Михаил ощутил, как его металлическое тело начинает расплавляться, не причиняя боли, не вызывая страха. Трансформация, которую он так долго отрицал, наконец настигла его. Но это не было уничтожением — скорее, освобождением. Пятьсот лет заточения в механической форме подходили к концу.

— Смотри, — прошептала Тан Сяо, и её голос, который он не слышал пять веков, звучал удивительно ясно. — Смотри, что они создают.

Он посмотрел. И увидел.

Реальность складывалась перед ним, как свиток, перелистывающий страницы времени в обратном порядке. Вместо простого преображения мира Михаил ощутил нечто гораздо более фундаментальное — временной поток разворачивался, устремляясь к истоку, к той точке, где всё пошло не так.

Пятьсот лет, века, тысячалетия мелькали перед его внутренним взором, словно падающие листья на ветру. И в центре этого водоворота времени стояли Феликс и Елена, их соединённые руки сияли ослепительным светом, формируя мост не просто между мирами, но между эпохами.

— Они… возвращаются к началу, — прошептала Тан Сяо рядом, её голос дрожал от благоговейного трепета. — К моменту, когда скверна была создана.

Михаил замер, осознавая масштаб происходящего. Не просто битва за настоящее — борьба за перекройку самой ткани прошлого.

— Они хотят предотвратить её появление, — медленно проговорил он. — Не бороться со скверной, а… исключить саму потребность в борьбе.

В вихре времени показались образы — первые дни существования реальностей, когда миры были не противниками, а отражениями, дополняющими друг друга. Зеркальный мир — не обитель скверны, а просто иная грань бытия, необходимый противовес для равновесия.

Теперь Михаил видел момент разрыва — тот самый катаклизм, который породил скверну. Алчные существа, искавшие власти, провели ритуал нарушения барьера, исказивший зеркальный мир, превративший его в источник разрушения.

Феликс и Елена направляли поток времени прямо к этому моменту, их соединённые ауры формировали сияющую спираль, прорезающую века.

— Если они смогут… — голос Тан Сяо дрогнул, — изменится всё. Не будет войны. Не будет скверны. Не будет…

— Нас, — закончил Михаил, понимая, что их существование, их встреча, их любовь — всё могло стать иным. Или не случиться вовсе.

Металл его тела превращался в чистую энергию, освобождая сознание, державшееся за эту форму пять веков. Но вместо страха Михаил ощущал странное освобождение. Тонкие нити прошлого распутывались, узор истории перекраивался у него на глазах.

Он видел, как Лин — якорь между мирами — протянул руки к Феликсу и Елене, наполняя их ещё большей силой. Чёрные линии на его коже светились фиолетовым пламенем, тело вибрировало в резонанс с волной времени. Не человек и не чудовище, но идеальный проводник между реальностями.

Вихрь времени достиг своего пика. Феликс и Елена замерли в его центре — не растворяясь, но трансформируясь. Их лица выражали не страдание, но решимость и осознанный выбор. Золотые нити вероятностей и серебристые нити жизни переплетались вокруг них, создавая кокон энергии, который сжимался, концентрировался, готовясь к последнему броску сквозь время.

— Они знают, что делают, — прошептал Михаил, чувствуя гордость за этих людей, пришедших из разных миров и объединившихся ради высшей цели. — Если они доберутся до истока, если предотвратят создание скверны…

— Всё начнётся заново, — кивнула Тан Сяо. — Миры будут развиваться в гармонии, как взаимные отражения. Не враги, но необходимые друг другу противоположности.

За спинами Феликса и Елены проявились тени — силуэты их первоначальных тел, их истинных сущностей из родных миров. Эхо прошлых жизней растворялось в потоке времени, готовясь либо исчезнуть навсегда, либо возродиться в новой реальности.

Не уничтожение миров, — понял Михаил. Их возрождение. Не стирание истории, но её исцеление.

В последний миг прозрения он увидел возможное будущее — мир, где скверна никогда не возникала, где миры сосуществовали как необходимые противовесы, где даже у тьмы была своя роль в общем балансе. Мир, где молодая Тан Сяо никогда не встретила бы его на поле боя, но, возможно, нашла бы его в иных обстоятельствах, при иных условиях.

