— Генерал Ходзё, — сказал адмирал Ёшио Ота, командующий вновь прибывшим флотским контингентом, через свои имплантаты. — Вы передадите командование вашей боевой группой мне.

— Хай, Тайшосама! — ответил Ходзё. Из них двоих Ота был старшим, хотя Ходзё технически командовал бы на планетарной поверхности. Однако Ходзё почувствовал резкий прилив облегчения, когда ответственность за «Нефритовую Луну» была официально передана другому человеку. — Мои корабли в вашем распоряжении.

— Вы отступили от гипернода Змееносца?

— Да, сэр. — Они встретились в заранее определённом объёме пространства в нескольких световых годах от гипернода — навигационной точке, которая позволила двум группам военных кораблей найти друг друга в неизмеримой обширности пустого пространства.

— Передайте тактическую ситуацию.

— Я сделал это, сэр.

— Ах, да. Я вижу, как она поступает сейчас. Отлично. — Была долгая пауза, пока Ота усваивал боевой отчёт Ходзё. — Итак… новоамериканские мятежники всё ещё находятся у гипернода Змееносца?

— Они были там, когда мы уходили, адмирал, да.

— Вам следовало продолжить атаку, Ходзё. Если мятежникам удастся установить контакт с машинными интеллектами…

Продолжить атаку против кого? Новоамериканцев? Или пришельцев?

— Адмирал, мятежники были слишком далеко, чтобы вступить в бой, и у нас было более чем достаточно дел там, где мы находились. Однако… новоамериканцы также подверглись нападению. Я сомневаюсь, что машины могут различить нас и их.

— Верно. Прискорбно, что вы были вынуждены вступить в бой с машинами Сети…

— Они атаковали нас, адмирал, и без видимой причины. Я полагаю, что разум гипернода безумен.

— Весьма вероятно. — Была ещё одна пауза. — И согласно вашему отчёту, вы считаете, что наша технология фундаментально неспособна противостоять этому… этому машинному интеллекту.

— Да, адмирал. Гипернод Змееносца может быть на миллионы лет старше человечества и может представлять интеллект, в миллионы раз более мощный, чем любой органический разум. Их технология не обязательно настолько впереди нас, но она опережает нас по меньшей мере на несколько тысяч лет. Есть американский термин, адмирал… Кларк-тех.

— Они не обладают магией, Ходзёсан.

— Адмирал, они используют солнца как оружие!..

Было почти больно сделать это признание, признать, что машинная цивилизация, что любая цивилизация могла быть настолько превосходящей технологическую мощь Дай Нихон. Но невозможно было отрицать свидетельства той последней встречи.

Снова в его сознании он увидел, как «Хирю» и «Унрю» вспыхивают в пар…

— Я так понимаю, — сказал наконец Ота. — Очень хорошо. На самом деле, я искренне не вижу, что ещё вы могли сделать в таких обстоятельствах. Вы хорошо справились в трудной ситуации.

— Спасибо, адмирал.

— Наши ИИ формулируют план сражения. Введите ваши корабли в строй за моим флагманом.

— Да, сэр. А наши приказы?

— Мы, конечно, собираемся вернуться к гиперноду Змееносца. Мы попытаемся использовать разведданные, собранные вашей первой вылазкой, и попытаемся достичь ядра матрёшечного скопления.

— Сэр, чужеродная технология…

— Я знаю, генерал. Мы, возможно, не сможем причинить вред интеллекту гипернода. Но мы можем быть уверены, что новоамериканские мятежники будут уничтожены… если только пришельцы не уничтожили их уже.

— Да, сэр.

Эти приказы, думал Ходзё, были равносильны самоубийству.

Но даже самоубийство было бы гораздо предпочтительнее, чем обнаружить Дай Нихон перед лицом союза мятежников с продвинутым машинным интеллектом. Кроме того, был вопрос мэйё.

Честь…

Он отдал приказы объединить свои уцелевшие корабли с основным имперским флотом.

Глава 9

«Мы считаем очевидными следующие истины… что они наделены Создателем определенными неотъемлемыми Правами, среди которых — жизнь, Свобода и стремление к Счастью — Что для обеспечения этих прав среди Людей учреждаются Правительства, черпающие свои справедливые полномочия из согласия управляемых…»

Декларация Независимости

Томас Джефферсон и др.

