597

Здесь и далее мы принимаем во внимание комментарий к сообщению Геродота о религии скифов: Н. S. Nyberg. Die Religionen des alten Iran. — Leipzig, 1938. S. 253–256 (Mitteilungen d. Vorderasiatisch-Aegiptischen Ges. 43 Bd).

598

Это модель догосударственной эндогенной космогонии, см. выше.

599

Н. Lowmianski. Scytia // SSSlow. 5. S. 112n; Lowmianski. Siewierzanie. Ibidem. S. 175; Lowmianski. Poczatki Polski 5. S. 75 n.

600

Данные к статье «bog−» представлены в Праславянском словаре (Slownik praslowianski (pod red. F. Slawskiego) 1. S. 296); мы их находим в тексте. Существуют две точки зрения, объясняющие лексическое и семасиологическое сходство слов bog− (слав.) и baga− (иран.), а именно: в аспекте общего культурного влияния (А. Мейе), а также языкового заимствования (М. Фасмер), см. обзор взглядов на эту проблему: Н. Amtz. Sprachliche Beziehungen zwischen Arisch und Balto-Slavisch. — Heidelberg, 1953. S. 58–62. Критику лексических соответствий слав. — іr. и слав. — аr. в понимании Розвадовского и Мейе критически рассмотрел Мошиньский (К. Moszynski. Pierwotny zasieg jezyka prastowianskiego. — Wroclaw, Krakow, 1957. S. 82–97). Представляется, однако, что более справедлива точка зрения, что здесь проявляется иранское влияние (а не простое заимствование иранского слова), как это считает Славский.

601

W. Semkowicz. Przysiega nа stonce. Studium porownawcze prawno-etnologiczne // Ksiega pamiatkowa ku czci B. Orzechowicza 2. — Krakow, 1916. S. 304–377; W. Semkowicz. Jeszcze о przysiedze na stonce // Studia historyczne ku czci S. Kutrzeby 1. — Krakow, 1938. S. 429–444, где дан ответ на критику Брюкнера (Bruckner. Mitologia slowianska. S. 77–83). Ср.: Moszynski. Op. cit, 2/1. S. 446 n, автор считает эту клятву немецким заимствованием, неизвестным народу, что, как представляется, справедливо.

602

О этимологии и происхождении имени славянского божества Сварога существует многочисленная литература, в которой соприкасаются три решения: индоевропейское, иранское и славянское. Рассмотрел это имя и Брюкнер (Bruckner. Mitologia slowianska. S. 52 nn.), придя, со своей стороны, к выводу, что оно имеет славянское происхождение от слова «свар», поскольку Сварогом называли кузнеца-Гефеста, отца солнца, однако, как мы уже показали, Малала почерпнул концепцию Гефеста — отца солнца из Египта, поэтому нет оснований переносить ее на славянскую почву. Новый обзор литературы сделал Фасмер (М. Vasmer // REWort. 2. S. 586), связавший это имя с рус. «свара», то есть ссора, откуда возник образ очень агрессивного бога, напр.: Шютц (Schutz. Denkform. S. 92) определял его как «Streiter, Zanker, Racher, Bestrafer». Исследователи не задумались над тем, зачем бог с подобным характером был нужен славянам, которые ждали от богов благосклонности, не говоря уже о старой проблеме антропоморфизации божества, вытекающей из этого имени. Таким образом, славянское происхождение имени не кажется убедительным. Не лучшей, однако, представляется и иранская концепция, коль скоро имя утвердилось у западных славян и стерлось на востоке, в отличие от имени Перуна, сформированного явно под скифским влиянием. Трудно также согласиться с предположением Мошинского (Moszynski. Op. cit. S. 131), что имя Сварог возникло под иранским влиянием около 2 в. н. э., то есть под влиянием сарматов, в глубоком влиянии которых на славян можно сомневаться. Подводя итог, можно констатировать, что наиболее правдоподобной представляется связь со ст-инд. «свар» — «небо» и т. п., откуда происходит прилагательное «svarga» «der Himmlische», ср.: С. О. Uhlenbeck. Miscellen // Beitrage zur Gesch. der dtsch. Sprache u. Lit. 22/1897. S. 200. Старые арийские ассоциации принимали, в частности: Krek. Einleitung, 1887. S. 378–382. Ph. Fortunatov. Lituanica // Beitrage zur Kunde d. ig. Sprachen 3/1879. S. 69, сноска 1. С тем, однако, что имя было принято не на востоке, что было бы фантастическим решением, а на «исторических» славянских землях, где славяне столкнулись с индоевропейским субстратом (то есть со старо-европейским населением). Последнее рассмотрение проблемы Сварога см.: К. Moszynski. Swarog // SSlow. 5. S. 494 n.

