— Мобилизуйте всё свое воображение… — попросила она, и все услышали, что даже голос ее изменился: сухость и официальность исчезли, появились романтические нотки…

— Мобилизовали! — хором сообщили коапповцы и обратились в слух.

— Разгар зимы… — проворковала Гаичка мелодичным голоском. — На поляне КОАППа гигантское хранилище архисовременной архитектуры: бетон, стекло, алюминий, кора, лишайники… У входа вас встречает Главный Кормчий…

— То есть, распорядитель кормами? — уточнил Гепард.

— Да, я буду стоять у кормила, я и мой муж. Мы единомышленники — что думаю я, то и он, что говорю я, то и он. Итак, мы встречаем вас с улыбкой и провожаем к начальнику Отдела кедров…

— Отдела кадров, вы хотели сказать? — поправила Стрекоза.

— Повторяю: к начальнику Отдела кедров — эту должность занимает птица Кедровка. Осенью она, как обычно, заготовила двадцать с лишним тысяч отборных кедровых орешков. Ей это ничего не стоит — у Кедровки под языком есть специальный карман, куда входит до сотни орешков.

— Выходит, зря говорят: «Язык мой — враг мой», — вставила Мартышка.

— Да, как видите, это справедливо не для всех. Таки вот, Кедровка нежно берет вас под крыло и ведет…

— В свою кладовку? — поразилась Сова. — Неужто сама ведет?

— Вы меня не поняли, — мягко, хотя и с укором, сказала Гаичка. — С бесчисленными, — до двух тысяч, — и технически примитивными кладовками в земле и под отставшей корой, с кладовками, куда Кедровке приходится порой рыть ходы в толще снега, с кладовками, куда бесконтрольно наведываются все кому не лень — белки, мыши, бурундуки, даже соболи, — с такими кладовками будет покончено раз и навсегда! Кедровка приведет вас в огромный светлый зал, где в автоматические кормушки засыпаны очищенные ею же кедровые орешки. Пока вы угощаетесь, звучит фонограмма ее песенки, что способствует созданию соответствующего настроения и повышению аппетита… Я вам сейчас ее спою.

И она действительно спела:

Захваченные грандиозным замыслом Гаички, к тому же так красочно описанным, коапповцы некоторое время ошеломленно молчали. Наконец Гепард, как бы подводя итог услышанному, произнес:

— Здорово, ничего не скажешь. Количество съеденных орешков, надо полагать, будет подсчитываться компьютером и высвечиваться на дисплее?

— Вы уловили самую суть! — сказала Гаичка.

— Восхитительно! — восторженно пропищала Стрекоза. — Кому после этого захочется улетать за тридевять земель!

— Да, — заключил Кашалот, — осуществление вашего замысла, дорогая Гаичка, поможет полностью решить проблему утечки птичьих мозгов. Но как вам пришла в голову столь дерзновенная и в то же время удивительно простая идея?

— Удивительно, что она не пришла мне в голову раньше! Ведь я привыкла заботиться о других — и о близких, и еще больше о дальних…

— О дальних? — переспросила Мартышка. — Как это понять?

— Осенью мы вместе с мужем засовываем в щели коры и под наросты лишайника семена и насекомых. Эти продукты поддерживают в трудную минуту гаичек, которые поселяются зимой на нашем месте.

— То есть как — на вашем месте? — Удильщик выразил своим вопросом общее недоумение. — А вы куда деваетесь?

— Откочевываем в другой лес — тамошние гаички тоже заготовили еду, уже для нас, хотя и в глаза нас не видели, а сами, как и мы, откочевали… Так у нас принято. Тяжко пришлось бы гаичкам без взаимной выручки — ведь зимой мы наполовину питаемся запасами, приготовленными для нас незнакомыми пернатыми друзьями.

Кашалот был растроган услышанным до чрезвычайности.

— Милая Гаичка, — голос его дрогнул, — торжественно заверяю вас от имени КОАППа и от себя лично, что при осуществлении своих благородных планов вы можете твердо рассчитывать на нас! Мало того — мы привлечем к этому делу морскую, лесную и полевую общественность!

— И обязательно юных биоников, — дополнила Мартышка, — они не простят нам, если мы организуем подкормку птиц без их участия!

— Отлично их понимаю, я бы тоже обиделась. — Гаичка снова вернулась к деловому тону: — Ну что ж, будем поддерживать контакт. Всего наилучшего! — и она упорхнула.

— Счастливо! — неслось ей вслед.

— К какому это делу вы собираетесь привлечь юных биоников? — послышался знакомый голос, и на поляну вышел Человек. Все радостно приветствовали его, а Кашалот заботливо поинтересовался, что за непредвиденные обстоятельства задержали его вылет.

— Мы получили вашу радиограмму и очень обеспокоились, — сказал он.

Тут Человек поведал коллегам забавную, вернее, трагикомическую историю. Когда он уже сел в самолет, откуда-то появилась огромная стая скворцов и «оккупировала» аэродром. Их не пугал даже рев самолетных двигателей. Шло время, а скворцы, по всей видимости, не желали улетать и обосновались в аэропорту надолго. К счастью, теперь уже научились выпроваживать непрошеных пернатых гостей, не причиняя им вреда. На летное поле выехала машина с громкоговорителем, который воспроизвел. А записанный на пленку крик бедствия скворца…

— И скворцы в панике улетели? — получив подтверждение, Мартышка расхохоталась. — Вот потеха!

— Как говорится, испугались собственного голоса, — прокомментировал Гепард. 

— А у нас здесь, дорогой Человек, — сообщил Удильщик, — не менее драматические события: вышла книга об охране людей, но неизвестно, какой Осел ее написал.

— Да-да, тут какая-то ужасная тайна! — пропищала Стрекоза.

— Ужасная тайна! — повторил, словно эхо, чей-то скрипучий зловещий голос.

— Ой, кто это? — испуганно спросила Мартышка.

— Ой, кто это? — проскрипел тот же голос.

— Даже мне стало не по себе… — если бы у Кашалота были плечи, он бы поежился…

Стало не по себе! — произнес зловещий голос, после чего вдруг раздался хохот, и со словами: — Ага, испугались! Как я вас купил! — с ближней березы слетел юный Скворец. — Я чьим угодно голосом могу говорить и на любом языке! — похвастался он.

— Делать тебе нечего, — Сова сердито посмотрела на подростка.

— Вот это точно! — охотно подтвердил Скворец, и весело пояснил: — Раньше в эту пору я бы уже в Северной Африке зимовал, а туда еще долететь надо — путь трудный и опасный. Перед перелетом в прежние времена с нами, и молодежью, занимались предполетной строевой подготовкой — старые скворцы гоняли молодых с утра до вечера. А теперь нам это ни к чему — тем, конечно, кто в городах постоянно живет, и летом, и зимой — никаких перелетов, никакой подготовки, делай что хочешь, красота!

— О, так ты стал заправским городским жителем? — в голосе Гепарда прозвучала ирония, но юный Скворец ее не уловил.

— В Москве живу! — хвастливо заявил он. — Культурный центр — рынки, овощные базы, музыкальная жизнь… Правда, в театры не попадешь.