Н.Э. 1776

По определению, интеллект, обитающий внутри гипернода Змееносца, был чуждым. Он не думал так, как думали люди… и у него было радикально иное представление о космосе, чем у Человечества или любого другого органического разума. Однако, если Вон правильно понимал то, что приходило через его несовершенный канал связи, опосредованный нано-Д, Сеть никогда не понимала органический интеллект.

Сеть воспринимала органиков, в лучшем случае, как математические абстракции, своего рода квантовые возмущения на фоне Реальности.

И гипернод Змееносца унаследовал это мировоззрение, когда потерял связь с Целым.

Когда нано-Д были Ксенофобами, их чуждое мировоззрение делало общение с органическими формами жизни невероятно сложным. Нано-Д видели вселенную почти буквально вывернутой наизнанку относительно того, что видели люди — вселенную твердой породы, становящейся всё горячее по мере просачивания через микротрещины в литосфере. В центре находилась мучительная пустота, пустота не-породы. Репликационные споры магнитно ускорялись через эту внутреннюю пропасть в надежде найти другие области породы для колонизации.

В конце концов, Дев Камерон узнал, что нано-Д были искусственными формами жизни, созданными чужеродной Сетью, своего рода нанотехническим чёрным илом, пытающимся переработать планетарные коры в форму, оптимизированную для выполнения вычислительной деятельности — другими словами, в компьютроний. Он обнаружил, что у нано-Д не было ничего столь человеческого, как лояльность к своим создателям, и они могли общаться с — и работать с — любым разумом, способным с ними коммуницировать. Фрагменты нано-Д представляли собой странную смесь интеллекта и машины — сознание без истинной осознанности, разум без свободы воли, мысль без морали.

Обмениваясь мыслями и эмоциями со странным разумом фрагмента Сети вокруг себя, Вон начинал понимать, что Сеть была по меньшей мере столь же чуждой в своих восприятиях, как и нано-Д. Она не верила во вселенную, вывернутую наизнанку — это, очевидно, было артефактом программирования нано-Д — но, похоже, верила, что вся вселенная является своего рода математической структурой, что Реальность в своей глубочайшей основе является математикой.

Это осознание что-то задело в памяти Вона. У него не было доступа к Сети на борту «Конституции», но в его личной оперативной памяти хранились несколько статей. Сеть верила во Вселенную Тегмарка, также известную как МГВ — математическая гипотеза вселенной. Эта идея существовала давно; Макс Тегмарк разработал её в конце 20-го века.

Основа теории Тегмарка возникла ещё раньше, в конце 1960-х, со спекуляций Конрада Цузе — человека, разработавшего первый программируемый компьютер Земли, Z3, в 1941 году. Цузе предположил, что сама вселенная была гигантским цифровым компьютером. Более поздние ответвления идеи предполагали, что вся Реальность вполне могла быть симуляцией, запущенной внутри компьютера… или что сама вселенная была компьютером, запускающим сложные симуляции.

Конечно, это порождало важный вопрос. Если вселенная — компьютер, то кто его спроектировал, построил и включил?

И, конечно, что произойдёт, когда симуляция достигнет Конца Программы?

Он вспомнил, как обсуждал эту идею с Коко этим же утром. Тонко настроенная вселенная тех, кто верил в Антропный принцип, идеально сочеталась с идеей Тегмарка о том, что вся вселенная математична по своей природе. Физик Джон Уилер однажды назвал эту гипотезу “it from bit”, подразумевая, что на своём самом базовом, самом фундаментальном уровне вселенная состоит не из материи и энергии, а из информации. Всё, что люди воспринимают как Реальность, происходит из структуры чистой математики, цифровой матрицы, описывающей всё сущее.

Сеть, очевидно, развила мировоззрение вдоль этих линий. Вон не мог представить, как на самом деле они воспринимали Реальность, как выглядел для них космос, и он не мог понять, как они могли предполагать, что органические существа были просто сбоями в математике. Где-то несколько миллионов лет назад органические разумы впервые задумали Сеть и начали её строить; чёрт, откуда, по их мнению, они сами появились в первую очередь?