603

Bruckner. Kazania sredniowieczne. S. 317–349. Средневековые проповеди рассмотрены Брюкнером в работе: A. Bruckner. Literatura religijna w Polsce sredniowiecznej 1. — Warszawa, 1902. S. 5–35.

604

Bruckner. Kazania. S. 340.

605

Bruckner. Kazania. S. 341: «Или свершают жертвоприношения демонам, называемые вбосхие, оставляя им остатки пищи в праздничные дни после обеда и так далее. Или те, кто оставляет что-нибудь из еды на деревьях или растениях и просят кого-либо кроме Бога об исцелении или благоденствии». Брюкнер (Bruckner. Mythologische Studien. S. 188) связывал длугошевское божество Живе с убожем, что, однако, кажется маловероятным ввиду совершенно различного характера обоих этих понятий.

606

Bruckner. Kazania. S. 345: «Есть некоторые, которые не моют чаш после обеда в праздничные дни для пищи душам или другому, что называется вбоссхе… Некоторые специально оставляют остатки в чашах после обеда в пищу душам или некоему демону, который называется вр вбосхе, но это просто смешно, ибо они часто думают, глупые и пустые, что то, что они оставили, съедается названным вбесхе, которому они угождают ради счасться, но часто щенок, придя, съедает эти остатки, чего они не знают».

607

Богинька выступает в польской литературе с 1592 года, так Урсинус называет Калипсо: «водяная богинька океанская девица», Slownik polszczyzny 16 w. 2. S. 295. А значит, должны были быть и не «водяные» богиньки, раз их упомянул Нарушевич: «Близ нас скакали лесные богиньки и божки, повторяли тихонько деревенские песенки», Karlowicz etc., Slownik 1. S. 194. Как представляется, славянские определения демонов: мужское — бог и женское — богиня (Miklosich. Lexikon. S. 38), под влиянием христианства приобрели уменьшительную форму: божок (чтобы отличать его от Бога) и богинька. Нимфы Прокопия наверняка назывались по-славянски богинями, а его «другие демоны» — богами. J. Krzyzanowski. Madrej glowie dosc dwie slowie (изд. 3) 1. — Warszawa, 1975. S. 88–90. Автор ошибочно отождествлял богинек с гномами.

608

Bruckner. Kazama. S. 339–340: «Почему христиане не веруют в Бога воскресшего, но делают себе ложных богов и веруют в них, которые не могут ни уберечь верующего от опасности, ни принести ему счастье, ни спасти от смерти». Очевидно, «боги» здесь обозначают демонов.

609

О упырях и вурдалаках см.: Bruckner. Op. cit. S. 659. Так, Опатовицкий сборник в числе дьявольских деяний упоминает веру в «ведьм и ложных волков» (с. 66). См.: В. Baranowski. Z badan nad dawna demonologia ludowa // Zesz. Nauk. Lodz. — Nauki hum. i spol. zesz. 40, 1965. S. 74–86, особенно S. 82: название стриги или стригоня сохранилось вплоть до новейшего времени, в то время как упырь (литературного происхождения) определял скорее «духи всех мертвых, которые пребывают на земле», что более или менее соответствует понятию нави. То же касается и полудницы, которая встречается под тем же названием и в Великороссии, но — по непонятным причинам — не в Белоруссии и не на Украине, она должна была выполнять у славян функцию демона, защищающего поля, хлебные нивы. Ср.: R. Caillois. Les spectres de Midi dans la demonologie slave // RESl., 16, 1936. S. 18–37; 17, 1937. S. 81–92; это отрицает Мошиньский (К. Moszynski. Kultura ludowa 2/1. S. 689–693, cm. S. 690), связывавший полудницу с воздушным вихрем, которому придавали образ антропоморфного демона. Впрочем, в сущности, обе точки зрения не противоречат друг другу, так как одна касается функции, а другая — происхождения явления.