— Я думаю, — произнесла она наконец, — тебе следует обсудить это напрямую с отцом. Ведь ему тоже приходится сталкиваться с затруднениями подобного рода. Тебе не стоит игнорировать его опыт и лезть на рожон, ведь в такие моменты, пытаясь достичь чего-то одного, ты упускаешь из виду многое другое. Ты станешь отличным правителем, Рэдмунд, отец и мать будут гордиться тобой, но прежде всего, ты будешь сам гордиться собой. Просто избегай опрометчивых слов и решений.
И Феруиз мысленно выдохнула. Она говорила это ему уже далеко не впервые, но таким людям, как Рэдмунд, требуется повторять добрые советы по несколько раз, благо их упрямство мешает воспользоваться ими сразу. Феруиз и сама была такой же. Не требовалось многого, чтобы вывести её из себя, и несовершенство мира зачастую оскорбляло её чувство гармонии и справедливости. Но она рано убедилась в том, что её вспышки гнева и желание настоять на своём лишь отталкивают её от намеченных целей и отнюдь не приближают к ним. Выражаясь фигурально, она обнаружила, что вспыхивает быстро, как лесное пламя от одной искры, и ей необходимо научиться контролировать свой внутренний огонь, не то он рискует перерасти в пожар и сжечь её — и всё её окружение — дотла.
Говоря начистоту, Феруиз обладала головой ещё более горячей, чем у Рэдмунда. Просто она лучше держала себя в руках.
Рэдмунд не отвечал сестре. Он признавал её правоту, и сейчас он впервые подумал о том, что она куда ловчее него справилась бы с обязанностями герда. Если бы у него был выбор, он бы предоставил ей самой заниматься этим. Но он должен был следовать по стопам отца, как его готовили с самого детства, и сейчас он был рад получить в лице Феруиз достойного союзника и советника.
Так, в молчании, думая каждый о своём, оба въехали во двор замка. Начинало темнеть. Рэдмунд здраво рассудил, что на сегодня приключений довольно, и проследовал в свои покои. Феруиз же предстояло закрыть некоторые вопросы. Брат так и не сообразил поинтересоваться у неё, что привело её в тот день в таверну «Две Подковы». А между тем дело обстояло скверно. Киан Тоур вместе с дочерью проводили в городе ревизию ремесленников, отправлявшихся нынче на ярмарку в Пэрферитунус, когда к ним подбежала растрёпанная и заплаканная женщина средних лет. Упав на колени в дорожную пыль, она принялась умолять господина пощадить её сыновей, сделать хоть что-нибудь.
«Ведь он убьёт их, понимаете!» — добавила она и начала заламывать руки.
Как можно догадаться, речь шла о Рэдмунде. С трудом выудив у безутешной горожанки подробности происшествия, киан Тоур отправил дочь во всём разобраться, и взгляд его в тот момент не сулил ничего хорошего.
Феруиз предстояло подготовить отчёт к возвращению отца. Она написала начальнику городских строительных работ требование принять в бригаду обоих сыновей Ханы — по крайней мере, бездельники окажутся пристроены. По приказу администрации герда: так что отлынивать от работ они не посмеют. Самой же Хане, памятуя её изорванное платье, она распорядилась отослать отрез доброго сукна — за активную гражданскую позицию и вклад в воспитание молодого поколения. Феруиз не считала таковое воспитание безупречным, но знала, как может изменить человека в лучшую сторону признание его заслуг. Могло, конечно, статься и наоборот, но Хана была простой и доброй женщиной, заслуживавшей поддержки. Кроме того, тем меньше она будет препятствовать новой трудовой деятельности своих «малышей».
Оставалось дождаться киана Тоура. Отца, как это часто бывало, задержали дела, и вернулся он лишь поздней ночью. Наскоро поужинав и выслушав отчёт Феруиз, он одобрительно кивнул головой.
«Расторопная девчушка», — подумал он, как думал всё чаще в последнее время. Он был бы рад назначить её своей преемницей, но тому препятствовали обстоятельства, природу коих он предпочёл бы не раскрывать. И всё же, с Рэдмундом надо было что-то делать. Феруиз настаивала на том, что со временем на смену его упрямству придёт рассудительность, но Тоур видел одно: мальчишка был неуправляем. Годы воспитания и образования шли насмарку, когда своими дерзкими выходками он подрывал доверие к фигуре герда, создававшееся годами.
