Феликс кивнул и повернулся к оставшимся с ним людям.

— Нам нужно прорваться к северо-восточному входу храма, — сказал он. Его голос звучал уверенно, наполняя слушателей странной, почти нечеловеческой решимостью. — Главная линия обороны будет у главных ворот. Михаил и мастер Ю соберут там основные силы защитников. Но нам нужен другой путь.

— Почему именно северо-восточный вход? — спросил Лян, оставшийся с Феликсом вопреки решению мастера Ю. В его пальцах перекатывался маленький шарик из нефрита — нервная привычка, выдававшая его напряжение.

— Потому что там тоньше грань между нашим миром и Обратной Вероятностью, — ответил Феликс. — Я вижу это в узоре энергетических потоков.

Он указал на горизонт, где хаотические трещины в реальности странным образом формировали спиральный узор, центром которого являлся северо-восточный угол храма.

— И потому что туда направляются силы скверны. Они тоже это чувствуют.

Они двигались по узкой боковой тропе, огибающей западный склон. Воздух становился всё гуще, каждый вдох требовал усилий, словно лёгкие наполнялись не воздухом, а тягучей жидкостью. Небо над ними теперь напоминало разбитое зеркало — бесчисленные трещины, через которые проглядывало нечто иное, чуждое их пониманию.

Геометрия пространства искажалась на глазах: камни взмывали вверх, нарушая законы гравитации, деревья изгибались под невозможными углами, их ветви перестраивались в новые, пугающие конфигурации. Ручей, бежавший вдоль тропы, вдруг начал течь вверх по склону, его вода переливалась всеми цветами спектра, словно в неё пролили жидкую радугу.

Елена заметила, как одна из целительниц, молодая девушка по имени Мэй, споткнулась и упала на колени. Из носа у неё текла струйка крови, а глаза расширились от ужаса.

— Я слышу… голоса, — прошептала она, лихорадочно вытирая кровь краем своего рукава. — Они говорят… на языке, которого я не знаю, но почему-то понимаю.

Её пальцы судорожно сжимали землю, оставляя глубокие борозды, словно она пыталась физически удержаться в этой реальности.

Феликс опустился рядом с ней и коснулся её плеча. От его пальцев по телу девушки пробежали золотистые искры, унося боль и страх.

— Это резонанс между мирами, — объяснил он. — Твой разум улавливает фрагменты сознания существ из другой реальности. Не сопротивляйся — это только усилит давление. Позволь им течь сквозь тебя, как течёт вода.

Девушка кивнула, её дыхание постепенно выровнялось. Рядом с ней другие целители также демонстрировали признаки дискомфорта — кто-то прижимал ладони к вискам, кто-то часто моргал, пытаясь избавиться от странных образов перед глазами.

— Что происходит с нами? — спросил один из воинов школы Текущей Воды, глядя на свои руки, которые, казалось, становились полупрозрачными в лучах заходящего солнца. Сквозь кожу проступали кости, а внутри костей виднелись странные светящиеся узоры, похожие на энергетические каналы.

— Наша реальность и Мир Обратной Вероятности начинают сливаться, — ответила Елена, используя новое восприятие, дарованное ей связью с Феликсом. — Ткань мироздания становится тоньше, и наши тела реагируют на это.

Она взглянула на своё предплечье и увидела, как серебристые нити жизни пульсируют под кожей, временами вспыхивая ярче, словно в такт с другим, неслышимым сердцебиением. Это было не страшно, скорее… странно. Как если бы она всю жизнь смотрела на свою руку через тусклое стекло, а теперь наконец увидела, какова она на самом деле.

Внезапно воздух прорезал пронзительный крик — один из учеников, отставший от группы, упал на колени, схватившись за голову. Его тело дёргалось в конвульсиях, а кожа начала покрываться тёмными линиями, похожими на те, что украшали тело Лина. Но в отличие от контролируемого симбиоза Лина, здесь происходило яростное вторжение — скверна прорывалась сквозь сопротивление сознания, подчиняя себе тело и разум.

— Не приближаться! — крикнул Феликс, когда два воина бросились на помощь товарищу. — Он уже не тот, кем был!

