— А ты чё, машину собрался брать? — прищурилась она.

— Да, для девушки. Хочу подарок сделать — что-то стильное, чтобы по-настоящему впечатлило.

— И сколько готов потратить?

— Двадцать миллионов, максимум, — ответил я небрежно, как будто речь шла о мелочи.

Наринэ покачала головой, глядя на меня с недоумением, как будто я только что заявил, что пачка чипсов стоит миллион.

— Дороговато, конечно, — пробурчала она.

Ну да, она знала толк в машинах. Семейка у неё была обеспеченная, и с детства её окружали только дорогие игрушки. Правда, вкусы у неё были… своеобразные. Всё больше внедорожники да грузовики — явно не то, что нужно для хрупкой девушки.

— Мне надо что-то маленькое и женственное, — объяснил я, когда она в очередной раз предложила какой-то очередной «танк на колёсах».

После тренировки, которая прошла как обычно — Наринэ барахталась рядом, — она снова полезла на весы. Эта её мания подсчёта граммов меня порой забавляла.

— Сколько там? — спросил я, притворяясь, что мне это хоть как-то интересно, лениво оглядывая её.

— 79,5. Маловато. Надо ещё тренироваться, — её голос прозвучал с решимостью генерала, готового пойти в бой.

— Ну, ты уже можешь кожу подтягивать, — предложил я, будто эксперт по пластической хирургии.

— Нет, пока не сброшу до нормы, не буду.

— У тебя на теле килограммов пять лишней кожи висит, — добавил я с усмешкой. — Это не проблема.

— Если ещё похудею, она опять сморщится! — вздохнула Наринэ, продолжая своё вечное нытьё.

— Да ладно тебе. Кожа — штука эластичная. Всё будет нормально.

— Может быть… посмотрим через пару дней, — её голос стал чуть мягче.

Она была высокой, метр семьдесят один, и целилась на идеальные 60 килограммов. Ну, кто я такой, чтобы ей мешать?

— Ну, это твоё дело, — махнул я рукой, подчеркивая своё полное равнодушие. Советы давать могу, но влезать в её дела — это точно не моё. Она сама разберётся.

За десять дней Наринэ изменилась. Без жира её лицо стало более привлекательным, хотя и в одежде она всё ещё казалась раздутой. Мы продолжили плавать, пока её волк Вульфи, этот хвостатый танк на четырёх лапах, не подошёл к краю бассейна, как только Наринэ вышла из воды. Вульфи был почти членом семьи, да что там, его уже почти как человека воспринимали.

Когда мы уходили бегать, Вульфи оставался дома и грустил, как щенок, брошенный хозяином. Больше десяти километров он просто не осиливал, хотя очень старался.

— Как ты его так натренировал? — спросила Наринэ, глядя на довольного волчонка, который прыгал вокруг нас, радуясь каждому нашему шагу. — Даже отец его теперь обожает.

— Десять миллионов же дала мне? — спросил я, усмехаясь.

— Даже профи столько не берут! — Наринэ скривилась, явно недовольная.

— Можно нанять любого тренера, но результат будет не тот, — с гордостью заявил я, чувствуя, что мои слова ударили в цель. — Вульфи, принеси мне газировку! — сказал я с широкой ухмылкой.

Волчонок рванул с места и через пару минут вернулся с банкой в зубах.

— Вульфи, давай мне сюда! — Наринэ протянула руку, глядя на него.

— Ты чего такая жадная? — я усмехнулся, протягивая руку к банке. — Вульфи, мне отдай.

— Почему ты можешь пить, а я нет? — Наринэ посмотрела на меня с вызовом.

— Потому что я красавчик, а тебе худеть надо, — подмигнул я, отхлёбывая холодную газировку.

Пока тренировал Наринэ, стройка на моем участке не прекращалась.

Три дня — и асфальтированная дорога протянулась на два километра. Ну да, я был доволен. Всё, как я задумал.

Асфальт — штука куда круче, чем цемент. С ним меньше мороки, проще укладывать, и не нужно ждать целую вечность. Цементу же надо хотя бы неделю, а если жара — вообще беда, треснет к чертям. Ну кому это надо?

Асфальт — другое дело. Пару часов, и готово. На следующий день уже можно кататься. Да, теперь все дороги с добавками, потому что чистый асфальт вроде как «канцерогены выделяет», но кого это волнует? Я не химик, мне главное — чтобы дорога была ровная. Ценник, конечно, вырос, но для меня это не проблема. Я привык платить за качество.