И киан Тоур, наконец, принял решение. Оно не обещало быть лёгким и правильным, но оставалось единственным доступным.
Он беспокойно провёл эту ночь и, едва замок приготовился встречать новый день, вызвал к себе младшего сына, Рэя.
[1] Элементы: ветер, огонь, вода, земля
Элементы: страх, гнев, печаль, радость
( Stratovarius — Elements )
[2] Когда сила твоего обаяния угасает,
Прямо как цветок,
По твоим глазам текут слёзы,
И ты вспоминаешь о любви…
( Pat é de Fu á — Llorar á s )
Глава 2
Рэдмунд был вне себя от ярости.
Полуденный зной лишь распалял это чувство. Мир вокруг раскалился добела, и Рэдмунд был бы весьма не против, когда бы он сгорел ко всем праотцам!
Прошло уже полчаса с того момента, как он вышел из приёмной отца, но время с тех пор для него остановилось, а в ушах продолжали звенеть обрывки их разговора.
А день так хорошо начинался! С первыми лучами солнца Рэдмунд поднялся с постели и, умываясь холодной водой, внимательно рассмотрел вчерашние синяки и царапины. Вместе с застарелыми шрамами и криво сросшимся носом, поломанным ещё в далёком детстве, они придавали ему, как он считал, воинственный вид. С удовольствием потянувшись и взъерошив волосы, он оглядел себя как следует в зеркале. Высокий, крепкий и мускулистый, Рэдмунд выглядел старше своих двадцати лет. Он намеревался отпустить бороду, чтобы казаться ещё более мужественным, но растительность на его лице была на несколько оттенков светлее волос на голове и мужественности добавляла мало. Рэдмунд повернулся левым боком, затем правым, распрямил плечи и выпятил грудь. Полюбовался бицепсами обеих рук и, в целом, остался доволен собой. Накинув тунику, он последовал в тренировочный зал, где, сделав разминку, с не меньшей любовью оглядел свои доспехи, покоившиеся на манекене — начищенные до блеска, сверкавшие золотой чеканкой, стальные, как им и положено быть. Это Феруиз может сколько угодно щеголять своей медью только потому, что она подходит в тон к волосам, но как только дойдёт до дела, её кираса превратится в решето. «Дилетанты!» — усмехнулся Рэдмунд, как видно, запамятовав, что редко когда ему вообще удавалось в спарринге задеть Феруиз. Попробовав на вес копьё, он с видом знатока кивнул, но, всё же, выбрал меч.
«Защищайтесь, почтенный! — обратился он к тренировочному манекену. — А, впрочем, я пощажу вас сегодня, и обрету более достойного соперника в вашем собрате на улице».
С этими словами Рэдмунд вышел на задний двор, вдохнув полной грудью утреннюю свежесть и намереваясь провести здесь по меньшей мере час. Но едва минула половина этого часа, как появился его слуга Фанас с поручением срочно явиться к отцу. Прекрасно зная, о чём пойдёт разговор, Рэдмунд с неохотой оставил манекен, вытер пот со лба и ушёл принять ванну и переодеться. Ну вот, началось!
Что именно началось, однако, он ещё не догадывался.
Отец, как ожидалось, принял его холодно. Он долго хранил молчание, потирая подбородок и глядя ему прямо в лицо.
— Рэдмунд, — начал он наконец, — Рэдмунд Тоур Рэдкл, правитель земель Рэди-Калуса. Я всегда надеялся, что это будет звучать гордо. Нет, я не просто надеялся, я делал всё для того, чтобы это стало явью, с тех самых пор, как я впервые взял тебя на руки и провозгласил своим наследником. Двадцать лет было затрачено на то, чтобы мой сын был достоин этого титула: двадцать лет упорного труда и дисциплины. И что мы имеем в итоге? Мой сын пьёт и дерётся в тавернах, как какой-нибудь хулиган! А я узнаю об этом как бы между прочим, походя, от простых горожан!