Трансформация завершилась за считанные секунды. Существо, ещё недавно бывшее человеком, поднялось на ноги. Его движения стали странно механическими, словно кто-то дёргал за невидимые нити. Глаза затянула чёрная плёнка, сквозь которую просвечивали багровые искры.

— Приближается… Древняя, — произнесло оно голосом, который звучал одновременно как шёпот и крик, отдаваясь эхом со всех сторон, словно существо говорило из десятка разных мест одновременно. — Та, что была до начала времён.

Феликс напрягся. Елена почувствовала, как изменился ритм его дыхания — стал глубже, сосредоточеннее. Печать на его груди засияла ярче, контуры спирального символа проступили сквозь одежду, словно выжженные на ткани.

— Древняя? — переспросила Елена, непроизвольно касаясь своей тёмной печати. Прикосновение отозвалось холодной волной, пробежавшей по позвоночнику.

— Сознание скверны, — тихо ответил Феликс. — То, что Михаил называл просто “скверной”, на самом деле имеет центр, ядро. Не просто разум — нечто большее. То, что было здесь до начала времён. То, что вернулось снова.

Существо сделало шаг к ним, его конечности двигались неестественно плавно, словно в жидкости. За его спиной пространство словно провисало, образуя лёгкую рябь в ткани реальности.

— Выбор, — прошептало оно, указывая искривлённым пальцем на Феликса. Между каждым словом возникала странная пауза, словно существо переводило мысль с языка вихрей на человеческую речь. — Ты… должен… сделать… выбор.

Феликс выступил вперёд, закрывая собой Елену и остальных. Его тело начало светиться изнутри — не просто отблески печати, а полное преображение, словно каждая клетка его существа превращалась в проводник чистой энергии. Золотистые нити вероятностей, обычно видимые только ему, теперь проявились в физическом мире — тончайшая сеть возможностей, оплетающая его фигуру.

— Я уже сделал выбор, — произнёс он, и его голос звучал одновременно здесь и в тысяче других мест, эхом отражаясь от трещин в небе. — И ты знаешь это.

Существо застыло, вглядываясь в Феликса невидящими глазами. Потом его губы растянулись в подобии улыбки — не человеческой, а какой-то иной, словно оно пыталось имитировать эмоцию, которую никогда не испытывало.

— Да, — прошелестело оно. — Знаю. И Древняя… ощущает твоё намерение. Не против неё — против истока. Она видит узор до начала узора.

В следующее мгновение существо рассыпалось на тысячи чёрных нитей, которые быстро впитались в землю. Место, где оно стояло, изменилось — трава почернела и свернулась, а в воздухе повисло лёгкое марево, искажающее пространство. Внутри этого марева время текло иначе — мелкие насекомые, попавшие в него, двигались с мучительной медлительностью, словно пробираясь сквозь смолу.

Феликс повернулся к группе. Его лицо было напряжено, но в глазах сияла странная решимость, будто он увидел подтверждение своих самых смелых догадок.

— Нам нужно двигаться быстрее, — сказал он. — Древняя ощущает наше присутствие и наши намерения. Она не знает точный план, но чувствует возмущения в энергетических потоках. События будут развиваться стремительнее, чем я предполагал.

— О каком плане ты говоришь? — спросил Лян, его рука непроизвольно легла на рукоять меча. Нефритовый шарик упал в траву и закатился под камень, где исчез в крошечной трещине реальности. — Чжан Вэй… Феликс… что именно ты собираешься сделать в храме?

Феликс посмотрел на него долгим взглядом, и Елена увидела, как решимость в его глазах смешалась с тенью сожаления. На мгновение она уловила его воспоминание — Феликс стоял над разбитой чашкой в детстве, понимая, что её нельзя склеить, но можно переплавить в нечто иное.

— Я собираюсь перестроить саму ткань реальности, — наконец ответил он, каждое слово звучало тяжело, словно камень, падающий в глубокий колодец. — Не просто закрыть брешь между мирами или отсрочить слияние. Я собираюсь вернуться к истоку формирования скверны и изменить её природу в корне.