Но золотая нить возможности звала его, манила. Как в бизнесе, когда среди тысяч вариантов он видел единственную комбинацию, ведущую к успеху. Как тогда, когда среди множества путей к смерти он выбрал единственный к спасению.

В конце концов, подумал Феликс, с усилием садясь на кровати, Фортуна выбрала меня именно за умение видеть возможности.

- Эй, кто-нибудь! - позвал он, стараясь, чтобы голос звучал достаточно громко. - Мне кажется, я знаю, как можно помочь вашему пациенту.

Дверь снова открылась, но на этот раз на пороге стоял пожилой мужчина с длинной седой бородой и воспалёнными от усталости глазами. Должно быть, тот самый мастер Лин, о котором говорила целительница.

- Что вы сказали? - его голос звучал скептически, но в нитях вероятности вокруг него Феликс увидел слабый проблеск надежды.

- Я сказал, что, возможно, знаю способ помочь, - повторил Феликс, стараясь игнорировать боль в рёбрах. - Но для этого мне нужно увидеть пациента.

Мастер Лин сощурился, изучающе глядя на него.

- И откуда же у вас такие знания, молодой человек? Вы целитель? Алхимик?

Феликс почувствовал, как вероятности вокруг дрожат, требуя правильного ответа. Правду он сказать не мог.

- Я видел подобное раньше, - сказал он наконец, - скверна питается противодействием, чем сильнее сопротивление, тем быстрее она распространяется.

Что-то изменилось во взгляде старого целителя.

- И что же вы предлагаете? - спросил он после паузы.

Феликс посмотрел на золотую нить возможности, тянущуюся через перегородку к больному.

- Я предлагаю прекратить борьбу со скверной, - сказал он, - и вместо этого направить её по другому пути.

Мастер Лин долго смотрел на Феликса, в его взгляде ясно читалась внутренняя борьба, наконец он принял решение.

- Помогите мне, - сказал он, подходя к кровати. – Если, конечно, можете встать.

Феликс осторожно спустил ноги с кровати и попытался подняться, голова закружилась, ноги подогнулись, и он был бы упал, если бы мастер Лин не подхватил его под руку с удивительной для пожилого человека силой.

- Осторожнее, ваше тело пока не восстановилось полностью.

Не моё тело, снова мелькнула мысль, но Феликс отогнал её. Сейчас было не время размышлять об этических аспектах присвоения им чужого тела.

Опираясь на мастера Лина, он медленно двинулся к перегородке, с каждым шагом золотая нить возможности становилась ярче, чётче, словно приветствуя его решение. Когда они вошли в соседнюю комнату, Феликс на мгновение замер, пораженный увиденным.

На узкой кровати лежал молодой мужчина, извивающийся в агонии, его кожа покрылась чёрными линиями, похожими на трещины, от них исходило тусклое пурпурное свечение. Вокруг больного суетились несколько целителей, включая сестру Цзинь, они прикладывали к его телу бумажные листы со светящимися символами и кристаллы. Но Феликс видел, что с каждым их действием чёрные линии только расширялись, а пурпурное свечение усиливалось.

Глава 4: Печать и дар

Феликс смотрел на извивающиеся нити вероятностей вокруг больного скверной, они пульсировали болезненным чёрным светом с пурпурным оттенком, создавая хаотичный узор, который постоянно менялся. С каждой попыткой целителей остановить болезнь, чёрные линии только быстрее разрастались.

- Подождите, - его голос прозвучал хрипло, но целители замерли. - Я вижу другой путь.

Мастер Лин нахмурился, его седые брови сошлись на переносице.

- Молодой человек, у нас нет времени на эксперименты, пациент борется со скверной уже третьи сутки, если мы не остановим её распространение сейчас.

- Ваши методы не работают, - перебил Феликс, удивляясь собственной смелости, - взгляните сами, с каждым наложением печати скверна только усиливается.

Целители переглянулись. Сестра Цзинь положила руку на плечо мастера Лина.

- Возможно, стоит выслушать его, учитель. Традиционные методы действительно неэффективны.

