя сочтут слабой. А слабый – законная добыча сильного.

Я убрала руку.

Посмотрела Брунгильде в глаза.

- Я бы хотела, чтобы ты смогла увидеть мир, где доброта – это сокровище, которое ценят и берегут. Где доброта только украшает сильного. Потому что лишь по-настоящему сильный может себе позволить быть истинно добрым. Ты бы… ушла со мной в такой мир?

Голубые глаза валькирии стали очень серьёзны.

- Не проси меня помочь тебе сбежать, Нари! Пусть я не могу продолжить себя в детях. Но собственную жизнь мне хочется прожить сполна. А я слишком хорошо знаю, что бывает с теми, кто пытается нарушать приказы нашего повелителя.

Я тихо спросила, не отводя глаз от неё:

- Так что же случилось с третьей женой Одина?

Брунгильда с радостью вернулась к более безопасной теме для разговора.

- Её он украл из местной деревни. Она была из крестьян, очень милая и добрая девушка. Я была совсем маленькая и не помню Хелену, но мама о ней очень много рассказывала – они оказались из соседних деревень и быстро подружились здесь. После того, как Хелена… ушла от нас, мама взяла под крыло Хага, и он без конца торчал у нас, мы дружим с детства. Вернее… дружили, пока его отец не заметил и не приказал нам прекратить. Мун стал насмехаться над ним за то, что он «водится с девчонкой». После этого Хаг… больше не приходил.

Она помолчала, вспоминая. В её глазах была тёплая грусть.

- Он всегда был непохож на свою семейку. Наверное, характером пошёл в мать. Слишком добрый. За это они его и гнобят! Доброта – это слабость. Я говорила тебе, Нари. Бедняга Хаг пытается быть сильным. Но они прекрасно видят, что лишь пытается. А сын самого великого Одина просто не имеет права быть слабым, это позорит весь род.

Она сказала это с такой горечью, что мне очень явственно представился темноволосый мальчуган с короткими вороньими крылышками, который старается никогда не плакать. У которого не может быть друзей. Который учится драться, потому что так надо. Который всю жизнь пытается доказать отцу и старшему брату, что чего-то стоит тоже.

- Ты сказала «ушла от нас»… отчего она умерла? – переспросила я.

- А разве я сказала, что она умерла? – приподняла точёную бровь Брунгильда.

===

От автора:

Брунгильда

Глава 42

Я вся подобралась.

- А вот с этого места поподробнее!

Брунгильда понимающе улыбнулась.

- Не надейся. Хотя… знаю, у тебя не выйдет. Я и Хагу говорю то же самое вот уже много лет – «не надейся». Но он всё равно верит, что у неё получилось.

Я вскочила с места, не в силах усидеть.