Всё вокруг затопил свет — чистый, всепоглощающий, не золотой и не серебряный, но воплощающий всё многообразие спектра. Волна времени достигла критической точки, спираль замкнулась.

Последнее, что увидел Михаил перед тем, как его сознание растворилось, — как Феликс и Елена, держась за руки, шагнули к самому центру временной воронки. Их лица светились не страхом, а надеждой.

Это конец нашего мира, — понял Михаил. Но не конец всех возможностей. Не уничтожение, а… новый шанс.

Лицо Тан Сяо улыбнулось ему из центра сияния — не прощание, а обещание. Не конец, а новое начало — в той форме, которую он ещё не мог осознать.

Вспышка ослепительно-белого света поглотила всё.

Глава 68: Полный круг

В эпицентре вихря время и пространство исказились до неузнаваемости. Феликс и Елена существовали уже не как физические тела, а как концентрированные энергетические сущности. Их сознания соединились в едином потоке, позволяя общаться напрямую, без слов.

Вокруг них история мира раскрывалась, словно гигантский свиток — они видели прошлое и возможное будущее одновременно. Золотистое сияние Феликса переплеталось с серебристым светом Елены, образуя единую субстанцию, лишенную дуализма скверны и порядка.

Они видели, как исчезает тот самый разлом между мирами, с которого началась скверна пятьсот лет назад. Как восстанавливается баланс, как миры снова становятся отражениями, дополняющими друг друга, а не враждующими противоположностями.

«Мы сделали это», — мысль Елены прозвучала не словами, а волной ясности в их общем сознании.

«Да. Но история переписывается», — отозвался Феликс, и в его мысленном тоне слышалась горечь понимания. — «Скверны больше не будет. Не будет угрозы. А значит, богам не понадобятся чемпионы».

Елена поняла мгновенно. В глубине их связанных сознаний возникла картина: мир, где никогда не было скверны, где богам никогда не требовалось призывать чемпионов из других реальностей, где они с Феликсом никогда не пересекались в Мире Расколотых Путей.

«Мы исчезнем», — это была не столько мысль, сколько ощущение — тихая тоска в серебристом свечении её сущности.

«Не совсем так», — отозвался Феликс. — «Я вижу ветви вероятностей», — золотое сияние Феликса пульсировало, охватывая пространство вокруг них. — «Каждая линия времени восстанавливается к точке разлома. Без скверны история пойдет иначе, а наши сознания вернутся к моментам, предшествующим вмешательству богов, но с измененными судьбами».

Вихрь вокруг них усиливался. Они чувствовали, как их единое сознание начинает дробиться, как в калейдоскопе перестраивающейся истории мелькают образы: Михаил, чье механическое тело растворяется в потоке времени, возвращаясь к человеческой форме; молодой мастер Ю, никогда не знавший войны со скверной; Лин, спокойно практикующий искусства Небесного Ветра без искажения тьмой. Тысячи судеб, освобожденные от бремени противостояния, разветвлялись новыми возможностями.

«Я не хочу тебя забывать», — Елена пыталась удержать связь, но золотые и серебристые нити их сознаний уже расплетались.

«Возможности всегда существуют», — отозвался Феликс, и в этой мысли было странное спокойствие. — «Даже если вероятность мала».

Их последние мгновения вместе проходили в вихре образов — воспоминания о битвах, о первой встрече, о моменте, когда их энергии впервые соединились. Все это растворялось, становилось туманным, словно сон, который вот-вот развеется с пробуждением.

В момент соединения их энергий Елена почувствовала нечто большее, чем просто связь с Феликсом. На границе восприятия мелькнули образы знакомого и одновременно изменившегося мира — Расколотых Путей, где школы боевых искусств существовали в гармонии, где мир и его отражение дополняли друг друга, создавая баланс, а не противостояние. Этот мир продолжал существовать — далекий, но не исчезнувший полностью.