Феликс потянулся к тонкой золотой нити возможности, которая едва заметно мерцала среди хаоса, но в момент, когда его сознание коснулось её, что-то внутри отозвалось странной тянущей болью. Словно в центре груди проснулось нечто чужое, неизвестное – второй источник силы, о существовании которого он даже не подозревал.

Он вздрогнул, на мгновение теряя концентрацию, и машинально коснулся груди, чувствуя странную пульсацию под пальцами, его новое тело хранило память о том, что называлось печатью.

- Достопочтенный? - сестра Цзинь коснулась его плеча. - Вам нехорошо? Возможно, ваши раны ещё не позволяют.

Феликс покачал головой, пытаясь сосредоточиться, вокруг целителей он видел особые узоры энергии, печати, светящиеся символы, через которые они направляли свою силу. Каждое их движение, каждый жест был частью сложной системы управления этой энергией.

Его собственное тело помнило эти движения, мышцы отзывались на знакомые печати, словно годами повторяли определённые упражнения. Это было похоже на то, как профессиональный музыкант может сыграть сложную пьесу, даже очнувшись от долгого сна, – пальцы помнят то, что разум успел забыть.

Больной застонал, и Феликс увидел, как чёрные нити скверны сгущаются вокруг его сердца. Времени на размышления не оставалось.

- Дайте мне место, - произнёс он, и в его голосе появилась уверенность человека, знающего, что делает. - Мастер Лин, я прошу вашего позволения попробовать.

Старый целитель смотрел на него с сомнением, но в глубине его глаз Феликс увидел отчаянную надежду, через нити вероятностей он чувствовал, что молодой мужчина на кровати был кем-то важным для мастера Лина, возможно, учеником или даже родственником.

- Сколько времени у него осталось, если продолжать традиционное лечение? - спросил Феликс, усиливая позиции.

Целители переглянулись.

- Часа два, возможно три, - тихо ответила сестра Цзинь.

Мастер Лин глубоко вздохнул, потом кивнул.

- Делайте что считаете нужным, но если его состояние ухудшится.

- Я понимаю ответственность, - ответил Феликс, ощущая, как печать в груди отзывается на принятое решение лёгким теплом.

Целители расступились, настороженно наблюдая за незнакомцем, которому предстояло лечить их пациента. Сестра Цзинь осталась рядом, готовая вмешаться в любой момент.

Феликс поднял руки над больным, позволяя мышечной памяти вести его, пальцы сами сложились в сложный узор, активируя печать, скрытую внутри его существа. Он почувствовал, как по рукам побежали искры энергии, такой непохожей на привычное ощущение управления вероятностями.

Сначала две силы конфликтовали внутри него - дар Фортуны требовал текучести, гибкости, умения скользить между возможностями; печать же строилась на жёстких принципах, чётких формах и конкретных последовательностях действий. Использовать обе силы одновременно, это как пытаться писать одной рукой иероглифы, а другой – буквы латинского алфавита.

- Сестра Цзинь, - позвал он, не отрывая взгляда от переплетения нитей вероятности, - ваши печати ведь усиливают поток энергии?

- Да, достопочтенный, печати действуют как линзы, фокусируя и направляя силу.

Линзы. Это слово отозвалось в нём внезапным пониманием. Он пытался использовать печать неправильно, не как замену своему дару, а как инструмент для его усиления. Феликс прикрыл глаза, сосредотачиваясь на золотой нити возможности, вместо того чтобы тянуться к ней напрямую, он пропустил своё восприятие через структуру печати.

Эффект был мгновенным и ошеломляющим, но не полным, что-то мешало полноценному взаимодействию. Он почувствовал странную неравномерность в потоке энергии, словно в печати была трещина или повреждение, через которое просачивалась сила. Тем не менее даже в таком состоянии она действительно работала как линза, делая нити вероятностей более чёткими, более управляемыми. Теперь он видел не только сами нити, но и точки их пересечения, узлы, где одна вероятность переходила в другую.