Пока отдавал приказы, строители завалили стройку материалами. Фундамент закладывали мощный. Земля у побережья сырая, хлипкая. Плюс часть здания собирались закопать. Без глубокого фундамента — никуда. Да уж, дело хлопотное, но не для меня. Это забота прораба. Пусть он и копается с этим.

Как только вернулся со стройки домой, звонок. Ганс.

— Чен, ты можешь подойти? С малышкой Вилхельминой что-то не так.

— А что, Дарья не справилась?

— Это не её вина. Просто лучше, если ты сам посмотришь.

Что-то в голосе Ганса было не так. Обычно он шутит, даже когда беда на горизонте. А тут — ни намёка на юмор. Серьёзный, как никогда. Ну ладно, думаю, раз сам не справляется, поеду.

Приехал. Ганс чуть ли не за руку меня внутрь потащил. Похоже, реально переживал.

— Ганс, что с Вилхельминой?

Он промолчал, повёл меня в гостиную. Там няня Дарья держала малышку на руках.

— Дарья.

— Григорий, наконец-то.

— Дай-ка её сюда. — Взял Вилхельмину на руки. Вроде, нормальная девчонка. — Так что случилось?

— Кажется, она ослепла, — выдавил Ганс.

— Что?

Я сел на диван, достал фонарик. Посветил Вилхельмине в глаза. Ноль реакции. Щелкнул пальцами у её у уха — моментально дёрнулась, потянулась ко мне.

Ну, ясно. Похоже, не видит.

— Вы её к врачу водили?

— Ещё нет.

— Немедленно к врачу. Я с вами.

— Григорий, а если она и правда не видит? — Ганс выглядел взволнованно.

— Ну, ты же всё равно будешь её опекать.

— Да, но… я хочу, чтобы она была такой, как все. Чтобы бегала, играла. Не хочу, чтобы её жизнь была в темноте.

Он замолк, весь в эмоциях. Я вздохнул.

— Сперва обследование. Потом решим.

Я и Ганс доставили Вилхельмину в больницу. Нас тут же отправили ждать в коридоре, пока её увозили на обследование к офтальмологу. Ну, знаете, в одну из тех стерильно-белых комнат, где делают умные лица и говорят сложными словами. Гансу оставалось только сидеть рядом и нервно постукивать пальцами. Я? Спокойствие самого Будды.

И тут, как водится, появилась Флора, в её фирменном стиле — с удивлением на лице.

— Чего ты тут делаешь? — её взгляд будто сверлил меня. — Неужели снова с пациентом?

— Это ребёнок моего друга, — ответил я, немного устав от её постоянных расспросов.

— Пойдем, поговорить надо, — она потащила меня в сторону.

— Что случилось? — я уже знал, что сейчас начнётся очередной рассказ о её отце-деспоте.

— Как у вас с Памелой?

— Встречаемся, — я пожал плечами. — А что?

— Наш папа, — начала она, — он консервативен. Очень. Он может быть против ваших отношений с Памелой.

Я закатил глаза так, что чуть не увидел собственный мозг. Ну, вот серьёзно? В каком веке её батя застрял?

Флора продолжила:

— Папа властный, разговаривать с ним непросто. Он может начать давить.

— Да хоть танк на меня пускает, — я улыбнулся с явным превосходством. — Мне всё равно, кто против. Даже если это ваш отец.

— Хорошо, — Флора вздохнула. — Надеюсь, ты справишься.

Она ушла, и тут к нам подвалил Ганс. Вечно с вопросами не к месту.

— Чувак, а кто это была? Докторша симпатичная. Ты с ней спал уже?

— Это сестра моей девушки, — я посмотрел на него, как на умственно отсталого. — Успокойся.

— Ладно, ладно, — Ганс вечно включал дурачка. — Я просто волнуюсь.

Спустя час появился врач с анализами, а за ним медсестра с Вилхельминой на руках.

— Господин Ганс, — начал врач, как будто собирался объявить конец света, — у вашей дочери не всё в порядке.

— Что? — Ганс побледнел.

— У неё врождённая гипоплазия сосудистой оболочки. Она не реагирует на свет.

— Оперировать можно? — Ганс схватил врача за руку, будто тот даст ему волшебное решение.